Джошуа Спэньол - Изолятор

– Куда катится эта страна, если невозможно найти курящего полицейского?

Я выдавил из себя улыбку. Никто не улыбнулся мне в ответ.

Дуче выглядел очень недовольным.

– Разве я так двусмысленно выражаюсь? – бушевал Тим Ланкастер. – Разве я не ясно сказал, что совершенно необходимо, чтобы ты работал здесь, в офисе? Неужели ты не понял, что должен сидеть смирно?

Мы сидели в небольшом конференц-зале департамента здравоохранения: Тим Ланкастер, Херб Ферлах и я. Двери были закрыты. Я очень надеялся, что они толстые и не пропускают звуков, даже громких.

– Все было ясно, – ответил я. – Но Центр предоставляет служащим эпидемиологической разведки свободу действий и…

– Не в таких ситуациях. Не тогда, когда пресса наступает нам на пятки, адвокаты затевают иски и обвиняют тебя в нападении.

– Все иски и обвинения сняты.

– Помолчи. Тем более, что я особенно подчеркнул, как важно тебе оставаться именно здесь. Думаю, нет необходимости говорить вам, доктор, что проявленное вами преступное неповиновение вполне может служить основанием для увольнения со службы.

Это было и так, и не так. Чтобы Тим смог меня уволить, ему пришлось бы провести долгие часы за писанием бумаг и кляуз. А поскольку мое нарушение дисциплины могло показаться не таким уж и серьезным, не уверен, что начальство согласилось бы. Если не считать событий самых последних дней, мой послужной список можно было назвать почти звездным. А кроме того, несмотря на все, что Тим кричал сейчас, он меня любил. Правда, не знаю, за что именно.

Он продолжал свою тираду:

– Мы не имеем права шляться по местам убийств.

– Как раз очень здорово, что я там шлялся. Иначе они и продолжали бы копаться всего лишь в перчатках и масках.

– А ты прибежал и начал размахивать руками и орать, что сейчас они все умрут?

– Вовсе и не собирался говорить, что они все умрут.

– Они почему-то услышали именно это.

– Это уже их личное дело. За это я не отвечаю.

– Не прикидывайтесь дурачком, доктор. Сами прекрасно знаете, что отвечаете.

Ферлах тоже не сдержался.

– Мои люди сейчас из последних сил отмахиваются от звонков муниципальных служащих из Кэрролла. Тебе удалось здорово их всех напугать, Нат.

– Я к этому и стремился.

Ну, спасибо, Херб, поддержал.

– Доктор Маккормик, – официальным тоном продолжал Тим. – Большинство ваших инстинктов положительны. Большинство. Но в данном случае вы совсем вышли из-под контроля. Неужели вы действительно так чертовски озабочены – да, чертовски озабочены выяснением этого дела, что совершенно не отдаете себе отчета, какие проблемы создаете всем нам? Центру контроля. Местному департаменту здравоохранения. Да и самому городу, в конце концов. Неужели вы настолько чертовски ослепли, что не в состоянии увидеть картину в целом? Ну так как же, доктор?

Я сидел красный – даже не как рак, а еще краснее. Неожиданно меня прошиб пот. Изо всех сил я сжал под столом руки.

– А этот звонок с телефона Дугласа Бьюкенена. Сколько еще вы собирались хранить свою тайну? А я должен узнавать об этом от доктора Ферлаха, который тоже совершенно случайно об этом услышал – просто потому, что разговаривал с детективом?

Тиму не сиделось на месте. Он подскочил, начал шагать по комнате и чесаться, словно шимпанзе. Мне уже доводилось видеть его раздраженным. Но до такой степени – никогда.

– Вы отталкиваете всех, с кем имеете дело. Полицейские из Кэрролла жалуются, что вы прискакали, словно генерал на белом коне, и прогнали их с собственного места расследования.

– Но они же сказали, что уже закончили…

– Это не важно. Зато сейчас они утверждают, что вы все испортили. Отобрали у них труп и отправили его в Балтимор. Задумайтесь-ка, доктор. Они так недовольны вашими действиями вовсе не потому, что считают их неправильными. Они выступают против вас потому, что вы им не нравитесь. Даже тот человек из балтиморского департамента полиции, который с вами сотрудничает, пытается отделаться от вас как можно скорее, потому что знает, что ему еще долгие годы предстоит иметь дело с коллегами с севера.

Теперь Тим принялся изо всех сил чесать затылок.

– И кроме того, с какой стати вы зациклились на одном этом парне?

– Но он же переносчик инфекции, Тим.

Неожиданно я понял, что не говорю, а ною.

– Что, даже сейчас?

– Взгляни на карту. Посмотри на схему контактов. Он же в самом центре…

– Дело в том, что я не могу на них посмотреть, потому что они не закончены. А ты, вместо того чтобы заниматься делом, бегаешь вместе с полицейскими там, где тебя вовсе не просят.

Справедливо.

Тим никак не мог успокоиться.

– Ну хорошо, даже если так. Даже если он действительно находится в центре всей этой заварухи, если он – первый, то почему же он сам не заболел?

– Разница в инкубационных периодах.

– Не может такого быть. Судя по всему, болезнь развивается достаточно быстро – через две недели инфекция уже в разгаре. В этом случае он не может оказаться переносчиком.

– Он сам может иметь иммунитет. Просто передавать вирус.

– Вряд ли, Нат, вряд ли. Каково процентное соотношение людей среди переносчиков геморрагической лихорадки?

– Очень низкое.

– Верно. Так что шансы здесь незначительны. Дело сложное, и необходимо как можно рациональнее распределять ресурсы. – Он твердо, в упор посмотрел на меня. – Часы, потраченные на чисто полицейскую работу, – не лучшее использование драгоценного времени, так ведь?

Я промолчал.

– Вы согласны, доктор Маккормик?

– Вынужден согласиться.

– Спасибо. – Он встал. – Учитесь посвящать время более важным вопросам. Например, Бетани Реджинальд. – Голос Тима звучал ужасно противно, словно он воспитывал детсадовского ребенка. Потом он взял со своего стола какой-то лист бумаги и протянул мне. – Взгляните на это.

Я посмотрел на листок. Схема контактов, прямоугольники и линии.

– Да.

– Что видите?

– Вы же сказали, что схема не закончена.

– Что именно вы видите, доктор?

Да, Тим действительно не зря ко мне так прицепился.

– Я вижу Бетани Реджинальд.

– Действительно, Бетани Реджинальд. Именно она, а вовсе не Дуглас Бьюкенен оказывается в центре этой схемы. Он развернул карту: те два места, где Бетани проводила больше всего времени – пансионат «Раскрытые объятия» и дом престарелых «Миллер-Гроув», – отличались самой высокой концентрацией заболевших.

Тим продолжал:

– Итак, Бетани больна, верно? С этой женщиной явно что-то не так. Если бы сегодня утром вы остались здесь, то узнали бы, что она имела связь с мужчиной по имени Роджер Эпштейн, который, в свою очередь, встречался с Деборой Филлмор.

Тим снова вернулся к схеме контактов и провел извилистую линию от Бетани Реджинальд к Деборе Филлмор, при этом минуя Дугласа Бьюкенена. Потом принялся нервно чесать собственную шею.