Лоренс Гоф - Сэндсторм

В этом подвале, сообщал агент, находится французский ресторанчик, в котором в соответствии с правилами пожарной безопасности две двери – парадная и черная, зато нет ни одного окна. Предположив, что объекты наблюдения за едой будут разговаривать и что содержание беседы может представлять интерес, один из двух уцелевших агентов – женщина – решил войти в ресторан. Она уселась за столик в другом конце зала, поэтому, чтобы услышать хоть что-то, ей пришлось притвориться, будто у нее расстройство желудка; во время очередного путешествия в туалет она услышала фразу Дауни: «Надеюсь, ты догадалась, почему я здесь?»

Безусловно, интересно, однако до сих пор неясно что к чему. Твердо можно сказать лишь одно – слежка за Дауни обошлась в кругленькую сумму. Фостер стал читать дальше, его взгляд задержался на третьем абзаце сверху. Получив счет, Дауни попросил Дженнифер поставить на нем свои инициалы. С какой стати? И для чего ему понадобилось убирать счет в бумажник? Неужели речь шла о делах конторы? Или Джек имеет привычку пополнять таким образом свою мошну? Фостер вновь принялся изучать фотографии. Он посмотрел на снимок, запечатлевший Дженнифер в ресторане, потом взглянул на те, где она сидела на деревянной скамейке под сенью платана напротив витрины своего магазинчика. С определением на взгляд возраста у Фостера всегда было туговато; тем не менее он рискнул предположить, что Дженнифер тридцать с хвостиком, наверняка не больше тридцати пяти.

Очень привлекательная женщина, настоящая красавица. Крепкий костяк, изящная фигурка, совершенно потрясающие волосы. Фостер сказал себе, что возможность романтического увлечения, пожалуй, все же не стоит сбрасывать со счетов, хотя, сколько ни старался, так и не смог придумать, что могло привлечь такую женщину в Джеке Дауни. А если она работает на проклятых британцев? Фостер отодвинулся от стола, встал, подошел к кофейному автомату, налил себе полную чашку, бросил туда кусочек сахара и добавил сливок.

Там, на деревянной скамейке напротив магазинчика, Дауни, по сообщению агентов, разливался соловьем, а женщина лишь слушала и не произнесла ни слова. Потом начал накрапывать дождь. Дауни тут же вскочил, раскрыл зонт и вышел из-под платана на открытое место – не подозревая, по всей видимости, что риск быть подслушанным существенно возрастает. Разумеется, агент не преминул воспользоваться случаем. Дауни повысил голос – вероятно, с той целью, чтобы Дженнифер слышала его, несмотря на расстояние между ними и на звук дождевых капель, которые стучали по зонту и падали на листву, поблескивая крохотными искорками. Агент разобрал фразу: «У меня есть фильм, который тебе следует посмотреть». Вдаваться в подробности Дауни не стал, а Дженнифер, как и прежде, промолчала. Тем временем дождь усилился; судя по прилагаемой квитанции из прачечной, которая была сплошь в чернильных пятнах, он превратился в настоящий ливень. Дауни повел Дженнифер через площадь.

Внезапно, словно по волшебству, появилось такси. Агент заметил номер машины. Лондон обещал проверить и сообщить Фостеру, если обнаружится что-либо любопытное. Итак: таксист, кассир в кафе, продавцы в зоопарке и магазине мужской одежды; кроме того, все те, с кем Дауни сталкивался в том же зоопарке. Их обязательно установят и выведают всю подноготную. Однако Фостер почему-то был уверен, что ключ к тайнам Дауни – Дженнифер Форсайт.

Он в очередной раз просмотрел фотографии, ища какую-либо подробность, которую, быть может, упустил. Интересно, как выглядит ее тело, без этого строгого пиджака и свободной плиссированной юбки? Можно смело биться об заклад, что в постели она ого-го, видно по глазам. Фостер постучал пачкой снимков о стол, выровнял их относительно друг друга, затем пришпилил скрепку и положил фотографии обратно в папку, после чего сунул ту в стенной сейф, скрытый портретом президента Буша. Он запустил пальцы в карман и извлек на свет дедовы часы марки «Марлин» в гравированном золотом корпусе, с белым эмалевым циферблатом.

Десять минут второго. Фостер подкрутил заводную головку.

Часам было без малого сто лет, а потому, чтобы они шли точно, их следовало заводить как можно чаще. Он положил часы в карман, разгладил пиджак, смахнул с лацкана пылинку… Через двадцать минут у него свидание с молоденькой машинисткой по имени Шейла, которая прилетела из Вашингтона всего лишь два дня тому назад. Разумеется, правила запрещали интрижки между рабочим персоналом и служащими конторы, однако те все равно случались достаточно регулярно, чем, по мнению Фостера, и объяснялась сравнительно высокая текучка кадров в машбюро. Значит, в запасе двадцать минут. Как раз достаточно, чтобы принять душ и побриться.

Фостер нажал кнопку на селекторе и сообщил Дороти, что его не будет до конца дня. В голосе Дороти чувствовалось напряжение, ответ прозвучал несколько неразборчиво, – должно быть, девушка обедала на рабочем месте. Доказательств у Фостера пока не было, но он не сомневался, что рано или поздно поймает Дороти в самый интересный момент. Ричард Фостер отличался исключительным терпением; кроме того, он обладал талантом застигать врасплох людей, занятых совсем не тем, что от них требовалось. По крайней мере, так ему казалось.

Чарли размотал повязку на руке Мунго Мартина. С той перестрелки в квартире миновало шесть дней. Кожа Мунго от локтя до плеча имела желтоватый оттенок, кое-где на ней проступали лиловые пятна. Однако опухоль опала, и рана быстро заживала. Признаков инфекции не наблюдалось. Чарли посмотрел на часы. Чуть больше двух минут. Он вынул изо рта Мунго градусник и подошел к окну. Температура практически нормальная.

По реке летела небесно-голубая моторка, за ней тянулся бурый пенный след. С поверхности воды взметнулась в небо чайка; она выразила криком свое негодование и устремилась вверх по течению. Египтяне называли чаек «иракскими орлами».

– Он справится сам или роль палача отведена мне? – осведомился Свитс, проводя ладонями по коротко остриженной голове – шедевру гостиничного парикмахера.

Мунго засмеялся так, что кровать заходила ходуном. Ясные глаза, зубы белее простыни… Чарли сунул градусник в пластиковый футляр и наложил на рану Мунго свежую повязку. Мартин неожиданно сел, осторожно отодвинул одеяло и свесил ноги на пол.

– Что ты делаешь?! – воскликнул Чарли. Врач велел Мунго не вставать с постели целую неделю, а Дауни прибавил, что назначает Чарли ответственным за поведение Мартина.

– Уж больно хороший денек. Мне кажется, можно прогуляться. Пройтись до музея, слегка окультуриться.

– Джек сказал, что ты должен оставаться в постели до его возвращения из Лондона.