И. Сотников - Люди $лова

– Слушай, а ты не боишься, что меня от твоего притворства прямо сейчас на тебя стошнит!

– До чего же вы мистер Морган бесстрашный и мощный мужик. После того как вы таким образом из всех государственных мужей выделили конгрессмена Хоггардса, отметились на платье миссис Коэн и брюках Анны Рейд, то вашими безграничными возможностям организма можно только позавидовать. – Мистер Валенштайн продолжает тошнить своей улыбкой и разглагольствованиями, еле сдерживающего мистера Моргана.

– Они, тля, у меня вот где. – Скрутив конец скатерти (это ничего, что при этом посыпалась посуда со стола) у себя в кулаке, жёстко обозначил свою позицию мистер Морган, придвинув кулак к уже не столь любезной, а пока что только слегка тронутой страхом физиономии Валенштейна. И хотя мистеру Валенштейну несколько обидно слышать в свой адрес такие оскорбительные слова, тем не менее, он как человек на данный момент более разумный, чем мистер Морган, не спешит дёргаться, а выбирает меньшее из зол – обидные слова, нежели кулак мистера Моргана в зубы – и поэтому пропускает мимо ушей эти оскорбления мистера Моргана.

– Они все мне должны! И если я захочу, то они завтра же будут ночевать с бомжами в коробках под мостом, а не у себя на кровати в прекрасных домах. – А вот это, что и говорить, очень жестокое заявление мистера Моргана, нашло своих внимательных слушателей и заставило нескольких чувствительных леди охнуть и потеряться в услужливых руках их слишком молодых спутников, а несколько задумчивых конгрессменов, ещё больше задуматься или забыться за очередной вливаемой в себя порцией горячительного напитка. И хотя впечатлительные леди и даже задумчивые и оттого важные конгрессмены, со временем, кто, где нашлись, всё же они почему-то после всех этих заверений в своём всемогуществе мистера Моргана, не возненавидели его, а вот эту тлю, мистера Валенштейна, даже очень.

Но мистеру Валенштейну пока что не до этих их гневных взглядов, когда мистер Морган находясь на взводе, обращается к нему:

– Давай, не виляй хвостом, Тля. Говори мне прямо. Что, хочешь мне быть должным?

И опять, в хоть и грязных, но всё же устах мистера Моргана, звучит это уже прицепившееся к продюсеру Валенштейну прозвище, но что может поделать (не драться же) мистер Валенштейн, если он тоже зависимое от финансов лицо. «Ну а ради искусства можно и потерпеть!», – на этот раз эту свою присказку, продюсер Валенштейн обратил против себя, а не как в рядовых случаях, против молодых актрис, которым Оскар только снится, а с Максом Валенштейном спится.

И Валенштейн собрав всю свою волю в ноги, которыми он обхватил ножки стула, для того чтобы не сбежать от агрессивного мистера Моргана, также прямо попытался заявить:

– Я хотел бы, чтобы вы инвестировали… – Но на этом своём полуслове, он большим пальцем руки мистера Моргана, был вместе со своим ртом мгновенно заткнут и перебит.

– Начало твоего предложения, что и говорить, а смогло убедить и заставить моё сердце оттаять. – Заговорил мистер Морган. – И я даже на одно мгновение подумал: «В кои веки мне встретился настоящий муж, который не пытается уйти от ответственности, возможных рисков и даже налогов». Но когда ты на этом не поставил точку, а продолжил, и выказал себя очередным подлецом и потцом, то ты окончательно разочаровал меня, тля.

А вот такого оскорбительного отказа мистер Валенштейн точно не потерпит. И он покраснев от злости, вскакивает со своего места и громко обращает на себя всеобщее внимание:

– Вы мистер пьяны и забываетесь, с кем имеете дело!

Но к большому нежеланию мистера Валенштена, мистер Морган не собирается пристыжено отсиживаться и молчать. И, он обнаружив в себе силы, не менее резво поднимается на ноги, чтобы с этой высокой позиции ответить тому, кто там впереди него стоит (взор мистера Моргана сильно затуманен алкоголем).

– А мне и гадать не надо, и я с одного раза угадаю, кто ты, тля, есть на самом деле. Ты подлец и негодяй, и к тому же двоеженец. – Рявкнул мистер Морган, и чтобы вот так сразу не упасть от усталости на пол, упёрся об стоящую на столе бутылку шампанского. Ну а это заявление мистера Моргана, изрядно всполошило, да и не могло всполошить находящуюся в этом банкетном зале ресторана, как оказывается, не настолько хорошо знавшую мистера Валенштейна публику, и особенно его жену Айхель, только совсем недавно ставшую несовершеннолетней и заодно леди Валенштейн.

И если с первым утверждением мистера Моргана, кроме разве что леди Валенштейн (всё из-за её молодости), все здесь находящиеся люди были вполне согласны и даже были готовы привести примеры подобного поведения мистера Валенштейна, то вот насчёт его такой скрытности (любвеобильность мистера Валенштейна к этому не имеет никакого отношения), то это для всех них была та ещё новость. И, конечно, все здесь присутствующие лица, в один момент перевели себя на лицо молоденькой леди Валенштейн, которой хоть и льстит такое всеобщее внимание, но что послужило этому, то было бы не плохо, ей это объяснить.

И леди Валенштейн зардевшись, бросает взгляд помощи на своего известного супруга, которому между тем не до неё, когда мистер Морган угрожающе для его головы, стоит напротив с бутылкой в руках. И хотя мистеру Валенштейну боязно за свою голову и откровенно страшно при виде пошатывающегося мистера Моргана, тем не менее ему в затылок уже дышат развернувшиеся взгляды его гостей, и их мнение уже игнорировать совершенно нельзя и для дальнейшей карьерной судьбы драматично. Так что мистеру Валенштейну ничего другого не остаётся делать, как вновь собрать всю свою волю куда-то в себя и попытаться для начала образумить мистера Моргана (а насчёт исковых претензий по поводу его клеветы, то тут можно, если что – если вторая жена не отыщется – договориться).

– Да как вы смеете, у меня в гостях вести себя подобным образом. – Грозным голосом заявил мистер Валенштейн, чья нахрапистая рожа в принципе располагала больше к кулаку, нежели к ответному любовному поведению старлеток.

– Это вопрос или утверждение? Что-то я не понял. – Мистер Морган ожидаемо начал дерзновенно выкручиваться. Ну а с нетрезвым человеком, какой может быть разговор, ведь на него простые, полные благоразумия слова никогда не действуют. Так что мистеру Валенштейну ничего другого не остаётся делать, как пригрозить мистеру Моргану неприятностями, которые ему непременно придётся пережить, если он сейчас же не успокоится и не провалит отсюда по добру, по здорову.

– Ну, ты в прокате уже провалил всё, что только было можно. – Как ножом по сердцу человека искусства, прошлись слова мистера Моргана по Валенштейну, где он заодно приобщил к ним невероятно противную свою усмешку. – И поэтому, мой окончательный ответ этому двоеженцу. Нет.