Лука Ди Фульвио - Чучельник

Местная полиция решила, что это сведение счетов, что у кого-то был зуб на вуайера, который имел судимости и вращался в далеко не респектабельных кругах. За что и поплатился. По другим предположениям, девицу с женихом накрыл ревнивый бывший жених и прикончил в приступе бешенства. Но Амальди не сомневался, что обе версии никуда не годятся. Нельзя было полностью исключить преднамеренность и то, что убийца был знаком с жертвами, но ни сведение счетов, ни ревность тут ни при чем. Он не видел места преступления, но, получив от тамошнего следователя подробный протокол осмотра (под тем предлогом, что надо сопоставить его с вымышленным случаем), удостоверился в своих догадках. В пользу преднамеренности говорило оружие. Калибр патронов был крупнее обычного. Охотник отстреливал дичь не для поживы, а напоказ. Убитая из такого ружья дичь вроде зайца или птицы превратилась бы в бесформенное кровавое месиво. Иными словами, никакой он не охотник. Чутье подсказывало Амальди, что данный случай – нечто вроде генеральной репетиции. Этому человеку нравится и хочется убивать. Первым выстрелом он отстрелил девушке грудь и убил парня. Сразу, наповал. В воде нашли гильзу. Ясно, что парень вовсе не интересовал убийцу, стало быть, ревность как мотив отпадает. Потом он нацелился на старика. Старик получил три раны. Судя по всему, смертельная – в сердце – была последней. Тут Амальди был согласен с выводами экспертизы. Первый выстрел угодил старику в бедро. Кровавый след свидетельствовал о том, что он пытался спастись и растянулся на траве, когда его ранили. Но убили его не как свидетеля убийства парня, иначе убийца выстрелил бы сразу в сердце – и все. А он помедлил, видимо, привлеченный чем-то; думая об этом, перезарядил ружье и только потом выстрелил еще два раза. То, что выстрелил он в пах (и с близкого расстояния, согласно баллистической экспертизе), свидетельствовало о холодной и рассчитанной ярости. О намерении ликвидировать эту часть стариковского тела. Возможно, она показалась ему непристойной. Версия о сведении счетов основывалась именно на этой подробности и на первый взгляд выглядела убедительно. К тому же у старика была отстрелена кисть. По убеждению местной полиции, кисть он потерял при попытке инстинктивно защитить пах в момент выстрела. Амальди все взвесил и пришел к выводу, что дело обстояло несколько иначе. Убийца, бесспорно, садист. Но какова бы ни была динамика убийства, версия сведения счетов пока держится. Видимо, старик привлек внимание убийцы, и всю свою ярость он направил на него. По какой причине – старший инспектор пока не мог себе представить.

Амальди вновь пытался утром завязать об этом разговор с Фрезе. Но заместитель был принципиальным противником подобных интерлюдий. Каждый должен заниматься своим делом – вот его философия. Инспектору даже показалось, что помощник отмахнулся от этой темы в тревоге за него, Амальди. Хотя они и не друзья, но Фрезе знает его лучше, чем кто бы то ни было. Никому другому Амальди бы такого не спустил. Ведь это не навязчивая идея, а его призвание. Миссия, обет, натура. Хотя он, будучи дипломированным психологом, определил бы подобное поведение не иначе как навязчивую идею и порекомендовал бы временно отстранить такого человека от работы. И это наверняка было бы ошибкой. Что можно понять из досье или из нескольких встреч? По официальным данным, такие поступки входят в категорию неадекватного поведения, но адекватность – понятие абстрактное, эфемерный результат оценки статистических данных. Человека можно оценивать только вне сравнения с другими, в его неповторимой индивидуальности, ставшей продуктом пережитого опыта, ведь сочетаний бесчисленное множество. Да, он знает: это опасные рассуждения. Их можно распространить и на маньяков, за которыми он охотится. Но различие очевидно: он никогда намеренно не причинял зла ближнему. Если не считать того парня, который подкарауливал женщин в подъездах и насиловал. Амальди прострелил ему колено, когда тот напал на седьмую жертву. Колено, а не череп, как ему хотелось. Парень остался калекой. С тех пор Амальди никогда не носил при себе оружия. Но едва ли многим пришлось пережить то, что пережил он. Увидеть, как твоя женщина превратилась в мешок с мусором.

Он с усилием выбрался из трясины этих мыслей и зашагал в контору. Даже пейджер не забыл включить. Он возвращался к «Бойне на рисовых полях». Видимо, убийцу подхлестнуло что-то связанное со стариком. Он почувствовал настоятельную необходимость уничтожить его. Эта необходимость порой коренится в прошлом, но не всегда. Возможно, он религиозный фанатик. Мотивов может быть множество, но только не сведение счетов. Амальди убедился в этом, обдумывая то, что произошло дальше. Убийца вернулся к раненной в грудь женщине. Ее кровь не тянулась дальше помоста, значит, девица осталась на месте. Не пыталась убежать. Почему? Потеряла сознание? Маловероятно, судя по обнаруженному в крови содержанию адреналина. А может быть, окаменела от страха при виде раны. Так или иначе, она позволила убийце подойти совсем близко. Знала его? Не исключено. Не пыталась убежать, потому что знала. Амальди подозревал, что это не так, но на первых порах ничего нельзя сбрасывать со счетов. Да и вообще, не в этом дело. Его внимание было приковано не к самой бойне. Каждый день убивают десятки человек. Но этот маньяк (мысленно Амальди уже не называл его иначе) перевязал ей рану. Причем аккуратно, сперва очистил и приложил тампон. Эксперты нашли обрывок одеяла, запачканный кровью и ошметками соска. Убийца приставил его на место отстреленной груди и сделал это прежде, чем проломить ей череп тяжелым, тупым предметом. Отчего не застрелил ее, как тех двоих? Ведь это намного удобнее. Кончились патроны? Едва ли. Не успевал? Тоже маловероятно – убийца располагал временем. Время для этого человека и для всего мира остановилось, пока он не приставил грудь на место. Из этого Амальди и заключил, что он невменяем. Иными словами, он – случайно или намеренно – проявил свой характер. Большинство людей убеждены, что безумие проявляется в самой жестокости, но гораздо чаще происходит обратное. Приступ бешенства, доводящий до убийства, может с легкостью случиться у любого. Психика человека не способна до бесконечности сдерживать его животные инстинкты и сопротивляться природной агрессивности. Каждый может совершить убийство. И даже устроить бойню. В сущности, тот же самый порыв побуждает человека выброситься из окна. А вот стремление навести порядок – это уже знак, от которого у всякого полицейского волосы должны вставать дыбом. Убийца приставил на место грудь женщины. Тут начинается обратный отсчет. И прорастают ростки болезни. Организм заражен, и нет противоядия, способного купировать болезнь. Человек складывает детальки, забывая о трупах, и будет этим заниматься на протяжении многих лет. Он запомнит лишь это действие, милосердное по своей сути, запомнит то, как восстановил женскую грудь. И как знать, куда это приведет его в дальнейшем.