Бобби Холл - Супермаркет

Дни превращались в недели, недели – в месяцы, месяцы – в годы. Не знаю, как это вышло, но факт есть факт. Время летело стрелой. И вот где я оказался в свои двадцать четыре: безработный, в депрессии от недавнего разрыва с подружкой, живу в той же комнате, в которой жил с самого детства… Я знаю, что вы сейчас подумали. До чего же жалкое зрелище, так ведь? Не буду спорить. Поверьте, я и сам отнюдь не мечтал о такой жизни.

В ходе ряда удачно сложившихся обстоятельств мне удалось разжиться кое-какими деньгами, и я впервые в жизни собрался сделать родному дому ручкой. У моей матери никогда не водилось денег, так что нежданно свалившееся богатство оказалось очень кстати. Хотя какое там богатство – сумма по нормальным меркам была не слишком большая. Достаточная, чтобы снять собственную квартиру, но на более или менее продолжительное самостоятельное житье явно не хватало.

Как раз по этой-то причине меня и занесло тогда в супермаркет. Решил разведать, не возьмут ли меня там на работу. Надо было как-то зарабатывать. Хоть сколько-то. Как угодно. А Бейкер-сити – это вам отнюдь не край безграничных возможностей. В двадцать четыре года сортировать и расставлять по полкам продукты – это, конечно, не предел мечтаний, зато реальная жизнь, и как раз это-то мне в тот момент и требовалось… реальная жизнь .

Произошло это в один чудесный апрельский денек – в двенадцать часов тридцать шесть минут пополудни, если быть совсем точным. Я это знаю, потому что занес соответствующую запись в свой блокнот. Настоящий «Молескин» – пусть и обтрепанный донельзя, но он давно уже стал моим лучшим другом. Куда бы я ни пошел, этот блокнот был всегда при мне. Прожил вместе со мной целую жизнь. Черный, карманного формата, со сбитыми углами и загнутыми уголками страниц, распухший от набитых внутрь клочков бумаги и фотографий. Я записывал в него буквально все – и вдруг пришедшие в голову мысли, и события, свидетелем которых стал. Все, что происходило в мире вокруг меня. День был ветреный, и пихты раскачивались под его порывами, взмахивая пушистыми ветками.

Никогда не забуду, как переходил дорогу перед магазином – тогда-то я впервые и увидал того парня в черных кроссовках «Найк Эйр Макс», синих джинсах «Ливайс» и черной футболке, который топтался у входа. Похоже, он цеплялся к проходящим мимо. Именно что цеплялся – настрой у него был явно не дружелюбный. Подойдя ближе, я осознал, что и вид у него несколько странноватый. Весь какой-то скособоченный, перекошенный, изломанный. Словно на рисунках Эгона Шиле [1] Эгон Шиле (1890–1918) – австрийский живописец и график, один из ярчайших представителей австрийского экспрессионизма. – Здесь и далее прим. пер. . Моего примерно возраста, лет двадцати пяти. Высокий – поболее шести футов, худой. С длинным крючковатым носом, темными глазами, выразительными бровями и наморщенным лбом, как у Хью Лори [2] Хью Лори (р. 1959) – британский актер, пианист, сценарист, режиссер, продюсер, писатель и певец; у нас больше всего известен по роли Берти Вустера в сериале «Дживс и Вустер». . Ну, знаете – как у того парня, который играет Хауса [3] «Доктор Хаус» – американский телесериал о выдающемся враче-диагносте Грегори Хаусе и его команде, медицинский детектив. . Я не про того взрослого мужика, который сидит перед пластмассовым чайным сервизом, разговаривая с бессловесным плюшевым медведем – делая вид, будто это не медведь, а его жена, и вот он талдычит этой «жене», что босс, типа, велел ему кровь из носу положить отчет ему на стол к понедельнику, хотя этот самый босс сначала говорил, что крайний срок – во вторник, и теперь, мол, ему придется поработать в выходные. Не, я про того актера, который играл доктора по фамилии Хаус в телевизионном сериале.

Не? Не врубаетесь, о чем я? Не могу сказать – то ли вы просто не понимаете, о чем я говорю, то ли вас просто застало врасплох, что я разрушил «четвертую стену» [4] «Четвертая стена» – воображаемая стена между актерами и зрителями в традиционном «трехстенном» театре. Позднее термин стал использоваться не только в театральном, но и в других видах искусства для обозначения воображаемой границы между любым вымышленным миром и его зрителями: в литературе, кинематографе, комиксах, компьютерных играх и т. д. Типичный пример «разрушения четвертой стены» – обращение актера непосредственно к зрителям в зале. прямо на этой странице, которую вы читаете. Вот черт, погодите секундочку – наверное, мне не стоило сейчас напоминать, что вы читаете книгу. Если вы сознаете, чем конкретно заняты в данный момент, то на самом деле не окажетесь в том мире, который я вам тут изображаю. Это типа все равно как вы вдруг моргнете во время чтения – и тут же начинаете фокусироваться на этом моргании, а не на словах, которые ваш мозг пытается обработать, понятно теперь?

Ох, блин, да я и сам отвлекся… Погодите, о чем это я говорил? И какого хера выкладываю свои сокровенные мысли на этой странице? Ладно, неважно, это все равно еще не окончательный вариант книги. Но все-таки, черт, о чем я говорил? Блин…

Ах да, пардон – про того странного типа перед супермаркетом.

Так вот, подхожу я все ближе и ближе, пытаюсь от него уклониться, но он моментально меня замечает – типа как вы ухватываете собственное отражение в тонированных автоматических дверях магазина. Он был определенно отражением. Повторял все мои движения, как в зеркале, даже жутковато стало. Я шажок – он тоже шажок, так в итоге и сошлись.

– Доллара не найдется? – говорит он.

– Извини, мужик, я пустой, – отвечаю я, похлопывая себя по груди и по карманам.

А он только:

– Выручай, брат! – И руку протягивает.

Какого хера, подумал я тогда. Давно пора уже избавиться от всех этих бездельников и попрошаек! Протиснулся мимо, крепко ухватившись за лямки рюкзачка, и вошел в магазин.

Я просто обожал свой рюкзак – повсюду с собой таскал, это была типа как моя визитная карточка. Серый «Хершел» с коричневым кожаным дном. Весь в значках – «Рик и Морти», «Мак де Мако», «Атари», «Пакмэн»… На замочке молнии болтается старый брелок для ключей, который у меня еще с детства. Из тех, которые на любой автозаправке можно купить – с вашим собственным именем. Знаю, что для таких вещей я уже староват, но мне его в свое время бабушка подарила, и он мне с тех пор навроде талисмана.

Внутри магазин выглядел, как самый типичный продмаг. Плиточные полы, раздолбанные продуктовые тележки, бесконечные ряды аккуратно разложенных товаров, зудящие лампы дневного света. Все старенькое, ветхое, облупленное, но по меркам нашего городка довольно чистенько. Я немедленно засек, какие классные девчонки тут работают. Блин! Явно студентки из моего бывшего колледжа – учеба учебой, а жить-то ведь тоже на что-то надо. Пройдя за кассы, я направился к стойке информации, где поинтересовался у пожилой чернокожей тетки, кому тут подавать заявление о приеме. На бейджике у ней было написано «Ронда». Она была из тех полноватых черных теток, которых так любят показывать в кино – гонористая, взгляд-прищур, оценивающая аура… Хотя основывать первое впечатление исключительно на внешности – не всегда правильно. В смысле, как можно судить о ком-то просто по…