Андреас Эшбах - Выжжено

Маркус заметил, как невольно втянул голову в плечи. Не может быть, что всё это по правде! Урок Библии в кабинете начальника!

– Сэр, как я уже сказал, я имел в виду совсем другое…

– «По делам их узнаете их», – говорит Господь, – перебил его Мюррей. И снова отправил вещественное доказательство к себе в ящик. – Я буду к вам присматриваться, Маркус, и составлю своё мнение. На основе того, что вы делаете, – Он кивнул. – Это всё, что я хотел вам сказать.

Маркус покинул кабинет с таким чувством, будто только что нажил себе врага.

На следующий день, когда он шёл из туалета, его перехватил в коридоре человек, которого он прежде не видел, в том числе и в схеме организационной структуры. Это был бледный, крупный, несколько рыхлый мужчина с рыжеватыми волосами.

– Это ты Марк из Германии?

– Да, – озадаченно кивнул Маркус. Кто-то из обслуживающего персонала? Может, тот, кто отвечает за визитные карточки?

– Я Кейт. Идём со мной.

Маркус не успел спросить, по какому праву тот отдаёт ему приказания, поскольку Кейт просто повернулся и зашагал вперёд. Чтобы узнать, что это означает, оставалось просто следовать за ним.

К его изумлению, они направились прямиком в святая святых, в тот отсек, где сидели программисты. Перед дверью в этот отсек всегда и заканчивались вечерние вылазки Маркуса. Чтобы открыть её, требовалась карточка-пропуск, и у Кейта эта карточка была.

За дверью всё выглядело иначе, чем в остальном здании: каждый разработчик имел собственный кабинет, пусть ненамного просторнее шкафа и забитый до отказа компьютерами, справочниками и всякой технической утварью, но всё же это был собственный мир, который он выстраивал как хотел. Несколько дверей стояли раскрытыми; в одном кабинете весь потолок был увешан розовыми воздушными шариками, в другом взгляду открывалась, пожалуй, самая значительная во всей Пенсильвании коллекция пустых пивных банок, а в третьем кто-то сидел буквально на куче мусора – упаковок из-под чипсов, коробок из-под бургеров, пустых бутылок – и в темпе долбил по клавиатуре.

Рядом с дверью, куда ввели Маркуса, была табличка: «Кейт Р. Пеппер». На самой двери красовался постер: «Life as you know it is only a beta version. Would it be the real thing, you would have got a user's manual». [9] Жизнь, как вы знаете, это только beta-версия. Ведь если б это была реальная штука, у вас имелась бы к ней инструкция.

– Садись, – сказал Кейт и закрыл за собой дверь.

Маркус огляделся. Вокруг стояло несколько компьютеров, все без кожуха – видимо, в перекомпоновке. Единственным свободным сиденьем было драное телевизионное кресло, с небрежно откинутой спинкой стоящее перед письменным столом. Неужели это имелось в виду?

– Ах да, – спохватился хозяин. – Подожди. – Он что-то выдернул из угла, и это оказалось бывшей скамеечкой для ног. Освобождая для неё место, он отодвинул ногой стопку справочников, на которой громоздился ржавый ящик с инструментами. – Я, знаешь, немножко ленив, чтобы подолгу заниматься уборкой.

– Это ничего, – Маркус осторожно сел на скамеечку. Кажется, она держала.

Кейт с размаху упал в своё кресло.

– Ты наверняка удивляешься, зачем я тебя позвал. Итак – я среди прочего отвечаю за немецкие языковые версии всех наших программ. То есть я тот самый тип, к которому попадают те дополнительные функции, которые ты там напридумывал.

– Это не я их напридумывал. Их напридумало министерство финансов Германии.

– Да ясно. Они там креативные люди, в этом я раз за разом убеждаюсь. – Кейт стянул клавиатуру со стола к себе на колени и мимоходом заметил: – Я видел, Мюррей вчера вызывал тебя к себе в кабинет. И чего он хотел?

Опа! Вот уж насчёт чего Маркус держал ухо востро – так это чтоб не оказаться втянутым в какие-нибудь офисные интриги.

– Это была скорее личная история, – сказал он, помедлив.

– В самом деле? – Кейт поднял брови. – Хорошо. А я думал, он тебя распекал. Он в основном всегда так делает. Высматривает себе кого-нибудь из группы «L», уж не знаю по каким причинам, и берёт его на мушку. Придирается к каждой запятой. Ну, ты увидишь.

Да, Маркус уже увидел.

– Не хотелось бы.

– На спор. Но вот почему я с тобой заговорил: я заметил, что ты кое-что забыл перевести, и я подумал, что лучше я скажу тебе это, чем ты напорешься на неприятности. На, взгляни. – Он набил на клавиатуре пару приказов, и на экране возникло стартовое окно модуля «Datamining».

Потом всё стояло на месте, не двигаясь.

– Что, программа зависла? – спросил Маркус.

Кейт удивлённо взглянул на него и засмеялся:

– Нет. Это то, что ты не перевёл. Splash screen.

– А что тут переводить?

– «Datamining», к примеру. – Кейт взялся за словарь, готовый рассыпаться от старости, и вытянул оттуда бумажку. – Я посмотрел, как это переводится буквально: «добыча информации», – произнёс он по-немецки. – Так говорят?

Маркус усмехнулся.

– Конечно же, нет. Клиенты бы подняли нас на смех. Нет, «Datamining» – устойчивое понятие; профессиональное обозначение для того, чтобы из имеющихся данных извлечь скрытый контекст. – Он разглядывал стартовое окно. – Так же как и многое другое, это слово остаётся без перевода. «Copyright», например. Или «Version». Самое большее, можно было бы написать: «Все права защищены» вместо: «All rights reserved».

– Хорошо, так и напишем, – его пальцы запрыгали по клавиатуре, стёрли три слова и написали три новых. – Другие переводят всё. Джон вон делает французскую и испанскую версии; ты не найдёшь там в стартовом окне ни одного английского слова. И другие немецкие модули тоже стали называться по-другому – например, Customer Care Modul стал называться, погоди… «Модуль связи с клиентами».

Маркус пожал плечами.

– Я знаю. Хотя я бы не стал это переводить. Или, по крайней мере, перевёл бы не так. – Он поднял глаза на этого внимательного американца. – А ты хорошо говоришь по-немецки.

– Немножечко, – выдавил Кейт и, смеясь, продолжил: – Ровно столько, чтобы мне выпало на долю перепроверять всё, что связано с немецким языком. И теперь мне от этого уже не отвязаться, пока я работаю у «Lakeside and Rowe». – Он поднял вверх свой немецкий словарь. – Наследство. Мой прапрадедушка привёз в Штаты. Он вовремя успел слинять из Германии – ещё до Первой мировой войны.

Маркус кивнул.

– Тогда меня не удивляет, что в нём нет такого понятия, как «Datamining».

Лишь немногие семьи знают свою историю. Обычно знают свою живущую родню – и на этом всё кончается. Как только деды умирают, вместе с ними уходит и память о них. Как правило, люди не знают даже имён своих сколько-нибудь отдалённых предков.

Так, ни Маркус Вестерманн, ни Кейт Пеппер даже не догадывались, что их прапрадедушки знали друг друга, более того, что они вместе работали на проекте, от которого дух захватывает, – на Багдадской железной дороге, на той ветке, протяжённостью в две с половиной тысячи километров, которая когда-то должна была соединить Берлин с городом на Тигре…