Дэвид Балдаччи - Верблюжий клуб

Когда отцу Хемингуэя было сорок лет, он помогал строить мир в странах, которые знали лишь войну. А его сын в том же возрасте помогал рушить мирную жизнь в различных частях земного шара, оставляя многие страны в руинах. И это было обескураживающее, учитывая его происхождение, открытие.

Когда на него снизошло это откровение, он погрузился в раздумья, и в его мозгу постепенно стал вырисовываться некий план. Большинство из тех, кто смог бы о нем узнать, назвали бы его безнадежно наивным. «Мир работает вовсе не так, – сказали бы ему. – Ты обречен на позорный провал», – заявили бы они. И это сказали бы те, кто творит зверства под видом помощи. Они совершают эти «преступления», руководствуясь такими низменными мотивами, как стремление к наживе и к власти, и надеются добиться своего без серьезного сопротивления со стороны тех, кому они чинят зло. Итак, кто же здесь по-настоящему наивен?

Таков был ход мыслей Хемингуэя.

Его «официальный» статус позволял ему исколесить весь Ближний и Средний Восток вдоль и поперек. За это время он постепенно и неторопливо заполнял пустоты своего «паззла» и встречался с людьми, в помощи которых нуждался. Ему попадалось множество скептиков, но в конце концов один человек – старинный друг его отца – согласился помочь. Он не только открыл Тому доступ к полезным людям, но и обеспечил финансовые средства, необходимые для проведения сложнейшей операции. Том ни на секунду не сомневался – джентльмен оказывает ему помощь, руководствуясь какими-то собственными соображениями. Но рожденный и взращенный в Америке Том Хемингуэй прекрасно понимал: несмотря на все свои связи в регионе и глубокое понимание языка и культуры, в одиночку он ни за что не справится со своей монументальной задачей. Если он и страдал от некоторого граничащего с наивностью идеализма, то с жестоким реализмом отлично понимал, какими средствами можно воплотить в жизнь созревший в глубинах его мозга план.

Ему очень часто хотелось, чтобы жив был отец и можно было бы попросить у него совета. Впрочем, он знал, что Франклин Хемингуэй сказал бы сыну: «То, что ты задумал – плохо. Не делай этого».

«Каковы же мои реальные мотивы?» – все чаще спрашивал себя Том по мере развития событий. И каждый раз его ответы были разными. В конечном счете он пришел к выводу, что делает это не для своей страны и не ради блага Среднего Востока, а для всей планеты, которая вот-вот упустит свой последний шанс. Кроме того, этим он, возможно, отдает дань памяти отцу, который был носителем мира, но погиб насильственной смертью, поскольку люди не стремятся понимать друг друга.

Все это было очень просто – и в то же время бесконечно сложно.

Тело Патрика Джонсона нашла на следующее утро группа пятиклашек, прибывших с учителями из Мэриленда, чтобы побольше узнать о Тедди Рузвельте. Увы – узнать им удалось гораздо больше того, на что они рассчитывали.

Чуть позже тем же утром Алекс Форд катил на выделенном ему казной скрипучем «форде-краун-вик» и размышлял о том, чем ему предстоит заняться этим днем. Если его не дернут на какое-нибудь особое задание, день в штаб-квартире Вашингтонского полевого офиса открывал перед ним полный набор вариантов. Глава отделения, или, по-иному, специальный агент-руководитель (САР) полагал, что агенты, имеющие большой опыт работы во всех сферах деятельности секретной службы, являются в силу этого обстоятельства лучшими кадрами. Алекс в принципе разделял точку зрения шефа. Ему самому на этой неделе пришлось контролировать ход двух текущих расследований, транспортировать заключенных и охранять заезжих знаменитостей. На этой же неделе его один раз даже откомандировали в отряд так называемых привратников, безвылазно торчавших в дежурной части Вашингтонского полевого офиса секретной службы.

Отряд «привратников», являясь частью группы охраны, вступал в дело каждый раз, когда кто-то начинал ломиться во врата Белого дома и требовать встречи с президентом без предварительной договоренности. Подобное, надо сказать, происходит гораздо чаще, чем полагает широкая публика. Был один парень – он появлялся тут раз в полгода и объявлял, что это его дом, а они все нарушают права собственника. Агенты секретной службы давно подметили, что активность подобного рода заметно усиливается каждое полнолуние. Такое неординарное поведение граждан требовало появления «привратников», за которым следовала многочасовая беседа со специалистом по «усушке» мозгов, а иногда и путешествие в тюрьму или психиатрическую лечебницу Святой Елизаветы – в зависимости от того, насколько, по мнению агентов, у визитера съехала крыша.

Алекс запарковал машину, вошел в здание ВПО, кивнул охраннице – обладательнице бедер невообразимого объема, мазнул пластиковой картой по идентификационному устройству в кабине лифта и поднялся на четвертый этаж, где располагалась городская оперативная группа вашингтонского офиса секретной службы. Городская оперативная группа работала в тесном контакте с полицией Виргинии и Мэриленда, так же как и с федеральными правоохранительными органами. Сферой их общих интересов были мириады дел о разного рода финансовых махинациях. Кооперация – это хорошо, думал Алекс. Плохо то, что преступный мир развил бурную активность и оперативная группа не справляется с навалившимся на нее объемом работы.

Секретная служба занимала три этажа здания, и он направился в свой, расположенный на четвертом этаже, кабинетик с прозрачными стенами. Там его ждало электронное письмо от Джерри Сайкса, имевшего официальный титул помощника специального агента-руководителя (ПСАР). В сообщении говорилось, что Алексу следует сразу по прибытии на службу подняться на шестой этаж.

Интересно, подумал он, чем вызвано это отступление от привычного хода вещей? Неужели он ненароком во время ареста нарушил гражданские права манипулировавших с банкоматом жуликов?

Алекс поднялся на шестой этаж и, выйдя из кабины лифта, двинулся по коридору, раскланиваясь на ходу с многочисленными знакомыми. Он прошел мимо информационного щита на стене – с помощью магнитов на нем крепились фотографии всех агентов вашингтонского офиса. Фотографии были сгруппированы в соответствии с исполнителями текущего задания. Несмотря на то, что к высоким технологиям эта система отношения явно не имела, она была очень практичной, позволяя немедленно установить местонахождение любого сотрудника. Существовал, конечно, и электронный вариант списка назначений, поскольку некоторые шутники забавлялись, меняя фотографии местами. Агент, назначенный на расследование уголовного преступления, ненароком мог обнаружить, что ему якобы предстоит зубодробительно скучное дежурство за письменным столом в отделе кадров.