Сергей Бакшеев - Череп Тимура

– Он был под окном! – воскликнул Заколов.

– Кто? Под каким окном?

– Тот крепыш с квадратными плечами.

– Подонок. Это он повалил меня и запихнул грязный мячик в рот. До сих пор противно.

– Я вспомнил его фигуру и как он убегал из-под окна твоей квартиры!

– Он подглядывал за нами в Ташкенте?

– Да. Он подслушал разговор. Мы собирались идти к Касымову, а когда пришли, кинооператор был уже мертв. Нас опередили.

– Если это так, то он страшный человек. Он способен на убийство!

«Я убедился в этом на своей шкуре», – хотел сказать Тихон, вспоминая зябкие ощущения секундного падения с крыши минарета. Но еще там, в ротонде, чтобы успокоить девушку, он заверил ее, что по своей воле вернулся с крыши через окно. Это, мол, для него пара пустяков.

Заколов согласился:

– Да, нас пасли с самого начала. Кто-то все время был рядом и узнавал о наших намерениях. Вот и с минаретом то же самое. Они знали, куда идти, будто подслушивали нас!

Заколов на всякий случай обернулся, заглянул за скамейку. Невдалеке веселились туристы, но в непосредственной близости никого не было.

– Обними меня, – попросила Тамара, прижавшись плечом. – Пусть думают, что мы влюбленная парочка, решившая уединиться.

Крепкая ладонь Тихона охотно сжала плечо девушки, подобная конспирация его уже не смущала.

– В новых костюмах нас не узнают, – шепнул он.

– Кто? Те садисты с пистолетами? Может быть. А вот янычары с минарета нас очень хорошо запомнили.

– Они получили монету. Мы их теперь не интересуем.

– Это наша монета. Теперь мы должны их найти и отнять ее.

Тихон Заколов припомнил второго янычара, который так и остался до конца схватки с платком на лице. Его мягкие упругие движения ему тоже показались знакомыми. На крыше янычар вел себя сдержанно и даже галантно, словно соблюдая некий профессиональный кодекс чести. Он позволял Тихону подняться и не стремился при первой возможности добить его или спихнуть с крыши. В то же время он излучал уверенность и превосходство сильного над слабым, учителя над учеником. Тихон похолодел от мысленного сравнения. Он вспомнил высокий прыжок янычара и стремительный удар ногой в голову. Это был фирменный прием хорошо известного ему человека.

– Я знаю его, – осторожно произнес Заколов, пораженный лицемерием знакомого, которому всегда доверял.

Тамара отшатнулась, почувствовав оцепенение Тихона.

– Кто он?

– Ты его тоже знаешь. Он всегда был рядом.

С платформы перед туристическим поездом, которая на глазах пустела, раздался радостный окрик:

– Тихон! – к скамейке спешил Александр Евтушенко. – Так вот вы где. Вас не узнать, ну и маскарад. Что вы сидите? Поезд скоро отправляется.

Заколов хмуро поднялся и пошел навстречу приятелю. Он должен был серьезно обсудить с ним свою догадку.

Сзади пронзительно ойкнула девушка, ее испуганный возглас был тут же приглушен, будто на голову опустили мешок. Тихон обернулся на шум борьбы и увидел брыкающуюся девушку в цепких объятиях квадратного кавказца со сросшимися бровями. Заколов сделал движение в ее сторону, но неожиданная умелая подсечка лихо сбила его с ног.

Василий Иванович Пучков раздраженно дернул кончик левого уса вниз. После телефонного разговора с начальником прошло уже два часа, а на душе до сих пор оставался неприятный осадок. Подполковник Кошелев устроил разнос, как говорят в таких случаях, по всем пунктам доклада. А оправдаться было нечем. О чем говорить, если два профессионала трижды за день упустили студентку! Ну ладно, первый раз действовал один Искандеров. Этот лопух может дров наломать. Но затем сам майор допустил промах. Дважды! А это, как ни крути, небывалый случай в успешной карьере офицера госбезопасности. Да, девчонке помогает ловкий парень, но тоже ведь сопляк, если смотреть объективно. Ну кто он по сравнению с опытными вооруженными офицерами самой могущественной организации в стране?

Подошло время нового доклада начальству, а говорить было не о чем. Ожидаемая победная реляция откладывалась на неопределенный срок.

Майор стоял на самом неосвещенном участке платформы у стены склада и неприязненно наблюдал за галдящей многонациональной толпой туристов. Он всегда недолюбливал нацменов, их непонятный выговор, идиотские одежды и странные танцы, а после разговора с подполковником Кошелевым уяснил, что сейчас в их лице он столкнулся с отъявленными врагами Родины. Раньше в деле фигурировали еврейка и грузин, теперь еще появились эстонцы.

Василий Иванович не верил в дружбу народов. Во все века было так: сильный народ завоевывал слабых, а затем навязывал им свою дружбу. Глядя, как вместе танцуют горцы, славяне, прибалты и азиаты, Пучков легко представлял их дерущимися между собой не на жизнь, а на смерть. После безудержного веселья часто бывают кровавые драки, после насильственной дружбы народов – междоусобные войны. Чтобы этого не случилось, надо держать людей в постоянном страхе, пресекать инакомыслие, изолировать потенциальных вождей толпы. Это те основные функции, которые были возложены на ведомство госбезопасности, в котором имел честь служить майор. Он был убежден, что если их не выполнять ежедневно и еженощно, безопасность государства действительно окажется под угрозой.

А сегодня он упустил врагов, и тем самым ослабил мощь государства. Василий Иванович сжал кулаки. Эх, попадись они еще раз, третьей осечки не будет. Бог любит троицу, убедил себя Пучков, абсолютно не задумываясь над первоначальным религиозным смыслом избитой фразы.

Из толпы народных хористов, перескакивающих с одной песни на другую, вынырнул озирающийся Юсуп Искандеров. Он уже не хромал, а шишка на загорелом лбу сдулась и приобрела сине-желтый оттенок. Полчаса назад майор и капитан разделились, Пучков остался наблюдать за станционной платформой, а Искандеров обследовал вагоны.

– Все купе проверить невозможно, – с ходу забубнил капитан. – Во многих народ заперся, пыхтят и не открывают. Все пьяные, нахальные, я чуть по лицу не схлопотал, товарищ майор.

– Ясен хрен, праздник. А мы с тобой трезвые и смирные.

– Да, – растерянно подтвердил Юсуп Искандеров.

– Потому и выделяемся, скоро на нас пальцами будут показывать. – Майор хмуро в упор взглянул на капитана и рявкнул: – Праздник сегодня, понял!

Капитан поскреб затылок, забегал глазками.

– Можно на вокзал двинуть, там буфет недорогой.

– Пост нельзя оставлять. В вагон-ресторан сгоняй. Покажешь вот эту корочку, – майор извлек из кармана удостоверение ОБХСС (Отдела борьбы с хищением социалистической собственности). – Для торгашей больше не требуется. Возьмешь бутылку «Столичной» и закуску. Будут вякать, скажешь, что на экспертизу.