Александра Сашнева - Тайные знаки

— Привет, — машинально пробормотала Марго и подняла голову.

Часы перестали бить, из башенки выехал король со свитой и направился к принцессе в другую башенку. Жестянная музычка затиликала внутри старого механизма. Вдруг на плече принцессы появился толстый черный жирный таракан. Куколка беспомощно махала механической рукой, а насекомое равнодушно шевелило усами, втягивая в себя капельки безумия Аурелии.

— Здравствуй, милый! — сказала механически аурелия и отправилась на кухню.

— Привет! — Лео, не раздеваясь, прошел в кабинет и застучал по клавишам компьютера.

— Ты принес средство от тараканов? — озабоченно крикнула Ау, возвращаясь в гостиную с готовым кроликом на блюде.

«Картофельный ребенок, картофельный ребенок!» — мысленно повторила Марго и ей стало дико интересно, что стало с картофельным ребенком во сне. К сожалению, она проснулась, так и не узнав этого. А ведь это было бы не менее интересно, чем вытащить из сна какую-то вещь. Не так, как колечко-змейку — тебе приснилось, а потом наяву принесли. А на самом деле. Взять ее в руки во сне, проснуться и продолжать держать в руках.

— Нет. Забыл, — помотал головой Лео. — Было много работы.

Марго потянулась к пульту и включила ящик. Новости уже закончились, и она переключила канал на MTV. Девушка в розовом парике распевала веселую песенку.

Аурелия вернулась еще раз, неся на подносе приборы, салаты и хлеб.

— Лео! Марго! Садитесь! — скомандовала она и первая села за стол.

Марго не заставила себя упрашивать и шмыгнула на свое место около часов. Она, конечно, опасалась, что таракан с плеча принцессы свалится ей на голову, но еще больше не хотелось, чтобы его заметила Ау. Но случилось еще хуже. На стене возникла тень отца Гамлета — огромная тень громадного усача.

— Господи! — воскликнула Аурелия.

Таракан сидел на плафоне люстры.

— Лео! — крикнула француженка. — Лео! Спаси меня скорее!

— Что там? — недовольно рявкнул Лео и появился из кабинета в гостиную.

— На люстре таракан! — показала пальцем Ау.

Коша между тем уминала кусок кролика вприкуску с салатом из зеленых листьев с горчицей.

Взяв стул, Лео залез на него и попытался подпалить гада зажигалкой. Но насекомое ловко сигануло вниз. Марго вкочила из-за стола. Прыжок! И ее нога в «бульдоге» раздавила хитиновые доспехи насекомого.

— А почему бы тебе не вызвать спецов? — спросил Лео. — Они умеют это делать и справятся в два счета!

— Они будут думать про нас черт знает что! — пробормотала Ау. — И потом все соседи узнают, что у меня водятся тараканы.

— Не может же быть, чтобы они были только в нашей квартире! — пожал плечами Лео, устраиваясь за столом и принимаясь за трапезу.

— В комнате Марго их нет, — покачала головой Аурелия.

Лео молча застучал вилкой. В воздухе опять затрепетали синие клубки.

— А я вчера была у французского художника, — сказала Марго, чтобы перевести разговор. — Лео, возьми у него интервью. Он совершенно сумасшедший. Рисует лабиринты и странные схемы города. Очень странные лабиринты, и город в виде механизма. И говорит, как робот. Только главные слова. Так смешно.

— Лабиринты? Это обычно, — мрачно сказал Лео. — Вот если бы он рисовал картины калом или мочой — это было бы перспективно. А лучше кровью. А еще лучше — пусть вскроет вены и рисует, пока не кончится кровь.

— Хочешь, дам адресок, — предложила Марго. — Сходи к нему, поговори. Может, ему понравится эта идея?

— Ты думаешь, он ради славы покончит жизнь самоубийством?! — орудовал вилкой Лео. — Я лучше напишу это просто так. Как бы художник, как бы… Дам волю фантазии…

Лео не закончил фразу. Лицо его как-то само по себе задумалось, а рука потянулась к рюмке с коньяком. Схватила ее и опрокинула махом в огромный «джаггеровский» рот, готовно открывшийся навстречу.

— Он, кажется, наркоман. За пару доз он и маму продаст, — сказала Марго, удивляясь поступку Лео.

— Да что вы все городите сегодня? — перебила мужа Аурелия и швырнула с грохотом вилку. — Почему же вы сводите меня с ума! Ну нельзя же быть такими!

И тут бэмц! Откуда-то с потолка, прямо в тарелку ей упал таракан.

Аурелия вскочила с диким криком, собаки испуганно метнулись в коридор. Ау визжала и не шевелилась.

На кухне что-то разбилось.

Марго посмотрела на Лео и, быстро дожевав кусок, поднялась и ушла к себе.

Не обращая внимания на разгоревшийся скандал в гостиной, Марго встала на четвереньки и принялась продолжать утреннюю работу.

Она здраво рассудила, что плевать, нужна кому-то живопись или нет, все равно нужно выполнить договор и осуществить свое решение наилучшим образом. Это вопрос ее достоинства, который никак не может зависеть от перепитий судьбы художника Гороффа (если такой существует в реале, а не выдуман ловким галерейщиком из Питера).

Весь день Стрельцова сидела за инструментом в мрачном состоянии, и мысленный голос Эдика твердил ей в уши: «Напиши песню! Напиши песню! Напиши песню!» У Катьки были уже песни, и они неплохо шли в клубах, но сегодня она поняла, что это — не то.

Ну ничем они не отличаются от всего того, за что проплачено толстопузыми бизнесменами из бывших директоров и партийцев. И если она, Катерина Стрельцова, расчитывает на запись альбома, на такую запись, ради которой кто-то должен потратить немалую сумму денег, то эти песни должны стоить чего-то больше, чем подрыгаться под них в дансинге.

И правда! Катька поняла это — Эдик был прав.

Но чтобы написать такую песню, надо что-то… что-то особое. Что-то такое, чего Катька еще не знала. И это было за порогом ее понмания. Так, словно она была еще обезьяной, а ей предстояло заговорить по-человечески. Сказать первое осмысленное слово.

Она вспомнила, как Макся, когда ему исполнилось два года (Катька прибыла на краткую побывку), пытался мучительно расширить свой словарь каким-нибудь новым словом типа: «вава» — собака, «р-р-р-р» — машина. И Катька сечас чувствовала себя таким же младенцем. Ох, и корежило ее от этого! И жалко было себя, и злилась она, но — упрямая! — она ни за что не отступила бы. Хоть убей!

За стеной раздались голоса лабухов. Они громко орали: «Группа крови на рукаве!» И Катьке так и представилось, что Обор висит на Плесене, и они чем-то довольные, волочат друг друга по коридору.

Катька подумала:

«Они ходили на студию!» Так столбиком и подумала. Ходили на студию и получили контракт. Ну, может быть, не контракт, но что-то многообещающее.

Внутри завистливо и тоскливо засвербело: а не зря ли она убежала от Бафомета? Пусть это ее собственный же глюк, исторгнутый отравленным «глазками» желудком, но отчего же она не воспользовалась им? Наверняка во власти Бафомета средство, которое нужно Стрельцовой, чтобы стать Певицей! Певицей с большой буквы, как Пугачева, Шульженко, Агузарова, Фицжеральд, как Мина, как Холлидей, как Пиаф, как Сюзи Кватро хотя бы! Ну ладно! На худой конец, как Мадонна. Если уж Фицжеральд и Пугачевой, равно как и Мине мог помочь сам голос, сам талант, то уж крашеной итальянке с крестом на сиськах точно голос помочь не мог. У нее его так и не появилось до самого конца карьеры.