Андреас Эшбах - Один триллион долларов

Джон молчал. Галеристы, у которых Сара и другие художники выставляли свои работы, попадали предположительно в эту категорию. Они были посредниками между теми, кто производил искусство, и теми, кто хотел его приобрести, и деньги получали с обеих сторон. Неудивительно, что владелец галереи всегда приезжал на крутой машине, а художники – на метро.

– Следующий скачок состоит в том, что вы в известной степени умножаете себя. Вы больше не работаете, а побуждаете других делать то, что нужно вам. И тогда вы, одним словом, предприниматель. Кто-то делает то, что вы ему скажете, и за это получает от вас деньги. Вы стараетесь купить его работу как можно выгоднее для себя, поскольку вы с ним находитесь по разные стороны рыночного механизма: все, что из прибыли вашего предприятия вы раздаете служащим, сокращает ваши собственные доходы. Основание предприятия сопряжено со многими рисками и поначалу дело очень трудное, но собственное умножение вы можете выстроить как угодно. Вы можете нанять людей, которые, в свою очередь, тоже наймут людей, и так далее. И если вы хорошо освоитесь на своем рынке, то зарплата, которую вы будете платить вашим служащим, будет самым лучшим вложением денег: с экономической точки зрения служащий стоит своих денег, если он приносит предпринимателю как минимум 1,3 от них. Другими словами, если он приносит доход 30 процентов! Мало какое другое инвестирование может приносить вам такой доход в течение длительного срока. Большие концерны – пример того, как далеко может завести этот принцип, и соответственно шеф такого концерна может заработать десять миллионов долларов в год. Пусть даже при высокой рабочей нагрузке это составляет более трех тысяч долларов в час.

Ему вспомнился Мурали. Тот не испек за свою жизнь ни одной пиццы, не говоря о том, чтобы развозить их, но он умел дешево нанять пекарей и развозчиков, он был в лавке с раннего утра допоздна, кричал, ругался, отдавал распоряжения и всех держал в движении. Благодаря этому тысячи людей в Южном Манхэттене быстро получали пиццу, и Мурали с этого жил, хоть Джон и понятия не имел, сколько тот зарабатывает.

– Я надеюсь, вы заметили, какую роль в этих категориях играют уже имеющиеся в наличии деньги. Если у вас нет средств, для вас почти нереально получить образование, которое позволило бы вам выбраться из низшей категории. Если же у вас уже есть какое-то собственное состояние, вам существенно легче организовать торговлю или основать предприятие. Чем больше у вас денег, тем легче вам заработать следующие деньги.

– Но ведь это несправедливо, – сказал Джон, не раздумывая.

– Природа несправедлива, – ответил Маккейн. – Мир несправедлив. Справедливость означала бы равновесие, но жизнь – неравновесное состояние, поэтому она фундаментальная несправедливость, которая проявляется в этой иерархии доходов. – Он поднял указательный палец, темный Мефистофель на светлом фоне лондонского неба. – И в конце концов мы приходим к высшей категории доходов, к оптимальному умножению вас самого, к ультимативному действию рычага. Это ступень, на которой ваши деньги сами зарабатывают следующие деньги. Мы говорим о рынке капитала, об области чистых финансов. Владеть предприятием – доходно, однако его тем труднее держать в руках, чем оно больше, как будто вмешиваются силы, которые противодействуют безграничному росту. Не то с деньгами. Пропускаете вы по всемирным финансовым каналам миллион, сто миллионов или сто миллиардов, затраты те же самые. Вы, мистер Фонтанелли, находитесь на этой верхней ступени. Вам больше вообще не нужно работать, за вас работают ваши деньги, и это каждый год приносит вам больше новых денег, чем их есть у следующего после вас по богатству человека. Замечаете вы эти усилия? Напрягают они вас? Нисколько. Так может идти и дальше. Никакой верхней границы не просматривается.

Маккейн резким движением, почти испугавшим Джона, покинул свое место у окна и начал ходить по комнате взад и вперед.

– Деньги, – воскликнул он, – есть величайшая сила на этой планете! Если у вас есть деньги, у вас есть все остальное. У вас есть имя. Вы наслаждаетесь вниманием. Вам оказывают почтение. Вас любят! Да, я знаю, говорят, любовь не купишь, но это – как и с большинством народных мудростей – полная чепуха!

Разумеется, вы можете добиться женщины и не имея ничего и не являясь никем, но для этого вы должны быть по меньшей мере симпатичным, привлекательным и внимательным человеком. Вам придется постараться как следует. И вы можете быть как угодно привлекательны, – если вы не богаты, определенные категории женщин останутся для вас недостижимы. Назовите мне хоть одну фотомодель, которая была бы замужем за столяром или киоскером: не найдете ни одной. Вы думаете, Джекки Кеннеди вышла замуж за Онассиса, потому что он ослепительный красавец? Чушь собачья! Он смог ее уложить, потому что был одним из богатейших мужчин мира, все очень просто. Деньги очень сексуальны.

– М-м, – промычал Джон и вспомнил Константину. И ту немецкую журналистку, вроде бы студентку, изучающую историю. Урсула, кажется.

– Если вы богаты, вам не нужно быть красивым. Вам даже не нужно быть интеллектуальным или талантливым, ведь вы можете купить и интеллект, и талант. Лучше быть богатым, чем художником, потому что за деньги вы можете купить искусство – да что там, вы можете купить даже художников! – Маккейн сделал паузу, чтобы отдышаться, и посмотрел на него. – Вам не нужно быть хорошим торговцем, если у вас много денег; ведь вы можете просто вытеснять конкурентов с рынка. И хорошим предпринимателем вам не нужно быть; потому что вам не понадобится основывать фирму и, в лишениях и трудах, годами ставить ее на ноги, не спать ночами, не отдыхать по воскресеньям и недели проводить в паническом страхе, когда чеки не приходят, – вы можете купить любое готовое предприятие! Понимаете, о чем я говорю? Понимаете, что означают на самом деле деньги? Деньги, мистер Фонтанелли, – власть.

Джон заметил, что сидит с раскрытым ртом, и захлопнул его.

Маккейн медленно подошел к нему, умоляюще сложив руки на груди.

– Вы находитесь в несравненной позиции, мистер Фонтанелли. Вы можете стать могущественнейшим человеком в мире. Ваши деньги, ваша тысяча миллиардов долларов могущественней всех атомных ракет, потому что деньги – жизненные соки мира, его кровь, его определяющий элемент. Если у вас есть деньги, мир вам по яйца.

Он указал на книгу, которая все еще лежала раскрытой на странице с диаграммой, показывающей переход в мир продолжительного существования.

– Само по себе это не наступит никогда. Я знаю это, вы знаете это, каждый это знает. Прошедшие двадцать лет не оставили ни одного разумного сомнения. Единственный шанс, который еще остается, заключается в том, что придет некто, обладающий властью сказать: мы пойдем этим путем. Вы, мистер Фонтанелли. Вы можете принять такое решение. Потому что вы можете их заставить.