Джон Тренейл - Пути зла

– Почему ты зовешь отца по имени? Ты это часто делаешь и в дневнике. Большинство мальчиков просто сказали бы «папа».

Джонни пожал плечами. Из-за дома доносились звуки приветствий. Диана и Джонни подошли к окну кухни, но едва собрались завернуть за угол, как на лужайку выбежал мальчик. Диана внимательно его оглядела. Высокий, тощий, с тусклыми черными волосами, свисающими крысиными хвостиками на лоб. В голубых джинсах, ярко-красной майке, красных теннисных туфлях – все, казалось, ему велико. Загорелое веснушчатое лицо. В узких глазах светится ум. Мальчик настороженно уставился на них. Источник такой враждебности, возможно, объяснялся тем, что в школе его дразнили из-за оттопыренных ушей. Диане никогда не приходилось видеть таких больших ушей у мальчиков его возраста: на вид ему было лет двенадцать.

– Привет, – выдавил он. – Я – Арни Кранц. А ты, наверное, мальчишка Андерсона, папа велел мне пойти и разыскать тебя.

– Привет, – ответил Джонни. Он не познакомил мальчика с Дианой. И это было хорошо: она не хотела препятствовать новым связям, хотя внутренний голос нашептывал ей, что ничего хорошего из этого не получится…

Она направилась в кухню. Николь приветственно улыбнулась вошедшей Диане.

– Боялась, что упустите Майка, – пробормотала она. – Они собираются отправиться по делу, тут, поблизости. Приехали субподрядчики, землемеры, только что прибыл специалист по установлению зональных тарифов, кто-то еще.

Она рассмеялась, скрывая свою неловкость за маской беззаботной женственности, но переусердствовала. Диана уже наблюдала подобное в ней и раньше. Сегодня на Николь были соломенные сандалии, платье с цветочным рисунком и пуговицами от ворота до подола. Никакой косметики: она выглядела молоденькой, лет на двадцать с хвостиком. Но Диана знала, что ей тридцать четыре. Майк, видимо, неравнодушен к круглолицым блондинкам; его первая жена выглядела похоже.

– Не мешало бы нам поговорить, – сказала Диана, принимая стакан лимонада. – Вы можете помочь мне решить основную проблему.

Они уселись у соснового стола. Лимонад был превосходный, непереслащенный, как раз такой, как любила Диана.

– Какую проблему?

– Заинтересованы ли вы в семейном лечении, или мне продолжать заниматься одним только Джонни.

Николь избегала встречаться взглядом с Дианой. Она мысленно сверяла свой ответ с реакцией Майка, не важно, что его нет поблизости.

– Боюсь, я не… – начала она.

– Объясняю. Семьи воспроизводят сами себя, поколение за поколением. Вы с Майком выбрали друг друга в качестве партнеров, потому что у вас были похожие семьи. Вы можете думать иначе, но это именно так. Вы скрываете друг от друга одни и те же проблемы, и от Джонни – тоже. В вашем браке возникают проблемы, верно?

Николь растерялась: что за манера разговаривать у этой гостьи. Да еще в ее кухне! После затянувшегося неприятного молчания она все же кивнула в знак согласия:

– Мы… наверное, проявляем ненужное упрямство. Иногда.

– Итак, вы ощущаете вину, свое несоответствие – иной раз по отношению к Майку, иной раз – к Джонни. И боюсь, Джонни стал козлом отпущения. Если мы хотим снять этот непосильный груз с его плеч, то очень важно освободиться от этого груза и вам.

– Но мы никогда не перекладываем своей вины на Джонни!

– Сознательно – нет. Но все это таится в глубинах подсознания – вашего и его.

Диана попыталась как-то смягчить резкость своих слов, показаться добрее. Но после смерти матери мягкость и доброта постепенно угасли в ее душе. После смерти Ма-ма она стала без обиняков высказывать людям в лицо то, что думает. Сейчас, глядя на Николь, Диана, казалось, читала ее мысли: «У Майка могут возникнуть проблемы».

Вся проблема заключалась в Майке. Как бы в подтверждение ее мыслей в открытое окно донесся его голос: «Хватит тратить время на эти скучные книги, Джонни. Вы с Арни пойдете с нами, и не отставайте».

Глаза Николь и Дианы на мгновение встретились. Диана не заметила того взаимопонимания, готовности к сотрудничеству, которое было минутой раньше. «Кто угрожает моему мужу, угрожает мне…» – говорил ее взгляд.

– Майк взволнован, потому что до сих пор не подписан контракт, не согласованы все вопросы, – тихо пыталась объяснить Николь. – Он любит играть в баскетбол, в разные спортивные игры. А Джонни ненавидит все это. Джонни – застенчивый ребенок, правда? Майк, ну…

– Это не застенчивость. Дело в другом: ребенок не в силах наладить отношения с вами, с его мачехой.

– Я старалась изо всех сил, Диана.

– Может, и перестарались. Может быть, сейчас пришло время установить для него несколько основных правил, а в остальном – предоставить его самому себе. Пусть знает, что за ним никто не следит…

– Возможно, вы правы, – вздохнула Николь. – Столько проблем… Джонни любил свою мать, он обожает отца и не может понять, почему Майк – со мной. Потом эта автокатастрофа, когда погибла Лесли.

– Лесли… первая жена, мать Джонни?

– Верно.

Диана наклонилась вперед, чтобы подчеркнуть важность своих слов:

– Она мертва.

– Убедите в этом Джонни, – попросила Николь. Долгая пауза. – Убедите Майка.

Сейчас позабавлю вас: ходил вчера в библиотеку, взял кое-что Джейн Остин. [30] Остин Джейн (1775–1817) – английская писательница, которая описывала в своих романах «Гордость и предубеждение», «Эмма» и др., часто с чувством юмора, жизнь среднего класса ее времени. «Проницательный читатель», всю эту чепуху. Может, буду подражать ее стилю. Потому что, понимаете, мне впервые пришло в голову, что во всей этой истории есть сюжет, из которого в один прекрасный день получится целый роман. Вероятно, происходит что-то очень важное. Поначалу мне казалось, что веду эти записи, чтобы снять тяжесть с души. Теперь становится интересно.

«Читатель, я вышла за него замуж».

Знаменитые последние слова.

Итак, я сижу на своем дереве, как горилла в гуще ветвей. И вдруг вижу: целая компания бездельников спускается по дорожке от chez [31] Здесь: от дома (фр.). Андерсонов (романтический язык – французский), разворачивают планы, манипулируют с измерительными приборами и – Бог ты мой! – еще с какими-то штуками. В моем сценарии такая сцена отсутствует, мистер Де Миль. [32] Де Миль Сесиль (1881–1959) – американский продюсер и режиссер; способствовал созданию образа режиссера, отдающего с мегафоном в руке распоряжения, которым должны беспрекословно подчиняться все актеры. Спрашиваю вас: кто эти люди?

Они двигаются по дорожке, как процессия, направляющаяся к эшафоту. Мой ягненок – посередке – жертва, которую ведут на заклание. Сегодня он выглядит как самая настоящая жертва.

Он не один.

Рядом с Джонни идет слизняк. Я – эксперт, быстро определяю таких типов. Не обязательно слышать его угодливый голосок или прикасаться к влажной ладони. Мальчик приблизительно того же возраста, что Джонни, у него порочный взгляд; он – себе на уме.