Дмитрий Сафонов - Башня

Он стряхнул руку Кондратьева и отошел еще дальше.

– Чаще всего это одно и то же, – задумчиво пробормотал капитан и замер, уставившись вниз.

Кстин встал на колени и, широко раздвинув ноги, просунулся в люк.

– Марина! Извините, что не постучался… Это снова я. Не удержался: мне опять очень захотелось вас увидеть.

Кстин не понимал, что с ним происходит, но почему-то, кроме дурацких шуток, которые были вовсе не смешны, ничего в голову не лезло.

Он не задумывался над тем, что рядом с Мариной был ее сын; сын, в глазах которого надо было выглядеть авторитетно. Впрочем… Какой, к черту, авторитет: он был с головы до ног покрыт пылью, облит потом и покрашен сажей. Кстин представил себе, как он сейчас выглядит, и с трудом подавил короткий смешок.

– Хватайтесь! – Он почувствовал, как чьи-то маленькие ладошки обхватили его руки.

Кстин крепко сжал эти маленькие ладошки и потянул на себя легкое, почти невесомое тело, одновременно разгибая спину и приподнимаясь на коленях… Вытащив человека, сжимавшего его руки, он увидел, что это – Валерик.

Мальчик смотрел на него исподлобья, как показалось Кстину, немного сурово.

– Ого! Привет, парень! Давай будем вытаскивать твою маму…

Он осторожно подвинул Валерика на край крыши.

– Держись… Держись… – Он подыскивал подходящую, самую надежную, опору и никак не мог найти. – Держись за мой ремень!

Кстин завернул куртку на спину и, поймав руку Валерика, насильно притянул ее к своим штанам.

– Давай! Покрепче, парень… Маленькая ладошка цепко ухватилась за ремень.

– Вот и хорошо… – Он снова свесился с крыши кабины, наполовину скрывшись в люке. – Марина! Дайте мне свои руки… Пожалуйста.

Эта женщина действовала на него как дурман и, похоже, сама не понимала, какой огромной властью над ним она обладает. Она все время оставалась немного в стороне – в стороне и чуть-чуть сверху (Кстину ужасно хотелось встать перед ней на колени и, поймав ее узкую ступню, поставить себе на голову; он не знал почему, просто хотелось), но от этого ее чары не рассеивались, наоборот – только усиливались. Эта женщина была его сладким ядом, тем ядом, который он готов был пить бесконечно.

«Пожалуйста… Пожалуйста, позвольте, я вас вытащу из застрявшего лифта…» Он не мог говорить по-другому и даже не рассчитывал на ее благодарность; Кстин хотел только одного – чтобы эта божественная женщина позволила ему ее спасти.

Он почувствовал кончики ее пальцев и, перехватив, крепко сжал ее запястья; Марина в ответ изо всех сил обвила пальцами его руки. Кстин напрягся и потащил ее наверх.

Да, это был не Валерик. Ее тело было потяжелее, но Кстин благословлял каждый килограмм этого тела, каждый сантиметр талии, каждый волос на ее голове и каждую легкую морщинку в уголках ее глаз. Все это было ЕГО – хоть на одно короткое мгновение, и всем этим хотелось обладать. Впитать в себя и ощутить – на один мимолетный миг, вмещающий в себя целую жизнь, слиться с ней, стать одной плотью и кровью.

Он натужно пыхтел, вытаскивая ее из люка, и думал, что, наверное, вся его предыдущая жизнь стоила одной этой секунды.

Конечно, стоила! Стоила всей жизни и даже чуть больше. Ведь это была ОНА!

Кстин вытащил ее из люка наполовину и прохрипел: «Помогайте!» Марина оперлась на края спасительного квадрата и подтянулась на руках.

Если бы на месте Марины был кто-то другой – неважно, мужчина или женщина, – Кстин ухватил бы его за пояс брюк и вытащил из люка, как редиску из грядки. Но поступить так с Мариной казалось ему неловким. «Хотя какая, к черту, неловкость? В Башне, которая вот-вот грохнется?»

Он засуетился, пытаясь ей помочь, и все не мог понять как.

Кстин осторожно взял ее за подмышки и подтянул вверх. Марина села на крышу кабины и стала вытаскивать из люка ноги.

– Все хорошо, Марина… – бормотал Кстин.

Она встала на крыше кабины и положила руки ему на плечи.

– Как… ты здесь оказался?

Кстин очень хотел ее поцеловать и вместе с тем понимал, что сейчас не самый подходящий момент для поцелуя.

Во-первых, рядом был Валерик. Во-вторых, сам он был весь грязный – настолько грязный, что боялся к ней прикоснуться. И в-третьих, кто, позвольте спросить, целуется, стоя на крыше лифта, который вот-вот может рухнуть? «Мы же не в кино…»

Он мягко убрал ее руки.

– Так… Проезжал мимо…

Он нагнулся и подхватил Валерика.

– Видишь дырку? Залезай.

Кстин поднял его, и мальчик ухватился за край проема. Кстин в который раз похвалил себя за предусмотрительность: «Края уже не острые; он не порежется».

Кстин подставил ладонь под кроссовки мальчика и выжал его, как гирю, подумав, что в парне явно не больше двух пудов.

– Валера! Жди меня там! – закричала Марина.

Теперь настала ее очередь. Кстин опустился на четвереньки.

– Вставайте!

Она колебалась, будто никак не могла решиться.

– Ну же! Быстрее! Вставайте и держитесь за трос!

Марина осторожно поставила ногу ему на спину.

– Обеими! Не бойтесь, я прочный!

Марина коротко ойкнула и залезла на него.

– Теперь я буду потихоньку разгибаться, а вы – переходите на плечи…

Он стал медленно подниматься. Марина взвизгнула, и у Кстина это вызвало улыбку.

– Не бойтесь! Все хорошо! – Он чувствовал, как ее маленькие ножки аккуратно ступают по его спине, приближаясь к плечам. – Ну?

– Сейчас… – Марина отпустила трос и ухватилась за край проема. – Держусь!

– Отлично… – Кстин задрал голову. – Надо еще немного.

Он разогнулся до конца, подняв Марину настолько, чтобы она смогла по пояс высунуться в проем.

– Вылезайте!

Внезапно он почувствовал нарастающую дрожь под ногами. Дрожь и глухой гул, доносившийся откуда-то снизу. Он услышал, как закричала Марина на площадке этажа.

Кстин перегнулся через край кабины и посмотрел вниз. Стенки шахты трясло, как в ознобе, снизу быстро поднималось огромное облако пыли.

Кстин посмотрел на трос и тут же понял, что браться за него не стоит. Натренированное тело отреагировало мгновенно: он еще не успел подумать, что собирается сделать, а ноги уже действовали.

Кстин отступил назад, затем коротко разбежался, оттолкнулся от боковой бетонной стены и подпрыгнул.

Краем глаза он заметил, что кабина, дрогнув, уплывает вниз. Сначала медленно, затем – все быстрее и быстрее… Петли троса стали разматываться…

Он успел повернуться в воздухе на девяносто градусов и ухватиться за край проема. Отчаянно помогая себе ступнями и коленями, Кстин стал подтягиваться.

Гул нарастал и превратился в настоящий грохот. Трос позади него натянулся, как струна, и лопнул – с громким мелодичным звуком. Даже сквозь толстую кожу куртки Кстин спиной ощутил противный тонкий свист, спугнувший стайку холодных мурашек между лопатками. Он слышал, как где-то наверху, уже совсем близко, конец троса бьется о стенки шахты и подумал, что если металлическая змея, только казавшаяся такой тонкой и изящной, ударит его, то он сорвется.