Алисия и Алекс Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

Стивен скомкал листочек, крепко зажав его в кулаке, и опустил глаза. К сожалению, он очень хорошо помнил, что сам он не звонил Эдди в то время и не мог звонить, потому что друга его не было дома – он уезжал на заработки в соседний штат. По этой же причине Эд не смог даже приехать к нему на свадьбу. И Стив расстраивался, что все никак не может познакомить его со своей молодой женой.

Стивен простоял еще с минуту неподвижно, потом быстро побросал все вещи обратно в шкаф.

После этого он не предпринял ни одной попытки докопаться до истины, а Шейле не обмолвился ни единым словом, так и не позволив себе поверить, что в злополучном шкафу он наткнулся, быть может, на ту самую – недостающую – деталь…

Попытка спасти от падения пошатнувшийся пьедестал? Вероятно. Ведь низвержение богов – это так страшно! Каждому ли под силу сжечь то, чему поклонялся? Тем более если знаешь, что потом все равно поклонишься тому, что сжигал… [3]

Сжечь куст розовых роз в своей душе? На это он был не способен…

– Сколько можно ворочаться? – послышалось в темноте.

– Тоже не спишь? – удивился Стивен. – О чем думаешь, Бренд?

Брендон скосил взгляд, но ничего не ответил.

– А я вот думаю: почему ты все еще со мной?

– Потому что я люблю тебя, – проговорил Брендон.

– Как любовника или просто как человека?

Брендон на минуту задумался:

– А какой ответ ты бы хотел услышать?

– Только такой, какой ты сам хотел бы произнести.

– Тогда… как человека, – сказал Брендон, натягивая на себя одеяло. – Тебе было бы приятнее первое?

– Не знаю, – отозвался Стивен. – Мне приятно уже то, что я тебе небезразличен. Порой так важно знать, что ты кому-то небезразличен…

Утром Стивен вскочил взъерошенный.

– Приснилось что? – зевая, спросил Брендон.

– Да… – прохрипел Стив. – Бушующее пламя… я его отчаянно тушил, но все напрасно. Плохой знак!

– Не бери в голову, – махнул рукой Брендон.

Стивен подошел к окну.

– Раньше мне часто снились такие сны, – проговорил он, стоя спиной к Брендону, – когда я занимался этим профессионально – целых два года. Но в тех снах я всегда справлялся с огнем.

– Почему же ты оставил эту работу?

– Разонравилось… – пожал плечами Стив.

– По-моему, когда мы с тобой встретились, ты был безработным. А до этого чем занимался?

– Много чем, – не оборачиваясь, ответил Стив, – я строил, возил, продавал… Ты не поверишь, но какое-то время даже проповедовал – недолго, правда.

– Ну и откровение! – хмыкнул Брендон. – Так вот откуда твоя страсть к разглагольствованиям. Это ценная информация – ее можно было использовать в суде.

– Ага, тебе только что-нибудь расскажи – ты из мухи слона сделаешь. А когда-то я еще плавал и стрелял.

– Да… – протянул Брендон. – Если судить по числу профессий, которые ты сменил, они надоедали тебе быстрее, чем ты успевал их освоить.

– Как раз наоборот, – сказал Стивен, отходя от окна, – когда я овладеваю чем-то достаточно хорошо, интерес пропадает сам собой, и я чувствую, что надо искать другое дело.

Они позавтракали, почти не разговаривая, и Стивен сразу же, лишь бы чем заняться, начал кромсать листья салата. А Брендон пошел в гостиную и в который раз принялся перебирать книжки на полке – все было уже прочитано и пролистано. Ожидание становилось все тягостнее, и Брендон подумал, что это нескончаемое безделье превращается в сущее наказание и оба они уже начинают от него дуреть.

– Что-то сегодня уж совсем тошно! – прокричал с кухни Стивен, словно читая его мысли. – Где же твой архангел Майкл? Похоже, мы его не дождемся.

Брендон насупился: это был тот вопрос, который он и сам постоянно себе задавал и ответа на который взять было неоткуда.

– А-а-а! – вдруг громко закричал Стив. Брендон, побросав книги, кинулся на кухню:

– Что случилось?!

– А, ерунда. Порезался.

– Ну, знаешь ли… Ты так заорал.

– Я вообще на слабую боль острее реагирую, чем на сильную, – виновато улыбнулся Стив, – и так было всегда, с самого детства. Как-то давно, лет десять назад, я попал в аварию. – Едва только Стивен произнес это, Брендон понял, что опять становится на неопределенное время терпеливым слушателем. – Мы ехали с дружком на мотоцикле, – продолжал Стив, – неслись, что называется, на всех парах. И тут под колеса нам рванул какой-то зверек – собачонка или другая мелочь. Я свернул не очень резко, но все равно мы полетели кувырком. Приятель мой отделался синяками и ссадинами. Мне повезло меньше: я ударился спиной и несколько дней не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, даже прикосновений не чувствовал. Вроде был в сознании, но соображал с трудом – это было и к лучшему, иначе я, наверное, умер бы от ужаса, узнав о тех перспективах, которые мне пророчили. Так я пролежал неделю или чуть больше, а потом всё как-то само собой вернулось.

– С тех пор ты реагируешь на боль неадекватно?

– Может быть… Но, скорее, так было всегда.

– И поэтому не любишь собак, – констатировал Брендон.

– Я же сказал, – ответил Стив нетерпеливо, – я не знаю, была ли это собака, или другое животное. И потом, почему ты решил, что я не люблю собак? У меня их перебывало с десяток.

Брендон собрался было сказать, что недавно он слышал нечто прямо противоположное, но тут же передумал и, постояв немного, вышел в коридор. О чем бы ни начинали они сейчас говорить, беседа быстро пресекалась, потому что ни у одного из них не было желания продолжать ее.

– Ну вот, все готово, – сказал Стивен, воткнув вилку в свое творение. – Хоть сейчас обедай.

– Спасибо, не хочется.

Брендон спустился во двор и начал неторопливо прохаживаться под самыми окнами, глядя на шуршащую под ногами черную гальку.

Он стал перебирать в памяти их вчерашний ночной разговор. В конце концов ему удалось вытянуть из Стива признание, которого он так долго от него добивался. Но какое значение это имело сейчас? Он лишь получил подтверждение тому, в чем и так был уверен! Для себя он уже давно на все сто оправдал Стивена. А ситуация как была тупиковой, так тупиковой и оставалась.

Брендон поглядел на небо. Дождь, шедший всю ночь, прекратился, и сквозь поредевшие тучи начало пробиваться солнце. Под первыми его лучами засверкали гладкие, только что умытые дождем стволы выстроившихся по краю леса сосен. В воздухе было чисто и свежо. Но не в пример разгулявшейся погоде на душе становилось все пасмурнее.

Брендон опять с головой погрузился в свои мысли и, когда вдруг услышал голос за спиной, не сразу понял, что это обращаются к нему:

– Добрый день! Прошу прощения, сэр…

Брендон обернулся – за оградой стоял веснушчатый паренек лет пятнадцати в футболке и шортах, с тощим рюкзачком за плечами.