Марина Посохова - Трижды Александра. Серия «Трианон-мозаика»

– Ну, что? Ложная тревога? – спросила одна из них, выпуская из густо накрашенных губ струю дыма, непрозрачную на холоде.

– Похоже, да… – неохотно ответила Юлия. – Но я не могла ошибиться!

– Не бери в голову – посоветовала другая продавщица. – Лучше скажи, ты Татьяне Полтавцевой не родня?

– Нет, мой муж учился вместе с Юрием Дмитриевичем – решила прояснить ситуацию Юлия.

– А, тогда понятно. Мы тут голову сломали, кем ты ему доводишься – переглянулись собеседницы Юлии. – Думали, может, Дмитрич наконец-то завел себе молодую да симпатичную. У нас тут Таньку, жену его, терпеть не могут. Язва, не баба! В каждой бочке затычка!

– И такого мужика отхватила! Как он с ней живет – уму непостижимо. Хотел бы – любую закадрил. Теперь еще и в Москву увез, сокровище такое. Ей бы в горн дудеть, да в барабан бить – и все ее таланты.

– Почему в горн? – не поняла Юлия.

Продавщицы дружно рассмеялись.

– Она как была пионервожатая, так на всю жизнь и осталась. У нее и мать, и бабка из партийных, в горкоме работали. А Танька в администрации, что-то там по делам молодежи, отчеты строчила. И не выгонишь ведь ее – когда ни ткнись, все на работе сидит.

– Прилепилась к Полтавцеву как банный лист. Он, когда его эта Панова бросила, весь аж черный ходил. Была у него в юности любовь, фифа местная. И знала ведь, что Юрка за ней убивается, и все равно выскочила замуж за одного богатенького. Так эта малявка, Танька, – учились они вместе, – быстренько от Полтавцева забеременела, и в дамки. Хорошо, хоть сын в него пошел.

– Погоди, а ведь я Панову сегодня видела! Точно, она! Такая вся холеная, стройненькая, как молоденькая. Откуда взялась? Сто лет на родине не показывалась. Туман густой, но уже развиднелось, она тут недалеко шла. Курточка на ней такая, темненькая, и сапожки на низком ходу.

– Что, даже без каблуков? Она ж на них и спит, наверное…

Юлия постаралась незаметно улизнуть, оставив подружек перемывать косточки неведомой Пановой.

Хьюго встретил новую хозяйку с поистине щенячьим восторгом. Юлия занялась делами по дому, но из головы у нее не шли сведения, ненароком полученные от представительниц местного информбюро. Если исключить некоторую предвзятость, история семьи Полтавцевых имела шансы оказаться вполне достоверной. Очень уж не подходили друг другу эти двое. Несчастная любовь в молодости многое объясняет, это Юлия хорошо понимала.

И снова она почувствовала, как Полтавцев прикасается губами к ее пальцам. Она посмотрела на свои руки, и вздрогнула. Сколько она уже не принимает лекарств? С тех пор, как они с мужем сюда приехали, только один раз она открывала небольшую сумку, полную мазей, таблеток и гранул. Но пятна на руках ее, против всякого ожидания, заметно побледнели, а главное, она уже давно не ощущала изнуряющего зуда и жжения. Юлия рывком задрала на себе пуловер и мягкую хлопковую майку под ним, расстегнула замок на джинсах. Пятна и сыпь на животе и бедрах стали едва заметны, и даже при касании не беспокоили.

Юлия стояла, не веря своим глазам. Что за чудеса? Она даже засмеялась, потрепав удивленно поднявшего голову Хьюго по шелковистым ушкам.

– Надо это отпраздновать, рыженький!

Остаток короткого дня она провела, напевая и раскладывая свои вещи в хозяйской спальне. Но когда она закончила, ей захотелось оттуда уйти. Подхватив подушку и одеяло, она перебралась в кабинет Юрия и постелила себе на диване.

– Вот это будет правильно – сказала она то ли себе, то следующему за ней по пятам Хьюго – Здесь лучше всего.

В кабинете почти всю стену занимало высокое окно, или, скорее, дверь – такие окна почти до самого пола Юлия видела во Франции. Она подошла, выглянула наружу. Окно-дверь выходило на какую-то плоскую крышу, скорее всего под ней располагалась крыша гаража. Должно быть, летом тут получалось разместиться как на террасе. Сейчас же поверхность была слегка присыпана легкой изморозью.

Юлия еще раз осмотрелась. Рядом с диваном в шкафу она заметила еще одну коллекцию, значительно уступающую в размерах рыболовной, но не менее впечатляющую. За стеклом лежали разные виды оружия: устрашающего вида ножи в жестких кожаных ножнах ручной работы, целый набор маленьких ножичков для метания, даже жутких размеров рогатка из металла и резины. Юлия боязливо потрогала некоторые из этих мужских игрушек, но заставить себя прикоснуться к пистолетам (или револьверам, она не знала, как они правильно называются), не смогла. Их было три, два угольно-черных, один светлый, блестящий. Немного удивившись их доступности – у дяди-охотника оружие хранилось в специальном сейфе – Юлия объяснила все должностью, которую занимал хозяин дома.

Юлия легла в приготовленную постель, взяла полистать один из альбомов, но вскоре отложила его в сторону, выключив свет. Вспомнились разговоры, которые при ней вели собирательницы и хранительницы местных преданий из продуктового магазина. В чем-то похожая история случилась и с ней самой. Юлия несколько лет была отчаянно влюблена в одного молодого человека. Они встречались, расставались, ссорились и мирились много раз, пока он не сделал окончательный выбор в пользу другой девушки. Юлия тяжело переживала разрыв, и не один год не могла прийти в себя. Внешне ее жизнь казалась вполне благополучной – она окончила университет, получила диплом экономиста, устроилась на работу в банк. Работа, как и учеба, сильно не занимали ее. В школе Юлия мечтала поступить на искусствоведческий, но родители отговорили ее, приведя разумные доводы в пользу экономического образования. Она и сама понимала, что сейчас гуманитариям гораздо труднее устраиваться в жизни.

На работе они и познакомились с Михаилом Асташиным. Он уже был к тому времени разведен, занимал ту же должность, что и сейчас, и считался завидным женихом. Со свадьбой они оба не торопились, но он сумел понравиться Юлиным родителям, и, в конце концов, они поженились. Тогда же у Юлии начались проблемы с кожей. Она не раз обращалась в разные клиники, к хорошим специалистам, ей ставили разные диагнозы, но болезнь только прогрессировала. Михаил сам настоял, чтобы она ушла с работы. Их обоих устраивало то, что Юлия проводила почти все время в четырех стенах. Михаилу нравилось, что жена каждый вечер встречает его за накрытым к ужину столом, и он никогда не упрекал ее за то, что из-за кожной болезни их интимная жизнь плавно сошла на нет. Юлия не могла не замечать, что муж пользуется всяким удобным случаем съездить в командировку, но и сама старалась не признаваться себе, что в его отсутствие она не испытывает ничего, кроме облегчения.

Юлия повернулась на диване и почувствовала под рукой что-то кудряво-шерстистое. Это Хьюго незаметно пробрался к ней на постель и спал рядом, посапывая, как человек. В кабинете стало светло – небо очистилось от густых предзимних облаков, и все уголки комнаты залило ярким светом полной луны. Юлия уткнулась в спинку дивана и незаметно задремала.