Питер Страуб - Обитель теней

И потом, разве он не доказывал Дэлу в первую же ночь, что сам запрет означает не что иное, как скрытое подталкивание к нарушению?

– Я это сделаю, – неожиданно для самого себя сказал он во весь голос.

Не успев начать отговаривать самого себя от вызывающе открытого неповиновения хозяину, он был уже у самой двери.

Бронзовая ручка обожгла холодом ладонь. В памяти всплыла третья картинка, показанная Коллинзом там, на вершине холма: мальчик открывает дверь и окунается в изумительное, неземное, сладко поющее сияние.

Чем ты пожертвуешь: твоими крыльями или твоей песней?

Том распахнул запретную дверь.

– Ты только посмотри, Якоб, кто к нам пришел. – Незнакомец, оторвавшись от письменного стола, улыбнулся Тому. Его напарник тоже поднял голову от разложенных перед ним бумаг и одарил Тома такой же вопросительно-приглашающей улыбкой.

– Нет, ты видишь? – продолжал первый с сильным немецким акцентом. – У нас посетитель, юный посетитель.

– Вижу, вижу, – ответил второй, – глаза у меня пока на месте.

Оба они были уже в годах, гладко выбриты, одеты несовременно, а старомодные очки, как и одежда, явно иностранного производства, несколько смягчали их суровые лица, придавая братьям сходство с университетскими профессорами.

Восседали они за своими столами при свечах. Сзади виднелись высокие, почти до потолка, стеллажи с книгами.

– Пригласим его? – спросил второй.

– Думаю, мы просто обязаны его пригласить. Заходи, мальчик, сделай одолжение. Проходи, проходи. Вот так, сюда.

В конце концов, мы тут работаем и ради тебя тоже.

– Это Вильгельм, а меня зовут Якоб, – представился второй с легким поклоном. Был он шире в плечах и более коренаст, нежели его напарник с лицом добряка. Поднявшись из-за стола, он вышел навстречу Тому, и тот обратил внимание на его вымазанные глиной ботинки. В нос ударил сигарный запах. – Пожалуйста, присаживайся. Вон туда, – он указал на длинный мягкий диван справа от своего стола.

По мере того как глаза привыкали к полумраку, Том рассматривал детали интерьера комнаты: картины темных тонов и какие-то документы в рамках на стенах, чучело птицы на одной из книжных полок, стеклянный колокольчик, высушенные цветы.

– Я знаю, кто вы, вернее, догадываюсь, – проговорил он, присаживаясь на диван.

– Мы – те, кем хотели быть всю жизнь, с самого детства, – заявил Вильгельм. – И в этом наше великое счастье.

Сколько еще людей могут похвастать тем же? Мы хотели оставаться вечно молодыми, и нам это удалось.

– Вторая наша радость – коллекционирование, – добавил Якоб. – И этим мы тоже занимаемся всю жизнь, с самого детства.

– Не знаю, что бы я делал без брата, – снова вступил в разговор Вильгельм. – Это так важно – иметь брата. У тебя есть брат, мальчик?

– Ну, в какой-то степени есть, – ответил Том.

Ответ этот рассмешил братьев. Смех был таким искренним, таким заливистым, что и сам Том к ним присоединился.

– Так чем же вы тут занимаетесь? – поинтересовался он.

Братья переглянулись. Их веселое настроение начало заражать и Тома.

– Чем занимаемся? Сочиняем разные истории, – ответил Якоб.

– Истории? Какие истории?

– Разные – окутанные тайной, завораживающие, забавные, страшные…

– А для кого вы их сочиняете?

– Просто сочиняем, для того чтобы сочинять, – сказал Якоб. – Разве не понятно? Да ведь у нас и в жизни было много сказочного, и почти всегда со счастливым концом. Даже ошибки были счастливыми. Помнишь ту нашу историю про бедную девочку-сироту, в конце концов попавшую на королевский бал? В нашем оригинале туфелька ее была из меха, а в переводе она оказалась хрустальной.

– И получилось намного лучше, – подхватил Вильгельм. – А помнишь, братец, мой странный сон про тебя: стою я на вершине горы.., идет снег.., а передо мною – клетка, как в зоопарке, и в клетке этой сидишь ты и дрожишь от холода… а я смотрю на тебя сквозь прутья…

– Да, ты был в ужасе, но ужас твой смешался с изумлением. Мы хотим, чтобы и наши читатели изумлялись, узнавая сказочный мир, полный чудес.

– Истории эти не для каждого ребенка, не всем они подходят. Там всегда присутствует нечто ужасное, и это ужасное – реально. Но против страха есть лекарство, оно – в природе, в естестве, и это наша лучшая защита от страха. Разве не так?

Они ждали ответа, и Том, хоть и не очень понимал их рассуждения, ответил:

– Да, так.

– Молодец, ты быстро усваиваешь науку. – Якоб отложил в сторону ручку, которой поигрывал все это время. – А знаешь, о чем говорил Вильгельм перед смертью? О своей жизни, спокойно и просветленно.

– Потому что мы с братом приняли предложенный нам дар, за что и были вознаграждены тысячекратно, – сказал Вильгельм. – Этот дар, это сокровище – страна чудес, где мы провели лучшие наши годы. Но это была и жертва: если бы наш отец не умер молодым и у нас было бы нормальное детство, как у всех, возможно, мы никогда бы не открыли для себя эту замечательную страну.

– Ты хорошо понимаешь, что хочет сказать Вильгельм? – спросил Якоб.

– Думаю, да, – ответил Том.

– Разумеется, наши сокровища, наши сказки предназначены в том числе и для детей. Однако…

Том кивнул. Он понял: к нему эта оговорка не относится.

– Ребенок еще не может постичь их глубинный смысл, – закончил мысль Вильгельм.

– Мы пожертвовали своими крыльями, чтобы сохранить нашу песню, без которой для нас жизни нет, – сказал Якоб. – Что же касается тебя…

Во взгляде братьев Том увидел снисходительность умудренных опытом людей.

– Никогда не разбрасывайся предложенными тебе дарами, – продолжал Якоб. – А когда тебя призовут…

– Мы сразу откликнулись, когда были призваны. Это долг каждого – откликнуться на зов. – Вильгельм посмотрел на часы. – О Боже, по-моему, мы тут слишком увлеклись.

Уже поздно. Давай-ка, братец, отложим нашу работу до утра – нас ждут жены.

Они подняли большие карие глаза на Тома, ожидая, что он удалится.

– Скажите только одно: что ждет меня дальше? – взмолился Том, почти уверенный, что уж братья-то должны знать.

– Твоя история еще только-только начинается, – ответил Якоб. – Как и в любой истории, у нее, конечно, будет свой конец после долгой череды довольно неожиданных сюжетных поворотов. А пока, сынок, прислушайся к нам: не отвергай дара, который тебе предлагают. Вот это – самый лучший наш тебе совет. Теперь же извини – нам пора.

Том в замешательстве поднялся с дивана: как много здесь оканчивается внезапным исчезновением или в лучшем случае прощанием, как теперь.

– Но куда вы торопитесь? И вообще, где, по-вашему, мы находимся?

– Как это где? – хохотнул Вильгельм. – В Обители Теней, где же еще? Для нас Обитель Теней – все, как она может стать и для тебя. Это не только наш дом, но и наша жизнь.