Томас Харрис - Молчание ягнят

Коридор был длиной около тридцати метров с дверями по обеим сторонам. Некоторые имели смотровые окошки и были наглухо закрыты.

Другие представляли собой обычные камеры только с толстыми металлическими решетками и были открыты взору. Кларис Старлинг видела номера камер, хотя старалась не смотреть на них. Когда она находилась примерно на полпути, до нее донесся шипящий голос:

— Я чувствую ваш аромат.

Она сделала вид, что не слышит, и пошла дальше.

В последней камере горел свет. Кларис приблизилась к противоположной стене, чтобы заглянуть внутрь. Стук каблуков выдавал ее приближение.

Камера доктора Лектера расположена в самом дальнем конце коридора, напротив двери в кладовую, и по-своему уникальна. Перед ней стена из толстых металлических прутьев, дальше на расстоянии больше предела досягаемости человеческой руки другая преграда — плотная нейлоновая сеть от стены до стены и от пола до потолка.

Еще дальше привинченный к полу стол, куча книг в мягких обложках, листы бумаги, табурет, тоже привинченный к полу. Сам доктор Ганнибал Лектер полулежит на топчане, внимательно изучая итальянское издание журнала «Вог». Листы он держит одной рукой, другой складывает их в аккуратную стопку рядом. На левой руке у доктора шесть пальцев. Кларис Старлинг замерла на некотором расстоянии от решетки.

— Доктор Лектер. — Голос звучал почти естественно. Он оторвался от чтения.

На какую-то секунду ей показалось, что взгляд его сопровождается жужжанием, но это пульсировала в ушах собственная кровь.

— Меня зовут Кларис Старлинг. Могу я поговорить с вами? — И тон голоса и расстояние выражали максимальную вежливость.

Доктор Лектер размышлял, приложив пальцы к сжатым губам. Затем встал, подошел к нейлоновой сетке, которую он намеренно не замечал, будто выбирая необходимую дистанцию.

— Доброе утро, — проговорил он так, будто открывал входную дверь раннему гостю. Ровный голос его издавал металлический скрип, возможно, из-за того, что ему редко приходилось разговаривать.

В красных глазах крошечными яркими точками отражался свет. Иногда казалось, что точки искрами стекаются к самому центру.

Взгляд этих глаз окидывал Старлинг сразу во весь рост.

Она подошла ближе.

Волосы на руках поднялись и прилипли к рукавам.

— Доктор, у нас возникли серьезные проблемы в вопросах, связанных с психологией. Я хочу попросить вас о помощи.

— «У нас» — это у Отдела исследования человеческой личности в Куантико? Полагаю, вы из конторы Джека Крофорда?

— Да.

— Могу я взглянуть на ваше удостоверение? Она не ожидала такого оборота:

— Я уже показывала в.., у доктора.

— Вы имеете в виду Фредерика Чилтона? Ф. Д.?

— Да.

— А вы видели ЕГО удостоверение?

— Нет.

— Замечу вам, что ученые обычно не очень внимательны. Вы познакомились с Аланом? Он великолепен, не правда ли? С кем бы из них вы бы предпочли говорить?

— Пожалуй, с Аланом.

— Скорее всего, вы репортер, которых Чилтон пускает сюда за деньги. Думаю, что все же надо взглянуть на ваш документ.

— Хорошо. — Она достала пластиковую карточку.

— Я ничего не вижу на таком расстоянии. Пожалуйста, пришлите его сюда.

— Не могу?

— Это запрещено?

— Да.

— Попросите Барни.

Пришел санитар и решительно проговорил:

— Доктор Лектер, я дам вам документ. Но если вы его не возвратите, и в связи с этим возникнут проблемы, я очень расстроюсь. А если вы расстроите меня, то будете связаны до тех пор, пока мое настроение не улучшится. Питание через трубку, дважды в день «штаны величия». И, само собой, на неделю задержу вашу почту. Понятно?

— Разумеется, Барни.

Удостоверение полетело на подносе в камеру.

Доктор поднес его к свету.

— Стажер? Тут написано «стажер». Джек Крофорд прислал для разговора со мной стажера?

— Он прижал карточку к мелким белым зубам и вдохнул ее запах.

— Доктор Лектер, — предостерегающим тоном произнес Барни.

— Да, да, конечно. — Он положил удостоверение на поднос, и Барни быстро вытащил его.

— Я сейчас занимаюсь в академии, — сказала Старлинг, — но мы будем говорить не о работе в ФБР, а о психологии. Решайте сами, достойна ли я обсуждать с вами эту тему.

— Хм-м-м, — пробормотал доктор. — Это довольно неосмотрительно с вашей стороны. Барни, вы полагаете, мы можем предложить даме стул?

— Доктор Чилтон ничего об этом не говорил.

— А что говорит ваша вежливость, Барни?

— Не желаете присесть? — спросил санитар.

— Где-то у нас должен быть один стул, хотя раньше он никогда… Обычно здесь никто подолгу не задерживается.

— Да, спасибо, — ответила Старлинг.

Барни принес из кладовой раскладной стул, установил его и ушел.

— Итак, — начал Лектер, садясь на свой табурет боком, чтобы видеть гостью, — что вам сказал Миггс?

— Кто?

— Малтипл Мигге из камеры по соседству. Он что-то прошипел в ваш адрес. Что он вам сказал?

— Он сказал: «Я чувствую ваш аромат».

— Понятно. Я — нет. Вы пользуетесь кремом «Эвиан», иногда духами «Аромат времени», но не сегодня. Сегодня вы определенно не пользовались духами. Что вы думаете о словах Миггса?

— Он слишком враждебен по непонятной мне причине. Это плохо. Он злобен по отношению к людям, и те платят ему тем же. Получается замкнутый круг.

— А вы тоже ненавидите его?

— Мне жаль, что я нарушила его покой. Он слишком шумный. Как вы узнали о духах?

— По аромату из сумочки, когда вы доставали удостоверение. Кстати, она изумительна.

— Спасибо.

— Вы пришли с самой лучшей сумкой?

— Да. — Это было правдой. Она не стала брать традиционный портфель, а это, действительно, была ее лучшая сумка.

— Она намного лучше, чем ваши туфли.

— Может быть, когда-нибудь я подберу к ней соответствующие туфли.

— Не сомневаюсь.

— Это вы рисуете на стенах, доктор?

— Думаете, приглашаю сюда художников?

— Вон там, за умывальником, европейский город?

— Это Флоренция. Палаццо Веккио и Дуомо. Сценка из Бельведера.

— Вы это делаете по памяти? Все детали?

— Только память, агент Старлинг, у меня осталась только память, которая заменяет мне глаза.

— А там распятие? Средний крест пустой.

— Это Голгофа после снятия с креста. Цветной мел и магические отметки на листах бумаги. Это все, что получил обещавший рай вор, укравший пасхального ягненка.

— Что это было?

— Ему разумеется перебили ноги. Как и тому, кто обманул Христа. Кстати, как поживает Уилл Грэхем? Как он выглядит?

— Мне это имя не знакомо.

— Знакомо. Тоже от Джека Крофорда. Приходил сюда до вас. Как выглядит его лицо?

— Я никогда его не видела.

— Это называется «нанести несколько щедрых мазков». Вы не возражаете, Старлинг? Секунда молчания, и она ринулась в дело: