Дэвид Балдаччи - Верблюжий клуб

Алекс получил возможность убедиться в справедливости поговорки «Каждое случайно брошенное слово возвращается, чтобы укоротить тебе жизнь». В его мозгу крутились беспорядочные мысли о том, как он будет расплачиваться по ипотеке, после того как его с позором вышибут со службы, и как убить Джеки Симпсон, избежав после этого смертного приговора.

– Я не помню такого разговора с агентом Симпсон, сэр, – единственное, что смог выдавить Алекс.

– Он состоялся этим утром. Боюсь, нашей службе не нужны агенты со столь слабой памятью. Поэтому напрягись и постарайся припомнить. Имей в виду, что на карту поставлены две карьеры, одна из которых только начинается. – Он снова взглянул на Симпсон.

– Личность этого человека не имеет значения, сэр. Я и до разговора с ним пришел к заключению, что следствие необходимо продолжить, поскольку некоторые факты не укладываются в общую картину. Вся ответственность за последующие действия целиком лежит на мне. Агент Симпсон не имеет никакого отношения к решению посетить НРЦ. Она сделала то, что ей сказал я. И сделала это крайне неохотно. Я готов нести ответственность за свои действия.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Если бы я был уверен, что это имеет хотя бы малейшее отношение к делу, то я дал бы ответ, сэр.

– Позволь мне судить, имеет это отношение к делу или нет.

По целому ряду причин Алекс не имел намерения сообщать шефу, что этим «старым другом», по совету которого он возобновил расследование, был человек, именующий себя Оливером Стоуном, который жил в палатке напротив Белого дома и являлся специалистом в «теории заговоров». Алексу почему-то казалось, что признание подобного рода никому не пойдет на пользу. Нервно облизав губы, он сказал:

– При всем моем уважении к вам, сэр, я не стану называть имени этого человека. Все то, что он мне говорил, было сказано конфиденциально, а я никогда не обманываю чье-либо доверие. – Поборов искушение покоситься на Симпсон, он закончил: – Поэтому решайте, сэр, что делать со мной.

Мартин сел за стол и, откинувшись на спинку стула, произнес:

– У вас отличный послужной список, агент Форд.

– Смею надеяться, что так, – сказал Алекс, чувствуя, что над его шеей уже занесен топор.

– Но люди запоминают лишь конец карьеры.

Алекс едва не захохотал. Именно эти слова, хотя и совсем по иной причине, он совсем недавно слышал от Стоуна.

– Мне уже это говорили, сэр! – Алекс немного помолчал и спросил: – Полагаю, меня переводят в другую точку?

Когда служба была недовольна агентом, его отправляли в какую-нибудь глушь. Впрочем, Алекс понимал, что в его деле это могло быть лишь благим пожеланием. Отказ подчиняться требованию директора вполне мог грозить немедленным увольнением.

– Сегодня на работу можешь не являться. Начиная с завтрашнего дня ты оставляешь службу в вашингтонском офисе и возвращаешься в отряд охраны президента. Надеюсь, после того как ты поторчишь в дверях, здравый смысл к тебе вернется. Честно говоря, еще не знаю, что с тобой делать. Какая-то часть моей души требует дать тебе под зад, чтобы ты вообще вылетел со службы, но после многих лет хорошей работы кончить так позорно было бы несправедливо. – Джек Мартин поднял указующий перст и назидательно изрек: – И чтобы между нами не было взаимонепонимания, агент Форд, вы не должны возвращаться к делу Патрика Джонсона, даже если вас об этом будет просить «старый друг». Вам все ясно?

– Так точно, сэр!

– А теперь убирайся отсюда…

Джамиля искупала младенца, пока Лори Франклин веселилась со старшими сыновьями на игровой площадке позади дома. Одевая малыша, Джамиля наблюдала за ними из окна детской. Она считала, что Лора Франклин посвящает слишком мало времени своим чадам. Но даже и иракская женщина была вынуждена признать, что, когда она все же играет с детьми, им вчетвером замечательно. Лори читала мальчикам книги, рисовала, порой проявляя ангельское терпение. Было видно, что мальчишек своих она обожает. Сейчас она раскачивала среднего на качелях, посадив себе на плечи старшего. Затем все трое принялись с хохотом гоняться друг за другом. До Джамили доносились взрывы смеха, и девушка, несмотря на все усилия оставаться серьезной, не смогла не рассмеяться при виде этой греющей душу картины. Сыновья. Ей тоже хотелось иметь нескольких сыновей. Став большими и сильными, они заботились бы о своей постаревшей матери.

Резко оборвав смех, Джамиля отвернулась от окна. Людям не следует считать вечным то, что они в данный момент имеют. Особенно американцам, которые имеют все.

Позже, когда Джамиля вместе с хозяйкой готовила ленч, Лори, закрыв холодильник, удивленно спросила:

– Джамиля, почему у нас в холодильнике кошерная пища?

Девушка вытерла руки полотенцем и сказала:

– Да, мадам. Я купила ее для себя в лавке. На свои деньги. Чтобы есть здесь, в вашем доме.

– Меня это совершенно не трогает, Джамиля. Мы платим за вашу еду. Но вам следует знать, что кошерный продукт… еврейская пища.

– Да, мадам, мне это известно.

– Может быть, я чего-то не понимаю? – смутившись, сказала Лора. – Мусульманка ест еврейскую пищу?

– Евреи упоминаются в Книге. Я имею в виду Коран. Так же как и христиане. Иисус в исламе считается очень важным пророком, но не Богом. Есть только один Бог, и лишь Магомет принес правдивое Божье Слово людям. Но Давид и Ибрагим, которого вы называете Авраамом, весьма важные пророки ислама. Мы уважаем этих пророков за их деяния. Ведь это Ибрагим и его сын Измаил воздвигли Каабу и создали обычай хаджа – паломничества в Мекку.

– Благодарю за лекцию по теологии, – нетерпеливо оборвала ее Лори, – но какое отношение это имеет к пище?

– Мусульмане должны принимать пищу, которая считается чистой и называется «халяль», и избегать нечистой, именуемой «харам». Это правило пришло из Корана, фетв и других исламских сводов. Мы не должны употреблять алкоголь, свинину, мясо собак, обезьян или иных животных, умерших не от руки человека. Мы должны есть мясо парнокопытных жвачных, а рыбу только ту, у которой имеются плавники и чешуя. Так же как и евреи. Евреи готовят продукты приемлемым для мусульман способом. Они, например, освобождают мясо от крови. Мы, мусульмане, не пьем кровь и не имеем дело с кровью в нашей пище. Кроме того, евреи не убивают животных кипятком или электричеством, хотя и не произносят при забое троекратное «Аллах акбар». Мы, мусульмане, воздаем хвалу Богу, прежде чем приступить к еде. И Бог не допустит, чтобы люди умерли от голода, если они употребляют халяльную пищу. Не все последователи ислама пользуются еврейскими продуктами, но если у меня нет халяльной пищи, я ем кошерную.