Кара Килема - Тени. Разум

Разувшись, Катя поплелась на кухню ставить кофе, попутно стаскивая с себя одежду.

– Классный лифак! Инстаграмный такой, – раздался голос за спиной, и Катя подпрыгнула от неожиданности.

На кухне, незаметная как тень, стояла ее соседка Алена. Она работала сутками на скорой, попутно училась, и Катя даже забыла, что та иногда появляется дома. Катя смущенно посмотрела на обтянутую кружевом грудь – лифчик и вправду был классный.

– Ох, прости, – Катя поспешила натянуть футболку обратно. – Я что-то замучилась, на работе дурдом.

– Да? – Алена иронично подняла бровь. – Я три часа гонялась за мужиком, который кидался фекалиями, а у тебя что?

– Пф-ф-ф… У тебя, по крайней мере, психов не пытаются выдать за вменяемых, – вздохнула Катя и налила кофе.

– Справедливо, – кивнула Алена. – И что стряслось?

Катя в общих чертах рассказала про новую ученицу Юлю, про ее брата и репутацию их семьи. Она ожидала – Алена скажет, что все это похоже на наследственную шизофрению, психопатию или еще какую-нибудь проблему по части психиатрии, но вопрос Алены поставил ее в тупик.

– Так кто именно тебе интересен? Твоя ученица или ее таинственный братец?

***

– Помню я Ивановских, и Леру, и Женю. Таких фиг забудешь, – Тимофеевич задумчиво почесал небритую щеку. – Но ты пойми, там длинная история, ее за перемену не расскажешь, а если рассказать только главное, то выпадут детали и все будет совершенно в другом свете представлено.

– Давайте я подойду после уроков, вы все, не торопясь, расскажете? – вздохнула Катя, понимая, к чему все идет.

– Я ужинать пойду в пельменную, моя еще на даче, готовить некому. Составишь компанию?

– Конечно, почему бы и нет? – Катя натянула улыбку.

Пельменная рядом со школой была одна. Она так и называлась «Пельменная», и по названию становилось ясно – здесь наливают. От обычной разливочной она отличалась наличием пельменей в меню, которое почти полностью состояло из пива, водки и сильно сомнительной закуси. Там было одно небольшое помещение, где были пять маленьких круглых столиков на неустойчивой ножке, высокий стол-стойка для тех, кому не хватило стульев, и прилавок, отделяющий зону для сотрудников. Несмотря на убогий вид и расположение в дальней жопе города, место не испытывало нехватку клиентов. Ранним вечером в будний день почти все пять столиков были заняты. В основном контингент состоял из Тимофеевичей, но в углу Катя заметила небольшую компанию хипстеров. Она не стала изображать из себя тургеневскую барышню с тонким эстетическим вкусом и, взяв Ваську светлого, подсела к физруку.

– Лера, мама Жени, стала учиться у нас со средней школы, – к великому облегчению Кати, Николай Тимофеевич не стал утруждать себя бессмысленным флиртом и сразу перешел к делу. – Я тогда историю вел и был ее классным руководителем. Чему удивляешься? Время было дикое, самое начало девяностых, кадров не хватало… – хмыкнул физрук и задумчиво посмотрел на насаженную на вилку пельмешку. – Лера сперва показалась довольно серенькой девочкой. Училась крайне посредственно, внешность тоже посредственная, и в общении каких-то ярких качеств не проявляла. Знаешь, из таких, о которых и плохо ничего не скажешь, но и похвалить или выделить не за что. Никакая, в общем. Брат ее младший, Володя, был поинтереснее, как нам показалось. Личность яркая, но девиантная, даже делинквентная. Воровал. Это всплыло почти сразу, он деньги из сумки учительницы стащил. Мы начали разбираться, вызвали родителей, тогда и выяснилось, что семья-то алкоголиков. И мать, и отец очень асоциальные элементы, но тогда таких было больше, чем сейчас. Это сейчас соцработники готовы родителям-алкоголикам жопу целовать, лишь бы те подшились, пытаются из любого говна за уши вытянуть, но тогда такие семьи были сплошь и рядом. Никто с ними особо не возился… – Тимофеевич глотнул пива и посмотрел на часы. – Мы тогда решили, что Володя – наша главная проблема, но нет… Самые матерые черти водятся в тихом омуте. Лера, как оказалось, стабильно убегала из дома. И это было не так, как сейчас, когда убегут к подружке на ночевку и удивленно хлопают глазами, когда с полицией за ними приходишь. «А как вы меня нашли?» – Тимофеевич на редкость удачно изобразил удивленного подростка. – Лера убегала надолго и далеко. Ее по всей России ловили. Синдром бродяжничества. Она могла неделями жить с беспризорниками на вокзалах. Да что там, она и была одной из них. Когда хотела, тогда возвращалась и приступала к учебе, как ни в чем не бывало.

– А родителей прав не лишали? – удивленно спросила Катя. О беспризорниках девяностых она слышала много, но не думала, где они теперь. Ей всегда представлялось, что после такого опыта можно стать разве что бомжом с Уделки или площади Восстания, но никак не матерью двоих детей.

– Счастливое дитя благополучного времени, – усмехнулся Тимофеевич и резко стал серьезным. – Страна разваливалась. Нет, не то время было. Да и они жуки те еще, никогда не доводили до края. В нужный момент и заявление в милицию напишут о пропаже ребенка, и когда надо добропорядочный пролетариат изобразят. Хотя, по сути, на дочь им было пофиг, это мы носились, пылая задом, пытаясь хоть как-то дотянуть их детей до конца школы. В итоге Володя сел по малолетке, а Лера забеременела и ушла из школы перед выпуском…

– Ну, это еще не так плохо, учитывая обстоятельства.

– Ха! В ее случае это был счастливый билет. Забеременела она от мальчика из очень порядочной семьи. Он учился в другой школе, но кое-какая информация была на слуху.

– Это она Женей забеременела? – спросила Катя, прикинув приблизительный возраст.

– Ага. С Жениным отцом отношения были прекрасные, и дела шли замечательно, но если ты думаешь, что она остепенилась, то сильно ошибаешься. С ребенком Лера просидела недолго. Жене года еще не исполнилось, как она опять пропала. Взяла и уехала. Хуй знает куда, хуй знает с кем, а младенчик на руках у папы-второкурсника. Как он справлялся… ума не приложу. Лера, как обычно, вернулась месяца через два-три, потом опять исчезла… И так и пошло, что мама где-то болтается, а Женей целиком занимается папа. Потом родилась Юля… Но, к счастью, Лера стала реже исчезать, развила бурную деятельность, ушла в ПТУ, стала парикмахером, отучилась еще на косметолога, и вроде все наконец-то наладилось, но тут исчез Женин папа. Все бросил и уехал. Что там стряслось, не знаю. Для детей это было шоком. По крайней мере, для Жени, он как раз в третьем классе учился. Представь, ребенок рос с мыслью, что мама в любой момент может его бросить и исчезнуть неизвестно на сколько, но папа всегда будет с ним, и тут уходит папа… – Тимофеевич покачал головой в тон каким-то своим размышлениям. – Это выбивает почву из-под ног. Потом он вернулся, занялся своей карьерой, помог Лере открыть собственную парикмахерскую, бизнес пошел на ура, потом помог Володе сделать свою автомастерскую. Наверное, просто нужно было парню сбросить давление после всего этого. В общем, сейчас это благополучная обеспеченная семья с двумя взрослыми детьми и еще молодыми родителями. Идиллия, но если копнуть глубже… Вот, посмотри. Это Лера, здесь ей лет четырнадцать, – Тимофеевич достал телефон, к удивлению Кати, яблоко, и показал скан старой фотографии. На фоне обшарпанной стены сидело несколько детей предподросткового возраста, и среди них была светленькая кучерявая девочка с детским лицом, ни капли не похожая ни на роковую скуластую Юлю, ни на Женю. – В общем, такая вот семейка. А от осинки не родятся апельсинки.