Михаил Вершовский - Твари

— Ты, старлей, не на того спеца нарвался, — резко перебил его Кремер. — Это дедушка Фрейд тебе лапши навешал бы с полкило на каждое ухо. А у меня к снам отношение чисто рабоче-крестьянское. Сон, товарищ участковый, он для того служит, чтобы силенки за ночь восстановить. И другой функции не имеет по уставу. Понятно?

Костя кивнул.

— Не слышу! — Майор повысил голос.

— Так точно, понятно! — откликнулся старлей.

— Ну вот. Вышли все-таки на тропу реализма. — Кремер достал сигареты и протянул участковому. Оба закурили. — И теперь так. Здесь уже каждый по клеточкам расставлен, всяк свою игру знает. Ты — я издалека видел — промеж домов этих тоже шастал, с населением работал.

— Ну?

— Молодец, вот и все «ну». Только теперь тебе здесь крутиться не надо. И у людей под ногами, и, главное, чтобы с той стороны контура местные зеваки сюда не проперли.

— А ОМОН на что?

— ОМОН на то, чтобы зубы вправлять совсем уж беспредельным гражданам. А я так понимаю, что народа всяческого не должно быть не только у самого оцепления, но и промеж его кольцами. Там, то есть, где ОМОН поштучно работает. Вот там тебе самое место. И работы будет невпроворот — особенно когда люди еще и отсюда пойдут.

— Да там-то что. Дураков нет сюда переться.

— Константин, да что это с тобой, а? — Кремер неподдельно изумился. — Это когда же мы с тобой в рай такой переехали незаметно? Дураков нет? Да их же не сеют, не пекут — они сами размножаются так, что любой даймондбэк позавидует. Попрут, брат, еще как попрут. Хлеборезку-то поразевать — его, дурака, и медом не корми.

Старлей рассмеялся.

— Правда ваша, Петр Андреевич. Среди моих подопечных такого народу не сказать, чтобы один-два…

— Ну вот, другой компот! Так что давай, старлей, шуруй к месту дислокации. Чтоб прочему занятому народу еще на это на все не отвлекаться.

— Лады, товарищ майор. — Костя в шутку вытянулся. — Разрешите идти?

— Шуруй, шуруй, — Кремер махнул рукой. — И чтоб я тебя здесь не видел до самой пьянки.

Участковый, отошедший уже на пару шагов, обернулся.

— Какой пьянки?

— По случаю празднования победы над врагом. Полной и окончательной.

Костя кивнул и зашагал к оцеплению.

Не люблю я всех этих снов, подумал майор, глядя вслед удалявшемуся участковому. Особенно накануне.

В этот момент на всю мощность врубилась громкоговорящая.

ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! ЖИЛЬЦАМ ДОМОВ С ТРИДЦАТЬ ШЕСТОГО ПО ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОЙ…

Разом смолкли все разговоры. Все — люди в домах, МЧС-ники и милиционеры внизу, даже омоновцы в оцеплении вытянули шеи, боясь пропустить хоть слово.

…БРАТЬ САМОЕ НЕОБХОДИМОЕ. ДЕТЕЙ ПО ВОЗМОЖНОСТИ НЕСТИ НА РУКАХ. ВЛАДЕЛЬЦАМ АВТОМОБИЛЕЙ, ПРИПАРКОВАННЫХ НА ПОДЪЕЗДНЫХ ДОРОГАХ, ИМЕТЬ С СОБОЙ КЛЮЧИ ОТ МАШИН. ПРИ ВЫХОДЕ СООБЩИТЬ НОМЕР ВАШЕЙ КВАРТИРЫ СОТРУДНИКАМ МЧС. ВЫХОДЯ ИЗ ДОМА, СРАЗУ НАПРАВЛЯТЬСЯ К ПОДЪЕЗДНЫМ ДОРОЖКАМ. НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ СКАПЛИВАТЬСЯ У ПАРАДНЫХ. ПРОХОДИТЬ СРАЗУ К ОЖИДАЮЩИМ ВАС СОТРУДНИКАМ МЧС.

…СПУСКАТЬСЯ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ, НЕ ЗАДЕРЖИВАЯСЬ НА ЛЕСТНИЧНЫХ ПЛОЩАДКАХ. ВЫХОДИТЬ НА ПЛОЩАДКИ ТОЛЬКО ПРИ ПОЛНОЙ ГОТОВНОСТИ.

ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! ЖИЛЬЦАМ ДОМОВ С ТРИДЦАТЬ ШЕСТОГО…

— Вадик, Вадик, подожди! — Молодая женщина торопливо спускалась по ступенькам, догоняя мужа. Вадик шел не оборачиваясь, прижимая к себе ребенка лет пяти. — Ты взял ключи от машины?

— Взял, Марина, пошли.

— Зачем им ключи? — недоуменно хмыкнул мужчина со второго этажа, пропуская Вадика с ребенком вперед.

— Наверное, кто на колесах, будут добираться своим ходом, — предположила его жена.

— Вряд ли, — пробасил голос сверху. — Оно хорошо бы, только вряд ли.

— Почему? — вскинула голову женщина, продолжая спускаться.

— Потому что вокруг квартала МЧС-овских машин невпроворот. Всем остальным не проехать. У вас какая квартира?

— Сорок восьмая.

— Ну вот. А моя на другую сторону выходит. Видно. Нет, на машине уехать не дадут.

— Что значит не дадут? Не реквизируют же ее? — не успокаивалась женщина.

— Да пусть хоть реквизируют! — резко парировал ее муж. — Дом бы не спалили да в драбадан не разнесли. А «девятку» нашу задрипанную пусть хоть катком закатают.

Они по одному выходили из подъезда, бросая испуганно-недоуменные взгляды на человека в камуфляжке с помповым ружьем в руках, стоявшего метрах в трех-четырех от дверей. Тот, однако, не поднимая головы, внимательно и сосредоточенно смотрел куда-то вниз, им под ноги.

На подъездной дороге два МЧС-овца жестами показывали, что сначала надо подойти к ним. У одного в руках был журнал для записи.

— Пятьдесят третья, — сказал Вадим.

Спасатель с журналом кивнул, сделав какую-то пометку.

— Машина есть? — спросил второй.

— Есть.

— Ключи.

Вадим пересадил сына с правой руки на левую, полез в карман и, отстегнув ключ, отдал его офицеру. Потом взглянул на второго, с журналом.

— А это отмечать не будете?

Жена уже была рядом, вцепившись в руку Вадима.

— Что — это? — не понял офицер.

— Что ключи от машины сданы.

— Будем, будем. — МЧС-ник поморщился. — Корниенко, запиши. Пятьдесят третья. И ключи.

— Вы бы хоть спросили, от какой машины. — Вадим уже с трудом сдерживал гнев.

— Так! — Офицер с вызовом посмотрел на него. — Мы разберемся, от какой машины. Будет необходимость — разберемся. Теперь проходите туда. На улицу. На проезжую часть. Следующий!

Молодая пара с ребенком двинулась по дорожке.

Нехорошо, подумал Кремер, стоявший так, чтобы видеть все, что происходило у всех пяти подъездов. Уже сбой, товарищи генералы. Надо было жестче и проще. Вставлять ключи в замки автомобилей. Чтобы сами владельцы и вставляли. Ничего, тоже не бесконфликтно прошло бы. Но хотя бы без последующей путаницы. А будет она, будет. Куда ж ей деться.

Дай Бог, чтобы единственный прокол на сегодня. Кремер невесело усмехнулся. Ты сам-то в это веришь? Или просто поверить очень уж хочется?

Однако и этот прокол исправлять надо. Он потянулся к рации.

Пашинян смотрел, как люди ручейками стекаются от подъездных дорожек своих домов на проезжую часть Казанской. Громкоговорящая уже сообщила, что оттуда можно двигаться к метро, где их встретят представители МЧС, занимавшиеся распределением и размещением эвакуированных. Однако люди стояли, то ли поджидая родных и соседей, то ли движимые бессознательным желанием идти всем вместе — может быть, потому что это «вместе» казалось им более безопасным, надежным, исключающим возможность ошибки.

Майор не заметил, как рядом с ним оказался Зинченко.

— Тягостная картина, — негромко произнес полковник.

— Да, — ответил Пашинян. — Невеселая.