Джон Тренейл - Пути зла

Сегодня мне хочется еще разок попробовать такой же суп и проверить на себе его целительные свойства. Поэтому, купив коробку «Кемпбелла», [55] Американская компания, славящаяся своими супами. приношу домой, чтобы подогреть. Покупаю и пакетик шоколадок, которые съедаю по дороге, – очень удобная пища. Суп – замечательный, но не волшебный. Сижу, хлебаю его, и слезы текут по щекам. Отставив чашку с супом, даю волю слезам. Не знаю, о чем плачу. Просто я очень несчастлив.

Утираю глаза и принимаюсь размышлять о докторе Диане. Она здорово достала меня в этот раз. Я прихожу к выводу: она мне больше не нравится. Понимаете, до этой минуты мне ни разу не приходило в голову, что она одержима манией убийства, просто она раздражала меня. А отсюда – короткий, подсознательный прыжок к заключению: она опасна.

Почему я так думаю?

Сейчас уже смеркается. Откладываю все суповые приборы и ложусь на кровать с моим любимым «Голландцем». Увеличиваю громкость, гремит музыка, а я созерцаю потолок, словно ищу там вдохновения. Почему я так уверен, что доктор Диана представляет угрозу?

Ну, причин несколько, и перечень их поможет мне справиться с моей тоской.

Первое. Она заставила Андерсонов выгнать меня. (Пустяк, но ведь предполагалось, что она на моей стороне.)

Второе. У нее дома пистолет, который украли. Только его не украли. Или все-таки украли. В ее доме, той ночью, я прикоснулся к чему-то, по-моему, очень похожему на пистолет, а потом услышал, как она говорит своему ручному полицейскому, что еще не купила другой – взамен украденного. (Итак, если я прав в своих рассуждениях, она обманывает полицейского относительно хищения огнестрельного оружия, и я могу доказать это.)

Третье. Она все связала с Алисой Морни и моим тайным убежищем на кладбище. Загляните в ее «Сонник» – или как там она его называет. Она знает об этом убежище. Я рассказал ей об Алисе. Но не помню, чтобы говорил, как туда попасть, по крайней мере, не уверен, что говорил. Порой эти сеансы гипноза внушают мне страх. Может, я рассказал об этом под гипнозом.

Четвертое. Возвращаюсь к истории с компьютером. Теперь я знаю, что именно видел на экране ее компьютера в тот день: имена ребят, которые или были убиты, или пропали без вести. Почему? Зачем это ей? (Хорошо, пусть в этом нет ничего особенного. Она – психолог, у нее могли быть свои резоны.) И зачем она рассказала полицейскому о том, как ее в детстве изнасиловал отчим?

Пятого пункта нет. И однако, как ни покажется странным, он существует.

Вскочив с кровати, бросаюсь к коробке Дианы, где произвожу обыск. Мои рисунки. Она побуждает меня рисовать и просит показывать ей результаты. Называет это «вольным стилем». Как-то раз, почувствовав сексуальное возбуждение, я набрался храбрости и сказал ей: «А как насчет порнографических сюжетов?» И вот что странно: вместо того чтобы охладить мой пыл, она ответила: «Конечно! (С восклицательным знаком: конечно! И глаза ее при этом заблестели.) Почему бы тебе не нарисовать все это, сделай побольше таких рисунков».

И вот они. Моя крутая порнуха.

На сегодняшний день около пятидесяти листов. Я предпочитаю пользоваться пастельными мелками: они лучше передают разнообразные оттенки человеческой кожи. Воображение у меня богатое, – к такому заключению прихожу, просмотрев свои работы. Мужчины с женщинами, – ну, такие сюжеты меня не долго волновали. Мужчины с мужчинами, с животными, с детьми; женщины с себе подобными, дети с детьми, групповой секс, одиночки, говно, моча.

Я впервые прохожу курс лечения. Согласился на него, потому что альтернативой была тюряга. Но все равно – разве может нормальная женщина-психиатр настаивать на массовом изготовлении порнографии? (Одно знаю твердо: ненормально для психолога слышать голос умершей матери.)

Диана не просила ни Джесса, ни Рамона, ни Малыша Билли рисовать порнуху, – это я выяснил.

Я еще не показывал Диане своих рисунков. Она все просит меня принести ей мои шедевры, но мне стыдно.

Моя художественная продукция действует на меня возбуждающе. Засовываю рисунки под простыню, готовясь к дальнейшему. Военная форма времен Второй мировой войны, которую одолжила мне Максин (славная девушка эта Максин; очень нехорошо, что она так всерьез раскочегарила Харли Риверу), висит на стене, напротив кровати. Поднимаюсь (штаны мои спереди пузырятся, как будто туда засунули воздушный шар) и подхожу к ней. Только успел коснуться кобуры – раздается тихий стук в дверь, и я оборачиваюсь. К счастью, мой член немного опал. К счастью, мои рисунки спрятаны под простыней. К счастью для того, кто будет моим посетителем, но это… доктор Диана Цзян.

Она смотрит на меня, не говоря ни слова; вероятно, выражение моего лица ее не радует. Но я не забываю о правилах хорошего тона.

– Хуань-ин гуан-линь, – говорю ей. – Так рад, что вы пришли, такая честь для меня.

– Ты говоришь по-китайски?

– Вы же знаете, что нет. – (Она входит, окидывая меня своим обычным ироническим взглядом.) – Но последнее время я очень много читал о Китае.

– Не могли бы мы выключить музыку, как по-твоему? Или по крайней мере уменьшить громкость? (Не двигаюсь с места.) Что это за музыка? Очень серьезная…

Выключаю проигрыватель, внутренний голос говорит мне, что музыка не очень подходит для нынешней ситуации.

– Чем могу быть полезен? – холодно спрашиваю ее.

Хочу, чтобы она ушла. Некоторое время она не отвечает, просто прогуливается по комнате, как будто собирается снять ее. Видит мои камуфляжные джинсы, которые сушатся у окна. Кажется, они привели ее в восхищение. Спросит ли меня о них? Нет, не спрашивает.

– Чувствую, что нам надо побеседовать неофициально, вне стен Святого Иосифа, – наконец произносит она. – Побеседовать как друзьям, не как врачу с пациентом.

– О да, мы друзья – великолепно! Так вот почему вы меня выгнали…

– Я исполнила свой долг по отношению к Джонни.

– Почему вы заставили их уволить меня?

– Я найду тебе другую работу, я уже…

– Почему, почему, почему?

– Почему ты никогда не говорил мне о своей работе в закусочной Харли? Чего ты добиваешься, когда до полусмерти пугаешь бедного мальчонку? Зачем ты завел его ночью на кладбище? И почему это тело нашли рядом с могилой Алисы Морни?

Все это она выпалила именно в той очередности, в какой я и записываю, у-у-х! Со скоростью света. Она на грани нервного срыва. Замечаю слезы на ее глазах. Я рад.

– Тобес, – говорит она, – ответь мне честно: ты убил Дугана? Ты убил Ренди Дельмара?

– Нет.

– Тогда не пора ли тебе объяснить свое пристрастие к кладбищу Корт-Ридж?

– Не поганьте мое кладбище, леди! – ору на нее. Я разозлился: как осмеливается эта сука… – Не смейте появляться там. Вы ведь ходили туда, правда? Не ходите больше.