Александра Сашнева - Наркоза не будет!

— Нет. По-человечески, — уточнила она потягивая кофе.

— Секс? — он посмотрел на девушку с легким недоумением. — Нет. Секс — это плохо. Одна злоба от этого. Нет. Мне не хочется… Я победил себя.

— Почему же злоба? Нежность… Привязанность. М-м… Заботиться друг о друге, дружить, ласкать, делиться. Разве плохо?

— Нет никакой нежности, — покачал головой Череп. — Это несовершенство. Потеря энергии. Я был ужасным чудовищем и тоже занимался этим пока не поумнел. В сексе нет ничего кроме зла. Потому что когда у людей секс, они начинают относиться друг к другу так, будто присвоили, будто купили друг друга. Будто у них появилось право на другого человека. На его жизнь. Изменяют карму. И теряют силу. Но это не так. Жизнь у всех разная. И, когда нет секса, ты можешь просто радоваться человеку, который тебе приятен, но ты не сможешь ненавидеть его или ревновать, потому что он не твой. Нельзя владеть другим человеком. Люди — как солнце или ветер — должны быть такими же свободными.

— А дети? Плодиться-то надо? — Коша поставила пустую чашку на пол и опрокинулась спиной на синее в звездах покрывало.

Череп собирал в сумку диски.

— А зачем?

— Ну…типа… так все делают и все такое, — неуверенно произнесла она. — Продолжить человеческий род. А то для чего тогда вообще? Так хоть для детей.

— Это ловушка. Просто потом ты не можешь съехать с этой темы. И живешь просто потому что их надо кормить, поить и воспитывать. Чтобы они потом кормили, поили и воспитывали. А так? Что меняется? Просто одни приходят вместо других. Ничего нового. Никакой разницы. Настоящий мир не здесь, а там, откуда мы пришли.

— Да ты гонишь! Череп… — грустно вспомнила Коша ворону, ковырявшую пакет на пляже. — Нет никакого другого мира. Мы — мусор, который приносит море.

И еще она вспомнила Ронину сказку о пришельцах. Вспомнила и задумалась.

— Ты так говоришь, потому что не знаешь, — глубокомысленно отметил Череп. — Просто мы не справляемся со своей энергией, и, чтобы она не разорвала нас, мы плодимся. Но вместе с этим мы теряем ее безвозвратно.

— Ты что, веришь в этот бред?

— Да… Я верю. Я не думаю, что это бред. Я видел и знаю. Мне один человек такие вещи показал, что ты просто не поверишь мне.

— Наркотики, что ли? — усмехнулась Коша.

Череп вздохнул:

— Дело не в наркотиках. Они просто показывают к чему надо стремиться. Есть люди, которые могут и без наркотиков.

— Ну и куда? Куда стремиться-то? И что они могут? Что? И зачем?

— Видишь ли, мир — это не все то, что мы только видим. Он состоит из разных слоев, которые как бы одновременно всюду находятся. То, что ты видишь — это самый простой слой. А есть еще другие, в которых все по-другому.

Коша усмехнулась:

— Это как это?

— Ну так… Там ты можешь быть мгновенно, где хочешь. Там все мысли и вся информация. Нет ни времени, ни пространства — такого, как мы привыкли. Зато что там творится-а-а-а!

— Ты сам-то в это дерьмо веришь?

— Да не дерьмо это!

— Как не дерьмо, если ты говоришь полное дерьмо? — Коша почему-то начала злиться.

— Ну вот радиоволны, да? Ты же не видишь их?

— А приемник-то и видит и слышит! — возразила Коша.

Череп терпеливо продолжил:

— Так пока приемник не сделали, их тоже никто, типа, не видел и не слышал! А голова-то человеческая покруче приемника будет, дура! Дура ты, Е-Кош! Такие ты картины рисуешь и такая ты дура! Как это может быть?

— Да-а-а?! — Коша напрягла все извилины, пытаясь представить голову в виде приемника.

— Я покажу тебе! — возбужденно продолжил Череп. — Я познакомлю тебя с одним парнем, который тебя сильно удивит. Ты, кстати, видела его. Помнишь, еще в мае, кажется… я сидел в кафе сначала с очкастым дядькой с жуком на руке, это он мне марки приносит. А потом очкастый ушел, и вместо него пришел Чижик. Чижик такие корки может отмачивать! Супер!

— Например…

— Ну вот я лично видел, как он разогнал тучу. Мы стояли и мокли под дождем, а он говорит — сейчас все сделаю. И через пять минут в небе голубая дыра образовалась.

Коша засмеялась:

— Блин! Ты веришь в этот бред?! Причем тут он? Это просто погода такая была! Просто погода!!! Понимаешь?

Она никак не могла прекратить припадок смеха, судорожно сводящего живот.

— Блин! — повысил голос Череп. — Ну студента-то ты видела? Он даже Мусю трогал за плечо! Почему ты самой себе не веришь?

— Почему? — борясь со смехом, выговорила Коша. — Я верю… верю, что здесь я вижу такой глюк. Это — в моей голове. Понимаешь? В голове!!!

Она постучала себя по макушке.

— Долго ты будешь ржать? — поморщился Череп, хмуря свои отсутствующие брови. — Иди водички попей.

— Насчет водички ты прав, — прохихикала Коша, вскочила и выбежала на кухню.

От пепси припадок смеха прошел. Она медленно пила газировку маленькими готками и молчала, обдумывая. Ей, конечно, тоже хотелось бы поверить в эту бредятину, так, наверно, проще — действительно, наркотик никуда не уйдет, не будет с другой у тебя на глазах — но уж слишком это все… Хотя. Кто знает, как все на самом деле? Кто? Кто знает?

И тут ей непреодолимо захотелось убедиться в том, к чему надо стремиться. Что же он такое показывает? Может быть, она не поняла, когда первый раз они долбанулись марками?

— У тебя есть что-нибудь? — спросила она Черепа, вернувшись в комнату с бутылкой пепси в куках.

— Марок нет. Только ночью получу. Есть калипсол. На пару часов. Хочешь?

Коша посмотрела в окно. Белые ночи пошли на убыль, и небо ощутимо темнело.

— Давай, — решительно кивнула она.

Череп принес две ампулы и машинку. Он всадил Коше в ягодицу нужную дозу, и она стала ждать действия наркотика.

Во рту появился привкус мандариновых корок, и Коша поняла, что состоит из тысяч разноцветных кубиков и рассыпается галактикой, распространяясь во все стороны из какой-то точки, в которой эти кубики откуда-то появляются. Необъяснимо, как это удавалось оставаться этой конкретной точкой и одновременно чувствовать, что каждый улетающий в бесконечность кубик — тоже она?

Если сосредоточиться на одном из них, точка бифуркации перемещалась туда. Тело исчезло. Все — была голова. Радостная легкость разлеталась вместе с личностью в разные стороны. На языке стала вертеться горьковато-ароматная фраза «танджерин-дрим-танджерин-дрим-танджериндрим».

Череп должен быть где-то слева. Коша повернула голову и увидела его содержимое насквозь: внутри темного силуэта фосфорисцирующий бледный скелет. Это показалось страшным знаком. Черный паук дрогнул внутри и метнулся в угол, прячась от своей паутины. Потом снова выглянул из укрытия и осторожно направился к мухе.

— Я вижу твой скелет, — сообщила она Черепу каким-то мандариновым звуком.

— А чего еще?