Михаил Вершовский - Твари

— Ламанча! — позвал он.

Алина выглянула из машины и спрыгнула на землю. Они с «геологом» обнялись — как обнимаются старые друзья, соратники, однополчане. Наговицына, заметив, что Сергей смотрит в их сторону, махнула ему рукой. Телешов подошел.

— Познакомьтесь, — сказала Алина. — Коллега-герпетолог, змеелов и старинный друг, Виктор Евгеньевич Живилин. Телешов, Сергей Михайлович. Преподаватель соседней школы.

— Виктор, — коротко произнес Живилин, крепко пожав Телешову руку.

— Сергей, — сказал Телешов, стараясь казаться таким же сдержанным и энергичным.

— Привез, что смог, — сказал Живилин, обращаясь к Алине. — Однако, Ламанча, ты бы в двух словах все-таки объяснила…

Наговицына, улыбнувшись, повернулась к Сергею.

— Старинное прозвище. Не удивляйтесь.

— Я и не удивляюсь, — улыбнулся в ответ Телешов. — Я знаю.

— А, — протянула Алина-Ламанча. — Вержбицкий успел посвятить?

Сергей кивнул.

— Ну так что мы имеем? — прервал их разговор Живилин. Алина перестала улыбаться и слегка нахмурилась.

— Ситуация, похоже, серьезная, Витя. И не до конца понятная. — Она помолчала. — В машине лежит покойник. Погиб, я уверена, практически мгновенно. Причина смерти: змеиный укус. Точнее, укус какого-то вида гремучников.

— Он что, сердечник?

Алина слегка удивилась.

— Не знаю. А почему ты это спросил?

— Потому что от укуса гремучника — да и любой другой змеи — люди не умирают мгновенно. Прости, что напомнил.

— Это вторая смерть за последнюю пару дней, Витя. Симптомы те же. Включая некроз вокруг места укуса, распространяющийся с невероятной скоростью. Но об этом потом. Сейчас есть проблема и понасущнее.

— Понимаю, — спокойно кивнул Живилин. — Потому и экипировался.

Криминалист выбрался из машины и подошел к ним.

— Что дальше по плану?

— Ах, да… — Ноговицына секунду подумала. — Надо везти. Думаю, патологоанатом уже там. Я с ней переговорила, она знает, что делать.

— Что ж, тогда мы двинулись, — сказал криминалист. Он подошел к майору, что-то спросил у него и скомандовал своей бригаде: — Ребята, по коням! Здесь все!

Машина уехала. Кремер с участковым присоединились к Телешову и герпетологам. Алина представила Живилина двум милиционерам.

— Судя по всему, — Кремер не терял времени на предисловия, — змея в подвале. Во всяком случае, никто не видел, чтобы она оттуда удрала. Дверь закрыта достаточно надежно.

— Понятно, — сказал Живилин. — Я жду еще двоих своих ребят. Вот-вот должны быть.

— Что везут? — спросила Ламанча.

Живилин пожал плечами.

— Как обычно. Захваты, — он потряс металлической штуковиной, которую все еще держал в левой руке, — фонари, экипировку…

— Какую?

— Ламанча, ты же сама знаешь. Обувь в первую очередь. Сапоги.

Алина покачала головой.

— Сапоги не помогут. Я осматривала место укуса. Проникновение около четырех сантиметров глубиной. Пробьет любой сапог. Не говоря уже о том, что при броске змея может нанести удар и значительно выше голенища.

— Может, — задумчиво согласился Виктор. — Длина известна?

— Известна толщина, — сказала Наговицына. — Такая примерно? — Она развела пальцы и посмотрела на участкового.

— Да, похоже, — сказал Костя.

— Понятно. Экстраполируя на длину, выходит что-то около трех с половиной, а то и четырех метров. — Живилин хмыкнул. — Гремучников-то таких не бывает, Ламанча. Ну два с полтиной, ну еще на ладонь больше. И почему, кстати, ты так уверена, что мы с гремучником дело имеем?

— Анализ яда. Мне лично с таким сталкиваться не приходилось, но все-таки ближе всего именно к кроталотоксину. При том, что токсичнее на несколько порядков.

— О! — не совсем к месту обрадовался Живилин. — Новый зверь! Вот отловим гада, выпотрошим — глядишь, Ламанча, и я в докторах ходить буду.

Кремер, язвительно улыбаясь, вмешался:

— Такой оптимизм — просто бальзам на мое израненное ментовское сердце. Правда, пока неясен промежуточный этап между тем, что мы имеем в наличности и вашей будущей докторской. Как я понимаю, змея этого диковинного все-таки сначала надо бы изловить.

— Не изловим, так убьем… — начал Живилин.

— «Убьем» это еще лучше, — быстро согласился майор. — Но, во-первых, подвал захламлен донельзя. Так? — Он повернулся к Косте, которому этот подвал был знаком так же, как и прочие потенциальные места обитания бомжей.

— Так, — кивнул участковый. — Кроме того, света нет. Я ж не заставлю электрика идти туда лампочку вкручивать.

— Фонари у нас есть, свет не проблема, — сказал Живилин. — Если это действительно гремучая змея, то отчасти она и сама нам помочь обязана. Для того у них и трещотка на хвосте, чтобы предупредить: «Не суйся!».

— А если не будет такого предупреждения? Если тишина — а сам гремучник за какой-нибудь старой задвижкой в темноте устроился? — поинтересовалась Алина.

— А на это дело… — Живилин полез в рюкзак и достал оттуда внушительных размеров баллончик аэрозоля. — А на это дело у нас вот что есть. Мэйд-ин-не-наше, и на халяву досталось. Заокеанский коллега от щедрот душевных поделился. И дорогая, между прочим, зараза.

— Недешевая, — подтвердила Алина, вертя баллончик в руках. — Доводилось видеть.

— Что это? — поинтересовался Кремер.

— Репеллент, — объяснил змеелов. — Достаточно мощный. Его в Штатах фермеры используют, чтобы гремучники на их полях не паслись. Специально на них и рассчитан. Вот так и будем действовать: пшикать и продвигаться, пшикать и продвигаться.

— Что ж, пока все идет хорошо, как сказал оптимист, падая с небоскреба, — отозвался Кремер. — Однако светит нам все-таки не прогулка по запасникам Эрмитажа.

— Во-первых, не «нам», Петр Андреевич, — спокойно заметила Наговицына. — Пойдут только специалисты. — И, как бы предваряя его возражения, добавила: — Я ведь в следственную работу вашу не суюсь?

— Суетесь, суетесь. Кто сейчас в труповозке моими криминалистами командовал?

Ламанча рассмеялась.

— Ребят все-таки дождемся, — сказал Живилин. — Должны бы уже подъехать. А то ведь и темнеет уже.

— В подвале-то какая разница? — пожал плечами участковый. — Там и так вечная полярная ночь. Благодаря трудяге-электрику.

— Зря ворчишь, старлей, — заметил Кремер. — Коммунизм бандитизмом заменить не проблема, ибо любая власть не вечна. Но Афоня — водопроводчик он или электрик — нет, брат, Афоня бессмертен по определению.

Телешов с удивлением заметил, что действительно начало темнеть. День был теплым, как и предыдущие несколько недель, но конец сентября давал о себе знать хотя бы тем, что на белые ночи рассчитывать уже не приходилось. Он посмотрел на часы. До его дежурства в школе оставалось еще добрых пара часов, но оставаться здесь ему очень не хотелось. И на сей раз, как показалось самому Сергею, не из-за страха. Страх, впрочем, был — но это был страх за Алину-Ламанчу, ее невозмутимого коллегу, упрямого участкового, язву-Кремера, ребят-змееловов, которые вот-вот должны подъехать… Но крутиться под ногами у людей, делающих опасную работу, где на счету каждое движение и каждая доля секунды, ему казалось просто глупостью, если не хуже. Кроме того, он уже раз-другой ловил на себе взгляды то майора, то Живилина, а то и самой Алины, читая в этих взглядах: «А вы-то чем здесь собираетесь помочь?» Естественно, все с плохо скрываемым облегчением восприняли его готовящийся уход на дежурство. Телешов пожал всем руки, оставив номер школьного телефона, находившегося в пределах его досягаемости, и отправился на работу. Он пересек проспект и по диагональным дорожкам двинулся вглубь квартала, по направлению к школе. Змеюка, конечно, сидела в подвале, и это в определенной степени успокаивало — но все-таки он старался идти по центру выложенной плитами дорожки и держаться подальше от травы, обрамлявшей ее.