Элизабет Нуребэк - Скажи, что ты моя

«Увидимся двадцать минут четвертого». 15:20.

«Садись на автобус 515 или 67 на площади Уденплан». 515, 67.

«Твой рост 163, вес 56». 163, 56.

Многие считают меня чересчур серьезной. Все, с кем я общаюсь здесь, в КТИ, трепетно относятся к учебе – но и гуляют от души. По пятницам – паб в Нимбле, разные факультеты организуют свои вечеринки, а сессия всегда заканчивается большой попойкой. Не говоря уже о промежуточных домашних вечеринках.

Юханна и Сюзи всегда зовут меня с собой, но я соглашалась лишь пару раз. Общий праздник первого курса этой весной – единственное большое мероприятие, на котором я побывала в последнее время.

И дело не в том, что я не хочу . Наоборот, я очень хочу вписаться в компанию – хорошо бы, если бы это не стоило мне такого труда. Легче было бы забыть, кто я на самом деле.

Однако переезд в Стокгольм – лучшее, что я сделала за всю жизнь. Количество друзей в «Фейсбуке» увеличилось в несколько раз. У меня есть «Инстаграм». И «Снэпчат» (обожаю его!). Я стараюсь запечатлеть свою повседневную жизнь, снимаю селфи. Моя виртуальная реальность потрясающая, безумная и яркая – все, кто видит мои фотографии, сразу понимают, что моя жизнь полна особых моментов в окружении друзей, которые меня любят. Каждый лайк, каждый комментарий радует меня. Понимаю, что это так поверхностно, – но меня это не беспокоит. Чем плохо быть поверхностной? До весны я даже общалась с людьми в реале, а не только в Интернете.

А потом умер папа.

В поле моего зрения что-то замаячило, и я подняла глаза. Парень, которого я не знаю, спросил, можно ли пройти. Выглядел он классно. Я привстала, и он улыбнулся мне, прежде чем протиснуться по ряду стульев. Его взгляд надолго задержался на моем коротком платье и высоких сапогах.

В этом году мне пришлось привыкнуть к тому, что парни обращают на меня внимание. (Дома я была невидимкой.) Волосы – единственное, чем я всегда была довольна и гордилась. Но мое тело… Иногда на меня пялятся , как сейчас. Странно, но приятно. Никто не проникает взглядом за внешнюю оболочку, никто не видит сути. Никто не знает, какая я фальшивая, злонамеренная, испорченная и ужасная. Никто никогда не узнает, кто я в глубине души.

Юханна и Сюзи заставили меня изменить имидж. Все началось с того, что я взяла у Юханны поносить свитер, который оказался очень обтягивающим. И тогда они заставили меня примерить одно из ее самых коротких платьев. Оно было и вправду чересчур коротким. Но, по их мнению, это так и было задумано. Имея такие ноги, как у меня, нужно их показывать.

Они потащили меня с собой в H&M, Monki, Gina Trikot – мы обшарили все магазины. К тому же я обнаружила, что в стокгольмских секонд-хендах можно найти такие вещи, какие дома в Бурленге никогда не попадаются. Теперь я полностью обновила гардероб. У меня появилась одежда таких размеров и таких стилей, которые я никогда раньше не покупала.

Я привыкла быть на виду. Оказалось, что это совсем не страшно. Наоборот. Так легче прятаться. Мне нравится, что я могу выбирать, кем мне быть в глазах других.

Моя недавно завоеванная свобода. Моя новая сила.

Если бы только я могла забыть свое истинное «я».

Вот тут-то и появляется Стелла Видстранд.

Мои размышления прервались: началась лекция. Я сосредоточенно слушала и записывала. Когда объявили перерыв, я встала и сделала шаг в сторону, чтобы те, кто сидит со мной в одном ряду, могли выйти. Я размышляла, пойти ли мне в коридор или остаться в аудитории, когда кто-то за моей спиной выкрикнул его имя.

Фредрик.

Я обвела глазами бурлящую толпу. Вот он – несколькими рядами выше меня. Он поднял голову, встретился со мной взглядом и кивнул. (Я поняла, что смотрела на него слишком долго.) Потом встал и перевел взгляд на Меди, стоящего где-то в стороне, что-то крикнул ему – что именно, я не смогла разобрать.

Фредрик стройный, чуть повыше меня ростом. У него подстриженная наискосок густая светлая челка, которую он отбрасывает в сторону движением головы или запускает в нее пальцы. Он часто улыбается – могу себе представить, как он выглядит на школьной фотографии в первом классе. Примерно как сейчас, только верхних зубов не хватает.

Носит он джинсы или чинос, сидящие низко на бедрах, и почти всегда – футболки с принтом. Он катается на лонгборде и однажды даже уговорил меня попробовать. Сам бежал рядом, держа меня за руку, и хохотал. Я спросила, почему, и он ответил, что я визжу, как девчонка. Красивый, крутой, классный парень. И танцует отлично – в этом я могла убедиться на тусовке первокурсников. (Он никогда не узнает, какая я на самом деле.)

Рядом с ним сидела стройная красивая брюнетка. Она встала, потянула его за руку, и он обернулся к ней. Смеясь над чем-то, что она рассказывала, он вместе с ней спустился и пошел к выходу. Я ему надоела. Или он догадывается. Или он знает.

Ведь люди наверняка чувствуют, что со мной что-то не так, да?

Я снова села на свое место. Как же мне хотелось, чтобы моя жизнь сложилась по-другому: чтобы я могла вписаться в компанию и быть как все. И на дне души не таилась бы черная тень. И не надо было бы скрываться. Но моя жизнь не похожа ни на чью другую.

И во всем этом виновата она .

Ах, если бы я могла отомстить.

Если бы ей пришлось страдать, как страдала я.

Как я хочу, чтобы ее вообще не стало.

Пусть бы она умерла.

Бум, бум, бум. Баскетбольные мячи ударялись о пол и стены. Время от времени они с грохотом попадали в корзину. Шум стоял совершенно оглушительный. Я спустилась по ступеням на трибуне спортивного зала, сжимая в руке бумажный стаканчик с обжигающе горячим кофе. Села, кивнула знакомым, но потом уткнулась в телефон, чтобы избежать необходимости общаться. Целую неделю я ходила на работу, выслушивала своих пациентов, делала покупки, готовила еду, стирала. Играла сама с собой в игру, притворяясь, что все, как обычно. И все же на уме у меня была одна лишь Изабелла Карлссон. Я думала о ней постоянно. Меня нисколько не огорчило, что Хенрик каждый день задерживался на работе, а Эмиль был занят со своими друзьями.

Пришла эсэмэска от Маркуса: «Ужин в среду, все срастается? Мой брат отправил меня к тебе». Младший брат Хенрика мне всегда нравился, но сейчас у меня не было никакого желания с кем-либо общаться. Тем не менее, я ответила, что мы мечтаем познакомиться с его новой девушкой. И ждем его с детьми.

Одна из знакомых мам спросила, можно ли присесть рядом со мной. Я пододвинулась на скамье и стала смотреть на поле. Где-то далеко стучал мячом Эмиль. Я помахала ему рукой, но он не заметил меня. Тогда я достала из сумки дневник и положила его себе на колени. В подростковые годы я делала записи почти каждый день. Эта тетрадь последняя.