Лариса Бутырина - Априори Life

Теперь я немного отстранилась и непроизвольно сжала губы, потому что впервые за последние недели увидела в нем подобный напор.

– И давай оставь весь этот бред о том, что ты меня напрягаешь, хорошо? Моя прямая задача – научить тебя зарабатывать здесь. Сделать из тебя рабочий шпунтик в этом большом механизме, ты понимаешь меня? Балласта здесь и так предостаточно… – он осекся. – Но не об этом сейчас.

Я не была идиоткой. Я видела, что точно так же люди, которых мне выделяли в фойе, работая в выходные, совсем не пересчитывали свои компенсации в понедельник, не довольствуясь только тем, что двое сорвались. Но это было где-то там… за ширмой под названием О. О., а я туда еще не заглянула.

– Я говорил, что квалифицирую тебя, значит, квалифицирую, – продолжал тем временем Ромка. – И никуда ты уже не денешься, ясно?!

– Ром, блин, но ты же не мой ответственный, тебе своей структурой заниматься надо… просто с Яниным у меня как-то не идет контакт. Вернее, контакт-то есть, но как-то не по бизнесу.

– Да какая разница! Я тебе показал этот бизнес, и я покажу тебе все, что знаю о нем сам, раз Янин такой долбоеб…

Я невольно отдернулась. Таких лестных слов в адрес своего ответственного организатора я еще не слышала, хотя для Ромки он уже бывший, может, в таком случае уже можно…

– Надо будет – по двадцать раз буду объяснять одно и то же, до тех пор, пока до тебя не дойдет! Меня-то вон до сих пор собрание торкает, и каждый раз на разных моментах, хотя, казалось бы, какой раз уже слушаю, – не унимался он. – И господин Патанин, думаю, меня поддержит в данном вопросе. На пару с ним будем тебе в голову вбивать. Ты, главное, действуй и темп не сбавляй, а все эти тараканы по поводу стыдно тебе и неловко – это нормально. Поначалу у всех такое. И похлеще бывает. Ты пойми просто, некогда стыдиться – надо действовать. Поэтому соберись сейчас, и давай на этих выходных сделаем все красиво.

Я охотно закивала, почувствовав явное прояснение в голове – антициклон соплей начал сменяться циклоном здравого мышления, временами с прояснениями. Надолго ли?

– Ты конверты оформила?

Я закопошилась в листах ежедневника, затем в сумке и в завершение растерянно подняла глаза, судорожно прокручивая в голове, где же можно их сейчас раздобыть.

– У меня они есть, не паникуй.

Меня аж отпустило. Вот я ворона, блин. Где только моя голова иногда бывает?..

– Ты ешь что-нибудь?

Я вновь зависла – к чему он это спросил?

– А… я не помню…

– На вот, ешь, для мозгов, говорят, полезно, – он вытащил из дипломата большой «Сникерс» и положил его передо мной рядом с двумя конвертами. Я немного замешкалась и бросила его в сумку. А я ведь и вправду не помню, когда в последний раз ела.

– Пойдем, собрание сейчас начнется.

– Я на первых неделях тоже ничего не ел – не мог, – уже в лифте пояснил он. – Главное, чтоб голова работоспособность не теряла, а так ничего страшного.

Как он узнал? Я и сама-то упустила этот момент из внимания – не до того как-то было…

– На тебе штаны висят, – усмехнулся он, будто прочитав мои мысли. – А тебе худеть не надо.

– Что ж, поздравляю, госпожа Батунина. Хорошо поработали, но не время расслабляться, – в очередной раз пожимал мне руку за столом персональных переговоров мой эксперт. – А говорили, что приглашать некого… подруга же?

– Подруга, – подтвердила я, усаживаясь напротив и наблюдая, как он выискивает чистые листы в раскрытой кожаной папке. Я вообще давно заметила привычку господина Патанина делать несколько дел одновременно.

– Смотрите, сейчас главное – организовать на пакет документов. Не надо сразу – небольшими частями. Она флорист?

– Да, оформитель в основном.

– Так вот, наверняка у нее найдутся друзья-коллеги такие же флористы, у которых можно перехватить тысяч по десять на пару недель. Ну, конечно…

– Ну, да, я думаю…

– Сейчас сразу в машину – в фойе не задерживайтесь. В машине составьте список, к кому можно обратиться, и сразу же выезжайте. С транспортом договорились уже?

– Да, конечно. Бухарский с нами поедет.

– Хорошо. В машине – поактивнее, о жизни с ней, настройте, поддержите – вы все сами знаете и умеете, – он улыбался, активно перемещая кистями по поверхности стола.

Он всегда так делал. Меня это забавляло, если честно. Вообще всегда, когда мы общались тет-а-тет, все принимало какие-то другие краски и казалось элементарным.

На то он и эксперт, наверное…

– Времени я дал вам до двадцати двух – вполне достаточно, но мы в любом случае на связи, как бы ситуация ни складывалась. – Все, госпожа Батунина, действуйте! – добавил он, поднимаясь. – И в 20:30 предварительно жду от вас отзвона по ситуации. – Договорились?

Он открыл мне двери, отделявшие зал от фойе, пропуская вперед. Я успела обернуться и ухватить взглядом исчезающий силуэт. «Как же все быстро-то, господи…»

Ульянка стояла на парковке с Яниным и Бухарским, когда я вышла. Вид у нее был потерянный. Еще бы… Она вообще боялась перемен как таковых, а тут еще такие и в какие сроки! Но я пошла ва-банк. Терять мне уже было некого…

С Ульянкой мы были знакомы с учебы. Она была каким-то неземным человеком: вечно где-то в своих мыслях, вечно где-то витала, за раз могла делать по несколько дел и ни одно не довести до ума. Она всегда громко смеялась, постоянно что-то ковыряла руками, все время была на панике и любила есть на ходу. В целом полные противоположности. Этим-то мы, наверное, и сошлись. Многие искренне удивлялись, как мы общаемся? Но мы общались. И совместные занятия идиотизмом переросли в процессе во что-то более крепкое, продолжительное и совершенно необъяснимое. Иногда она раздражала своей суетой, иногда просто выбешивала несобранностью и манерой переспрашивать о том, о чем совсем недавно шла речь, причем во всех подробностях. Иногда она просто вводила меня в ярость, когда впадала в состояние полного отсутствия своего присутствия, особенно в те моменты, когда нужно было соображать быстро и четко. Но все это отходило на второй план, потому что во всем этом она была настоящей. И после очередного приступа бешенства в ее сторону через несколько минут оставалось лишь умиление: ну вот такая она! Этим и ценна! И цены ей не было за то, что она не умела играть, не умела лукавить, была чем-то чистым, даже наивным, и всегда говорила «не подумавши», пусть порой и ляпала абсолютно не в тему. И сейчас она сидела рядом со мной в темном салоне «Шевроле» и копошилась в своем телефоне. Янин что-то балаболил с пассажирского сиденья, постоянно оборачиваясь в нашу сторону. Мне безумно хотелось остановить этот поток нескончаемых слов, непонятно кому адресованных, слава богу, хоть Бухарский время от времени отвлекал его внимание на себя.