Stasia Mio - Купи себе Лолиту enhanced

Его BMW М серии сорвался с места. По дороге Алекс обогнал автоматизированное такси без водителя. Это был экспериментальный проект, запущенный в Городе. Владелец компании установил до смешного низкую стоимость проезда, чтобы избавиться от конкурентов как можно быстрее. Без сомнения, он все равно завоевал бы рынок: его такси олицетворяли собой будущее и нравились пассажирам своим футуристичным дизайном. В них можно было выбирать любую музыку, их водитель-робот не курил и всегда ездил по правилам, хотя со скоростью, не превышающей 40 км/час. С момента их появления уже две компании такси разорились. Забастовка таксистов, вышедших на улицы с плакатами «Нам скоро нечем будет кормить свои семьи», ни к чему не привела. Мэр поддерживал будущее. С его точки зрения новые такси были экономичнее, не требовали парковки, мест отдыха водителей и придавали городу дополнительный шарм. К тому ж, он владел десятью процентами акций компании-производителя новых такси, потому предложил бастующим поискать новую работу.

Следом за своим охранником, грубо растолкавшим операторов и фотографов, Линг Линн вышел из комнаты, в которой проходил брифинг. Глядя поверх голов окружающих, он направился к машине. Чуть позади шли его жена Сюин и пресс-секретарь Саншайн; процессию замыкал второй охранник. Миссис Линн изображала радушие, Саншайн – подобие радушия, лица охранников оставались напряженными. Пресс-секретарь прижимал к груди планшет и рукой показывал журналистам, что вопросы больше не принимаются. Боковым зрением он увидел, как красивая женская рука с двумя браслетами из золотого жемчуга быстро положила что-то в карман пиджака Сюин. Когда он повернулся, рядом с Сюин уже никого не было. Мистер и миссис Линн сели в Maybach. Машина бесшумно отъехала, сопровождаемая Mercedes G охраны. Саншайн задумчиво смотрел им вслед. К нему подошла красивая блондинка, задававшая провокационные вопросы во время брифинга.

– Привет, Саншайн. Что-то изменилось в твоем образе после нашей последней встречи. Губы, угадала?

Саншайн растянул рот в вежливой улыбке. Его холодные глаза, просверливающие Эмму насквозь, не улыбались.

– Не могу сказать, что они добавляют тебе очков в профессиональном плане. Но это если брать в расчет занимаемую тобой должность пресс-секретаря. К тому же, наверное, ты инвестировал в них целое состояние?

– Эмма, не переживай. Я хорошо зарабатываю, могу себе позволить определенные траты.

– Не надоело еще работать на вечное зло?

– Не надоело делать себе имя на высосанных из пальца проблемах?

– Кстати, Саншайн, движения роботов очень напоминают твои. Ты позировал?

– Даже если и позировал, тебе-то что?

– Да нет, ничего. Просто странно наблюдать у девушек мужские повадки.

– В первом поколении роботов всегда есть недочеты, – улыбнулся Саншайн уже более доброжелательно.

– Может, поужинаем как-нибудь? Поболтаем о жизни?

– Ты не в моем вкусе, беби, – Саншайн прокрутился на высоких каблуках и, чуть покачивая бедрами, зашагал прочь.

Зимой на филиппинском курорте Эль-Нидо на севере острова Палаван всегда хорошая погода. Эль-Нидо стал любимым курортом азиатских миллионеров, после того как победил в мировом рейтинге Condé Nast. Цены отелей здесь взлетели в разы, и рядовым туристам он стал не по карману.

Молодая китайская пара подъехала к фешенебельной гостинице. Они выглядели юными – чуть больше двадцати лет, но уверенными в себе и явно не нуждающимися в деньгах. Молодой человек проследил, чтобы весь их багаж был выгружен из машины. Они проследовали за батлером в роскошный номер, заранее снятый на неделю. Как и положено молодой паре, после поселения они провели в номере час с лишним, повесив на дверь табличку «не беспокоить». После этого отправились на обед в пляжный ресторан отеля.

За обедом они подсели за столик к молодому филиппинцу.

– Я – Шон, а это моя жена Асти. Мы – молодожены, – представился китаец.

– Я – Крисанто, – чуть поморщился филиппинец, удивленно разглядывая пару.

У него была аллергия на людей не из его круга. Он с детства старался держаться подальше от тех, чье состояние не измерялось суммами с девятью нулями, считая их «ограниченными». Отец Крисанто был правой рукой президента страны. Семья принадлежала к коррумпированным «сливкам общества». Парня мало интересовало, откуда у его семьи столько денег и сколько дней может прожить рядовой филиппинец на ту сумму, которую он тратит на ужин.

Через пару дней Крисанто и Шон стали приятелями. Они сравнивали рестораны и отели в Европе, Азии, Австралии, обменивались историями из своей сытой жизни. Шон первый начал говорить о планах на будущее. Он хотел окончить престижную Лондонскую школу рекламы и PR, устроиться в большую китайскую корпорацию и стать полностью независимым от родителей. Крисанто слушал его с интересом. В свои двадцать три года он пока не думал о работе, хотя отец давно намекал, что ему пора входить в семейный бизнес – то есть тоже стать политиком. Шон говорил, что хотел бы изменить мир. Ведь несправедливо, что горничная в отеле, где номер стоит полторы тысячи долларов, зарабатывает двести в месяц. Крисанто пожимал плечами. Он не видел в этом ничего несправедливого. После ужина они запивали виски бесполезно прожитый день и любовались закатом. Небо на закате было кроваво-красным, как будто кто-то написал на нем всю историю преступлений этой страны.

На четвертый день знакомства Шон предложил Крисанто наведаться в ночной клуб – лучший в округе. Асти осталась в отеле. Водитель Крисанто уверенно вел белый Lexus GX по узкой неосвещенной дороге. В клубе молодые люди заказали бутылку шампанского, потом еще одну и еще… Филиппинские девушки призывно танцевали чуть в стороне, активно предлагая себя и придвигаясь все ближе и ближе к их столику. Голос Шона смешивался с музыкой и мягко разливался по телу Крисанто, как наркотик. Хотя на самом деле разливался именно наркотик, подмешанный в бокал с шампанским.

Дальше все произошло так, как и ожидал Шон. Крисанто безвольно обмяк у него на плече и позволил вывести себя из клуба. Его водитель тоже крепко спал в машине. Об этом позаботился напарник Шона. Он же сел за руль, и машина с Крисанто на заднем сиденье покатилась на юг острова, к месту, где для узника было приготовлено новое жилье.

Алекс открыл окно, чтобы насладиться теплым, почти летним вечером. Сентябрь перевалил за вторую половину, и в это время на улице было совершенно темно. Он включил радио. Из колонок полилась “She’s a maniac, maniac of dancing”. Алекс подумал, что эта песня всегда будет ассоциироваться у него с Ингой. Она была фейерверком. Он не любил ее, но она стала для него незаменимым наркотиком. Алекс определял свое отношения к ней как «роковую привязанность». Он был далеко не единственным мужчиной в ее жизни. Хотел ли он что-то поменять? Скорее нет. Иногда он немного ее ревновал, но потом убеждал себя, что свободные отношения лучше для обоих. Периодически Инга увлекалась кем-то другим и пропадала на несколько недель или даже месяцев. Роковски скучал. Но все и все быстро надоедало Инге. Она опять появлялась, и между ними все становилось по-прежнему.