Дин Кунц - Ледяное пламя

Грустное зрелище старческой немощи могло бы повергнуть Холли в тоскливые размышления о неизбежности конца каждой человеческой жизни, но в глазах старого Айренхарта она увидела несгибаемую волю и нежелание покориться судьбе. Говорил Генри медленно, запинаясь, но его речь выдавала в нем умного, веселого человека, не склонного впадать в отчаяние. Такие люди если клянут свою слабость, то так, чтобы их не слышали.

- Я друг Джима, - произнесла она заранее приготовленную фразу.

Лицо старика изобразило сильное удивление. Похоже, он не знал, что ответить. Наконец сказал:

- Ну и как дела у Джима?

- Не слишком хорошо. Генри. - Она решила говорить только правду. - Он очень несчастный человек.

Старик отвел взгляд и уставился на гору голубых фишек для покера.

- Да, - тихо произнес он.

Раньше Холли не исключала возможности, что именно на Генри лежит доля ответственности за то, что Джим предпочел жить в мире фантазий. Однако сидящий перед нею человек совсем не походил на жестокого истязателя малолетних.

- Генри, я хотела с вами поговорить, потому что мы с Джимом больше чем друзья, я люблю его, и он тоже признался, что любит меня. Я надеюсь, мы будем вместе очень, очень долго.

К ее изумлению, глаза старика наполнились влагой и по морщинистым щекам побежали крупные слезы.

- Простите, я не хотела вас расстраивать, - смутилась Холли.

- Ну что вы, что вы. - Он левой рукой вытер глаза. - Это вы простите меня, старого дурака.

- Зачем вы так!

- Видите ли, я никогда не думал.., мне казалось, что Джим так и останется один-одинешенек.

- Но почему?

- Видите ли...

Нежелание Генри говорить плохо о внуке полностью рассеяло ее подозрения.

- Он привык держать людей на расстоянии. Вы это имеете в виду? - попыталась ему помочь Холли.

Генри горестно кивнул.

- Джим всегда был такой неласковый, даже со мной. Я люблю его всем сердцем, но он никогда не показывал своих чувств, никогда не говорил, что любит меня, хотя я-то знаю, как он ко мне относится.

Холли открыла рот, чтобы задать новый вопрос, но старик вдруг тряхнул головой, и его лицо исказилось страданием. Она даже решила, что у него начинается приступ.

- Но это не его вина, видит Бог, он здесь ни при чем. - Генри начал заикаться от сильного волнения. - Я сам виноват в том, что наши отношения стали такими. Я не имел права тогда его обвинять.

- Обвинять?

- Я обвинил его в смерти Лены.

Страх закрался в сердце Холли и уколол противной болезненной дрожью.

Она выглянула в окно. Джима не видно. Он остался во дворе по другую сторону здания. Где он сейчас.., что с ним.., кто он...

- Но что случилось с Леной? Не пойму, о чем вы говорите, - спросила она, боясь, что уже не нуждается в объяснениях.

- Не могу себе простить того, как я тогда поступил, что подумал. - Генри замолчал и посмотрел на Холли, но она видела, что мысленно он весь в прошлом. - Джим казался таким странным, в нем ничего не осталось от мальчишки, которого я знал раньше. Таким его сделала Атланта.

Холли сразу пришли на ум имена Сэма и Эмили Ньюсомов, чьи жизни Джим спас в хозяйственном магазине Атланты, расстреляв из дробовика грабителя Ринка. Однако Генри явно имел в виду совершенно другой случай, произошедший гораздо раньше.

- Так вы ничего не знаете об Атланте? - спросил он Холли, заметив ее недоумение.

С улицы донесся странный шум, заставивший Холли насторожиться. Она не сразу сообразила, что непонятные звуки напоминают пронзительный клекот птиц, защищающих свои гнезда. Холли подумала, что птицы вьются над крышей и их крики отражаются эхом в дымоходе камина. Ничего страшного. Птичьи голоса постепенно отдалились и затихли Она вернулась к прерванному разговору.

- Вы говорите, Атланта? Боюсь, что мне ничего не известно.

- Ничего удивительного, что он не рассказывал даже вам. Он никогда не станет об этом говорить.

- Что произошло в Атланте?

- Это случилось в маленьком ресторанчике, который назывался "Дворец Утенка Дикси"...

- Боже мой, - прошептала Холли. То самое место, которое она видела во сне.

- Наверное, вам приходилось об этом слышать. - Старик поглядел на нее печальными глазами.

Холли почувствовала, как ее лицо исказилось гримасой горя. В этот миг она думала не о родителях Джима, не о Генри, который их любил, а о Джиме.

- Боже мой... - Она умолкла, не в силах вымолвить ни слова, и слезы застлали ей глаза.

Генри погладил ее по руке, и Холли благодарно сжала его большую ладонь. Некоторое время она сидела молча, пытаясь прийти в себя.

На другом конце комнаты, где смотрели телевизор, то и дело слышался звон колокольчиков и рев медных труб - там вовсю разворачивалась захватывающая телевикторина.

" Родители Джима погибли не так, как он рассказывал. Вымышленная автокатастрофа была одним из способов ухода от кошмарной действительности.

Она знала правду. Знала, но отказывалась в нее верить. Последнее сновидение оказалось не предостережением, а еще одним воспоминанием Джима, которое он бессознательно спроецировал на ее мозг. Во сне она превратилась в другого человека: она стала Джимом. Точно так же, как две ночи назад побывала в облике Лены Айренхарт. Окажись у нее под рукой зеркало, она бы узнала в нем не себя, а десятилетнего Джима; точно так же в окне мельницы Холли увидела отражение лица Лены. Страшное зрелище залитого кровью ресторана ожило в памяти с новой силой, а по спине пробежала дрожь.

Она поглядела в окно. Вид пустого двора наполнил ее страхом.

- Они выступали в клубе, - заговорил старик. - А обедать любили в ресторанчике, который запомнился Джиму еще по прошлому приезду в Атланту.

- Кто был убийца? - дрогнувшим голосом спросила Холли.

- Сумасшедший. Представляете, ни за что ни про что умереть из-за какого-то психа!

- Сколько погибло людей?

- Много.

- Сколько, Генри?

- Двадцать четыре.

Холли представила ад, в котором оказался маленький Джим. Представила, как он ползет по развороченным трупам. В воздухе стоит тяжелый запах крови и рвоты. Отовсюду слышатся крики ужаса и предсмертные хрипы. Она услышала сухой треск автоматных очередей:

"Та-та-та-та-та-та..." - и плач молоденькой официантки. Зрелище было невыносимым. Весь ужас существования, вся жестокость человечества воплотились в одном диком кошмаре. Даже взрослому потребовалась бы целая жизнь, чтобы оправиться от страшного потрясения. Для ребенка исцеление вообще могло оказаться невозможным. Единственным способом не потерять рассудок оставался мир фантазий, несовместимый с отвратительной действительностью.

- Джим был единственный, кому удалось спастись, - сказал Генри. - Опоздай полиция на пару секунд - и все. Они успели пристрелить психа в самый последний момент. - Рука старика слегка сжала ладонь Холли. - Джима нашли в углу на теле Джеми, его отца.., он был весь в отцовской крови.