Сергей Бакшеев - Череп Тимура

– Кошелев отменил операцию! – выкрикивает Тихон заготовленную фразу.

Но грохот поезда заглушает его голос. Заколов шагает к кромке тамбура, хочет наклониться к Василию Пучкову и повторить свои слова. Круглолицый узбек выхватывает пистолет и направляет на Заколова. Пучков вглядывается в голову состава, кончики его усов уверенно торчат вверх. Разогнавшийся локомотив вот-вот ворвется на мост. Намеченной акции не сможет помешать какой-то мальчишка.

И Тихон понимает все коварство плана. Сейчас последует выстрел, офицеры спрыгнут, и Пучков щелкнет тумблером дистанционного управления. Объяснить что-либо уже невозможно. Они не услышат, по ушам бьет грохочущий поток. Малейшая попытка приблизиться – и они будут стрелять!

Остается единственный, очень рискованный шанс предотвратить взрыв.

Евтушенко дергает раму и высовывает голову в открывшееся окно. Он хочет получше рассмотреть известную реку. Ветер рвет его волосы, стекла очков защищают от песчинок, и Александр видит, как локомотив врывается на высокий мост. За ним череда зеленых вагонов со спящими пассажирами. Луч прожектора бьет по железным перекрестиям. Внизу – стальная гладь воды.

Заколов замечает, что узбек неуверенно держит пистолет в левой руке, основная правая вцепилась в поручень. Тихон может выбить оружие, но его интересует только зловещая коробочка. Он делает вид, что отступает. Однако, отведя ногу назад, Заколов тут же устремляет ее вперед и выбивает из руки Пучкова дистанционное управление. После удара Тихон резко приседает.

Звучит выстрел. Пуля свистит над головой и пробивает крышу вагона. Все трое смотрят, как кувыркается в воздухе пульт, ожидая его приземления.

Тумблер может сработать от удара. Первые пассажирские вагоны уже на мосту. Коробочка падает, и сразу раздается пронзительный шум…

Это гудит локомотив и грохочет состав на железнодорожном мосту.

Больше ничего не происходит.

Разъяренный Василий Пучков запрыгивает в тамбур и набрасывается на Заколова. Тихон опустошен, у него нет сил сопротивляться, он позволяет одолеть себя. Когда злое лицо офицера оказывается в непосредственной близости, Тихон Заколов хрипит через силу:

– Кошелев отменил операцию.

– Что? – растерянно переспрашивает Пучков.

– Я говорил с Кошелевым по рации в радиорубке. Он велел передать Василию Ивановичу Пучкову, что операция отменена.

Занесенный кулак чекиста опускается.

– Повтори!

– Операция отменена!

– Ты кто?

– Я студент.

Пучков удивленно вращает зрачками.

– Живи, студент. Но я все проверю.

Юсуп Искандеров прячет пистолет, кажется, он удовлетворен мирной развязкой.

Офицеры топают к радисту. Антон Демчук, видя своих обидчиков, гордо пытается сопротивляться. Но злой Пучков жестко бьет его под дых и выпихивает вон. Майор запомнил, как работает радиосвязь, и помощник ему больше не нужен.

Издерганный ожиданием Кошелев получает сообщение о том, что операцию успели предотвратить. Две минуты он приходит в себя и твердым голосом диктует новые инструкции, полученные из центрального аппарата КГБ.

Миссия офицеров Пучкова и Искандерова не прекращается, она лишь слегка видоизменяется, но цель остается прежней: преступники должны быть уничтожены. Василий Пучков доволен, расплата с наглым парнем со шрамом над губой не отменяется, а ненадолго откладывается. Он просит организовать очистку первого и второго вагона от взрывчатки и отключает связь с начальником.

Как только ранним утром туристический поезд затормозил на железнодорожной станции Ургенч, из первого вагона сошли три долговязые фигуры в длинных плащах. Нескладными шагами они пересекли платформу, миновали здание вокзала и остановились в центре большой замусоренной площади. Самый высокий тип извлек из-под необъятного плаща топографический атлас, сощурился на восходящее солнце и сориентировал страницу по сторонам света. Средний палец ткнул в коричневое пятнышко на карте, обозначавшее возвышенность, рука взметнулась вверх и уверенно указала направление. Никто из двоих молчаливых спутников не возражал, чувствовалось, что они полностью доверяют высокому вожаку.

Троица направилась к видавшей виды оранжевой «Волге» с шашечками на крыше. Старший постучал в пыльное стекло. Дремавший таксист с тонкими стреловидными усиками встрепенулся, поправил съехавшую тюбетейку и услужливо открыл дверь. Он несколько удивился, что ехать предстоит не в популярную среди туристов Хиву, а в безлюдную пустыню, и заломил двойную цену. Приезжие, вопреки местным обычаям, торговаться не стали, сдержанно кивнули и бросили в багажник две тяжелые сумки.

– Меня звать Мустафа, – дружелюбно представился водитель, когда тронулись в путь. Натолкнувшись на всеобщее молчание, он виновато добавил: – Можно просто Толик.

Самый высокий из пассажиров недоуменно уставился на тонкие усики водителя. Поежившись под тяжелым взглядом, Мустафа смущенно объяснил:

– Так в армии звали. Сам не понимаю почему.

Длинный ничего не ответил, а когда Толик-Мустафа уже забыл о нем, неожиданно произнес:

– Мартин.

– Это имя? – не сразу понял водитель.

– Мартин – мое имя, – медленно с прибалтийским акцентом продиктовал пассажир.

До сегодняшнего дня Толик-Мустафа знал только одного человека с таким неприятным именем: шефа СС Мартина Бормана из кинофильма «Семнадцать мгновений весны». Поговаривали, что Борман исчез после войны и до сих пор где-то скрывается. Мустафа подозрительно изучил арийские черты лица пассажира, сопоставил с тем, что видел в кино и задумался, может ли современная пластическая хирургия достичь таких впечатляющих результатов? Чем больше он размышлял, тем больше склонялся к мысли, что в век космических полетов на Луну и не такое возможно.

Длинные плащи, как в кино у гитлеровцев, и побрякивающие в багажнике вещи пассажиров еще больше обеспокоили Мустафу. Припомнив очертания сумок, он догадался, что таинственный Мартин прихватил в пустыню саперные лопаты, кирку и, возможно, топорик! А если они хотят убить бедного Мустафу, закопать труп и завладеть его ценной машиной? Зачем им еще понадобилось ехать в такую глухомань? Свернуть в поселок пока не поздно? Но занудливый Мартин постоянно сверял дорогу с картой, смотрел на солнце и время от времени по-хозяйски указывал путь. Толик-Мустафа нашел краем глаза припрятанную слева от сиденья монтировку, традиционное защитное оружие таксистов, и ему стало немного легче. За свою ценную жизнь он еще поборется!

Беспокойство Мустафы еще больше возросло, когда долговязый пассажир неожиданно попросил остановиться в пустынном месте около небольшой горы. Голова втянулась в плечи, левая рука сама собой опустилась к монтировке. Ну, сейчас начнется!