Анастасия Ольшевская - Главный редактор

– Здесь хорошо готовят томатный крем-суп. И у них превосходное бордо.

– Спасибо, – вежливо откликнулась она и решила положиться на министерский вкус: все равно не сильна в местной кухне, а Гречишникова этот жест может расположить к себе. Тот, похоже, пробовал наладить контакт и не собирался кидаться с ножами.

Сделав заказ, он пустился в рассуждения об истории вина и, в частности, о виноградниках провинции Бордо. Упомянул о племяннике, который имел винодельню во Франции. Однако за пышной лекцией не последовало дегустации. Видимо, пожелал сохранять трезвую голову и ограничился черным кофе с вишневым штруделем. Женя тоже сочла разумным обойтись без алкоголя, выбрав томатный крем-суп и фруктовый чай.

Пока несли заказ, Гречишников захотел взглянуть на текст и пролистал материал, не особо вчитываясь. Со стороны это выглядело как ритуал, который надо исполнить, прежде чем перейти к главному действию. Статья волновала его не больше, чем урожайность виноградников племянника. Он рассеянно задал пару вопросов, выдранных из контекста, и отложил бумаги.

– Евгения, расскажите о себе. Кто вы, что вы… Как стали журналистом, какие планы на будущее.

Вот оно. Хоть и ждала, когда политическая лиса перейдет к делу, но все равно по телу пробежала легкая дрожь. Отставив тарелку с супом, она сцепила пальцы в замок и ответила в тональности, по которой любой враз бы сообразил, что ей понятны правила игры:

– Вам и так все известно. И мы оба это знаем.

– Точно. Но я получил эти сведения из своих источников. Хочу сравнить информацию с той, которую предоставите вы. Собственно, с этой целью и пригласил. Вы же понимаете, дело не в этом, – Гречишников небрежно указал на распечатку интервью.

Голос был ровным, без угроз и прочих неприятных нюансов, к которым Женя успела попривыкнуть. Его нервозность куда-то испарилась. Толстячок в серой рубашке попивал кофе и выглядел как человек, которому надоело блефовать, заранее зная, что все козыри на руках. В общем, ей тоже скрывать нечего.

– Что вас интересует, Павел Алексеевич?

– Краткое изложение биографии, Евгения Михайловна.

Женя прикусила губу. В подчеркнутом обращении по имени-отчеству чувствовалась демонстрация превосходства. Она в двух словах изложила вехи своей жизни. Прикинув, что вряд ли Гречишникову любопытны личные моменты, опустила подробности взаимоотношений с мужчинами. Рассказ сосредоточился вокруг учебы, работы и карьерных заслуг – получилось эдакое устное деловое резюме.

– Прекрасная история, Евгения. Теперь подробнее остановимся на том, как оказались в числе сотрудников «Точки зрения».

– Меня, как выдающуюся студентку, порекомендовал декан вуза Георгий Лесник. Протежирование – редкая вещь, но практикуется в отношении одаренных выпускников.

– Насколько знаю, в число одаренных вы не входили. И красным дипломом похвастаться не можете. Порой отметки не позволяли рассчитывать даже на нормальную стипендию, не так ли?

– Профессионализм измеряется не в учебных оценках, – возразила Женя, но чутье подсказывало: можно плести что угодно, очевидно одно – она влипла. Промелькнула догадка, куда клонит Гречишников. И если это подтвердится, то страшно представить, что дальше.

– Верно. Профессионализм измеряется в поступках, на которые идет человек, преданный делу. И вы год назад доказали профпригодность, прорвавшись в «Точку зрения». Может, все-таки расскажете? Или самому придется сделать это? – Гречишников склонил голову набок и выжидательно посмотрел.

Он походил на заплывшего жиром кота, который трогает лапой полузадушенную мышь и огорченно понимает: еще парочка конвульсий, и все закончится. Женя уже осознавала, что проиграла. Он как-то прознал про аферу с Мирзоевым. Однако свидетельства ее причастности не сохранились. Все улики уничтожены. Поэтому, стараясь, чтобы в голосе не проскользнула предательская дрожь, она ответила:

– Ряд статей, написанных на пятом курсе, был отмечен преподавателями. Много работала над дипломом, поэтому заслужила рекомендацию Лесника и должность политического обозревателя.

– Евгения, я похож на идиота?

Она покачала головой. Он был похож на ублюдка, с которым лучше бы никогда не встречаться. Но точно – не на идиота.

– Хорошо. Тоже так считаю. И хотя восхищен вашей стойкостью, вынужден припереть к стенке. Раз сознаваться не намерены, я озвучу события, связанные с Мирзоевым. Ведь благодаря им вы попали в штат моей газеты. Так что, возможно, я в курсе побольше вашего.

У Жени округлились глаза:

– Вы – что?.. Ваша газета?..

– Прежде чем продолжим увлекательную беседу, выключите диктофон.

– Он выключен.

– Ладно, как хотите. Просто напрасно потратите заряд аккумуляторов, – Гречишников похлопал по портфелю, стоящему рядом. Видимо, внутри кейса находился глушитель записи. Если бы диктофон работал, на магнитной пленке все равно не осталось бы ни звука. – Евгения, ответьте – ради чистого любопытства – вы сейчас соврали?

Пухлая ладонь требовательно указала на сумку, и Женя вытащила бездействующее устройство.

– Хм, да, с поличным вас не поймать. А был уверен, что лжете.

Она убрала диктофон и потянулась к фруктовому чаю. Пальцы дрожали, что не укрылось от Гречишникова. Да и черт с ним. Теперь это не самая большая проблема. Женя в упор посмотрела в маленькие свинячьи глазки, обладатель которых, казалось, вот-вот захрюкает, насмехаясь над ней. В блуждающей улыбке мелькали издевка и снисхождение. Приступ животного страха и подавляемая ярость не позволяли Жене увидеть, что за ухмылкой, помимо прочего, скрывались корыстные интересы и неподдельное удивление.

Она допила чай и сложила руки на груди. Все поведение указывало: от нее первой слова не дождаться.

– Значит, так, – вздохнул Гречишников. – Вижу, вашей выдержке позавидовал бы Штирлиц, поэтому давайте-ка разложу ситуацию по полочкам. Сэкономим время и нервные клетки. У меня полное досье на вас. Начиная с детсадовских анализов крови и заканчивая копиями сканов «Голоса Таджикистана», изъятыми из типографии, где вы отпечатали памятный номер с кроссвордами. Дизайнер и менеджер, кстати, легко опознают вас, случись что.

У Жени на лице ни один мускул не дрогнул, хотя перед глазами все поплыло. Понимала: от выдержки сейчас зависит многое. Гречишников, тем временем, продолжал:

– Согласен, доказательства скудные, но зацепиться есть за что. Можно раскрутить на откровенность Мирзоева и мамашу, пообещав сокращение срока или, наоборот, припугнув экстрадицией. В крайнем случае, можно сфабриковать парочку улик. Не мне вам рассказывать про подделку фактов, правда? Вы в моих руках, милочка. И я предлагаю сотрудничество, потому что, честное слово, до вчерашнего дня не вспоминал, какая творческая личность работает в «Точке зрения». Глядишь, не прыгнула бы на меня с черной лестницы в НИИ, так никогда и не вспомнил бы. Но теперь благодарен судьбе за встречу. Хотя, не будучи знаком лично, еще год назад отдал должное вашей смекалке.