Нельсон Демилль - При реках Вавилонских

– Уверены, что хотите остаться здесь? Я имею в виду…

Мириам улыбнулась:

– Мне тоже дан приказ.

Беккер кивнул:

– У домика пастуха собираются люди. По-моему, они…

– Да, вижу. Но мне хочется остаться с вами. Если, конечно, вы не против.

Он нерешительно кивнул, потом молча пожал ей руку.

Группа израильтян, вознамерившихся покончить с собой, собралась в перепачканной и пропахшей кровью хижине пастуха после того, как оттуда убрали раненых.

Арабы вообще не склонны совершать самоубийства, но никто из евреев не удивился, когда к ним присоединились Абдель Маджид Джабари и Ибрагим Ариф. Все прекрасно понимали, что у этих двоих предостаточно причин выбрать смерть.

В домике было темно, но от этого собравшимся было почему-то легче. Люди почти не разговаривали, лишь иногда перебрасываясь с входящими короткими фразами.

Через некоторое время стало ясно, что пополнения не будет, но никто из присутствующих не знал, как быть дальше, и в хижине повисло тяжелое ожидание.

Одиннадцать человек, мужчин и женщин, сами собой разделились на три группы, каждая из которых обосновалась в своем углу. В первую группу входил Иешуа Рубин, один из главных сторонников этого, как назвал его кто-то, пакта самоубийц. Рядом с ним на полу лежал Игель Текоа, все еще сожалевший о том, что остался жив после обстрела арабами его аванпоста. Теперь ему снова приходилось смотреть в лицо смерти. В этой же группе были четверо молодых служащих кнессета – две женщины и два мужчины. Все они входили в Лигу Обороны Масада.

В другом углу разместились стюард Яков Лейбер и две стюардессы, Бет Абрамс и Рахиль Баум. Два последних дня Бет Абрамс ухаживала за ранеными и постоянно видела их страдания. Этого короткого времени хватило, чтобы веселая и довольная жизнью девушка превратилась в подавленную горем, неулыбчивую и тихую молодую женщину. Рахиль Баум лежала на полу между Бет Абрамс и Яковом Лейбером. Как и Текоа, она отказалась перейти в «конкорд» вместе с остальными ранеными, полагая, что на самолете раны не станут болеть меньше, чем в домике. Смерть Каштана произвела на девушку очень сильное впечатление, так что она даже боялась выходить за дверь.

У Якова Лейбера оставалось трое детей, и решение покончить жизнь самоубийством давалось ему особенно трудно. Возможно, он так и не принял бы его, если бы не Рубин, убедивший стюарда в том, что ашбалы в любом случае не пощадят никого. И все же сомнения не покидали его. Не исключено, что Лейбер и передумал бы, но он видел, как плохо стюардессам, и знал, что нужен им. Рахиль Баум держалась спокойно, а вот Бет Абрамс плакала не переставая. Яков был рядом, держа ее за руку.

В третьем углу сидели на корточках Абдель Джабари и Ибрагим Ариф. Тридцать лет прожили они среди этих людей и вот теперь готовились встретить смерть вместе с ними.

Джабари закурил последнюю сигарету и прошептал:

– Знаешь, Ибрагим, мне всегда казалось, что я не умру естественной смертью.

Ариф был бледен и заметно дрожал. Он тоже закурил сигарету и глубоко затянулся:

– А вот у меня все еще есть шанс умереть от сердечного приступа. – Понимая, что шутка не удалась, он снова затянулся. – Как мы это устроим?

– По-моему, здесь есть два-три пистолета. Наверное, люди просто будут передавать их друг другу.

Руки у Арифа дрожали так, что он уже с трудом мог держать сигарету. А пистолет?

– Боюсь, не смогу, Абдель. – Он поднялся.

Джабари схватил его за руку и дернул к себе.

– Не будь глупцом, – прошипел он. – Ты слышал, что они сделали с Моше Капланом? А теперь постарайся представить, что ждет тебя. Нет, дружище, не обрекай себя на такие муки.

Ариф расплакался, и Джабари принялся утешать соотечественника. Сам он жалел лишь о том, что не попрощался с Мириам Бернштейн. Она вообще почти не попадалась ему на глаза в эти последние два дня. Он не хотел докучать Мириам своим обществом, но теперь все же переживал из-за того, что провел с ней так мало времени. Джабари подозревал, что Мириам влюбилась в Хоснера, и этот ее выбор беспокоил его. Он искренне верил в существование рая, столь красочно описанного в Коране, и считал, что обязательно попадет туда, но не надеялся увидеть там Мириам.

– Перестань, Ариф. Успокойся. Там не хуже, чем здесь. Прохладные сады, фонтаны, виноградники и юные девы. Разве это причина, чтобы плакать?

Игель Текоа, человек, не питавший симпатии к арабам и возражавший против включения их в состав мирной делегации, негромко проговорил:

– Абдель, Ибрагим, наберитесь мужества.

– У нас все в порядке, Игель, – отозвался Джабари. – Спасибо.

Ему никак не давала покоя мысль, что он больше не увидит Мириам. Наверное, надо было бы выйти и поискать ее, но он не мог оставить Арифа. Ашбалы совсем близко. Джабари должен сделать все возможное, чтобы лишить Риша удовольствия предать их мучительной смерти. Но затянувшееся ожидание само превращалось в пытку. Наконец он не выдержал и, нарушив тишину, спросил, есть ли у кого-нибудь какой-то план. Никто не ответил.

Звуки боя становились все ближе. Державшие оборону израильтяне отступили к самому домику. Пули все чаще попадали в ветхую стену хижины. Обстоятельства подталкивали к действию, и Рубин вышел на середину комнаты.

– Нужно что-то решать. – Он откашлялся, подождал и, не услышав предложений, добавил: – Если кому-то будет трудно сделать это самому, я могу помочь. У меня есть два пистолета.

Джабари быстро поднялся и подошел к нему:

– Пожалуйста. Только быстро.

Рубин не ответил, но поднял пистолет и направил оружие на лоб араба, между двумя светлыми точками, которые, по его представлению, были глазами. Поднеся пистолет поближе, но не касаясь Джабари, он выстрелил ему в лоб.

Когда звук выстрела замер, из всех углов донеслись всхлипы и тихие слова молитвы.

Рубин почувствовал, что вспотел, и инстинктивно вытер лоб и руки. Его начало трясти, и он не стал ничего говорить, боясь, что голос выдаст его состояние. Что делать дальше? Прежняя решимость довести работу до конца покинула Рубина, и он выстрелил себе в сердце. Тело упало в угол, где лежали четверо молодых людей. Одна из девушек вскрикнула и потеряла сознание. Трое других бережно уложили тело в угол. Юноши взяли пистолеты, коротко переговорили между собой, поднялись и направились к тому углу, где сидели, держа друг друга за руки, Лейбер, Абрамс и Баум. Молодые люди щелкнули зажигалками, прицелились и начали стрелять. Бет Абрамс застонала, и Лейбер бросился вперед, заслоняя собой женщин. Один из юношей выстрелил еще раз, но, похоже, ни в кого не попал, а второй снова щелкнул зажигалкой, чтобы получше прицелиться.

Зажигалка еще горела, когда дверь распахнулась и в домик ворвался раввин Левин. Увидев, что происходит, он схватил обоих палачей за воротники и швырнул на пол. Пиная в темноте лежащих, раввин осыпал их проклятиями: