Стивен Бут - Танцуя с Девственницами

– Хотите кофе? – предложила Мегги.

Не вставая со своего места, Фрай заглянула на кухню, когда Мегги открывала дверь в конце комнаты. Пока Диана ждала, она просматривала свои записи, отмечая моменты оживления в разговоре. Одной темы она пока не коснулась ни разу: до сих пор она не упомянула о семье Мегги. Ее ближайшей родственницей была сестра, проживавшая где-то на западе Ирландии.

Наблюдая за тем, как Мегги наливает кофе, Диана заметила, что на ее руках нет никаких ювелирных украшений – ни колец, ни браслетов. На лице совсем не было макияжа, хотя косметика помогла бы сделать шрамы менее безобразными. Мегги также не пользовалась губной помадой. Единственным украшением были две крошечные золотые сережки в виде миниатюрных крестиков.

– Судя по отчету о прошлой беседе, – сказала Фрай, – у вас ни с кем нет постоянных отношений. Так?

– Да. – Мегги улыбнулась, но сразу же вновь стала серьезной. – В моем деле, насколько я понимаю, записано каждое мое слово, да? Ну что ж, когда дело доходит до отношений, жизнь усложняется. Кто захочет смотреть на лицо, которого пугаются даже лошади.

– Согласна, длительные отношения в наши дни не считаются чем-то само собой разумеющимся. Никто не хочет брать на себя ответственность. Полагаю, тут еще играет определенную роль то, хотите ли вы детей или нет и как вы хотите их воспитывать.

– Я вообще никогда не хотела иметь детей, – сказала Мегги. – Некоторые люди думают, что для женщины это неестественно. – Она нервно усмехнулась: видно, такая перспектива приводила ее в замешательство. – Ну, может, я еще изменюсь. Проснусь однажды и обнаружу, что у меня все же есть материнский инстинкт. А вы как считаете? Все мы жертвы наших гормонов, верно?

Мегги отставила кофейник и взяла ручку, которая лежала рядом на протяжении всей беседы. Впервые она нацарапала несколько строк в своем блокноте. Чуть подавшись вперед, Фрай попробовала разобрать, что она там пишет. Но увидела лишь стенографические значки. Мегги писала несколько минут, настолько поглощенная своим занятием, словно Фрай вдруг перестала для нее существовать. Потом она бросила ручку.

– Когда вы снова придете ко мне? – спросила она.

– В среду, – тут же ответила Фрай.

– Давайте утром. В девять часов. Утром я лучше соображаю.

– Хорошо.

Фрай посмотрела в широкое окно: последние лучи осеннего солнца рисовали на крышах Матлока красные полоски и темные тени. Солнце садилось где-то у нее за спиной. Свет должен был падать на фасад здания, потому что он наверняка не попадал в комнату, где они сидели. Утром все будет по-другому. Возможно, утром Мегги действительно соображает лучше. Но свет в это окно будет падать с юго-запада, прямо на ее лицо.

Уилл и Дагги Лич тихо сидели на кухне на ферме «Рингхэмский хребет». Отец вынес им переносной телевизор, и они смотрели новости, впившись глазами в лицо диктора, который вещал о процентах, торговых войнах и катастрофах где-то далеко, на другом краю света.

Мальчики уже давно не ложились спать вовремя. Мама никогда не позволила бы им ложиться так поздно. Она торопила бы их в постель, напоминая, что утром надо рано вставать в школу. Но отцу, похоже, было все равно. Он не вспоминал о своих детях, пока те сидели тихо и не беспокоили его. А Уилл и Дагги давно научились вести себя тихо и незаметно.

Уоррен Лич склонился над старым дубовым столом в передней комнате дома – в комнате, которую он называл офисом. Тусклая лампочка освещала разбросанные по столу бумажки. Мальчики понятия не имели, что это. Они знали только одно: что ничего хорошего эти бумажки не предвещали. Каждый вечер отец доставал эти листки, раскладывал на столе и смотрел на них. Но сколько бы он ни смотрел, от этого он казался только несчастней.

Новости закончились, и началась какая-то невообразимая комедия, где все много ругались. Мальчикам стало неловко: мама наверняка рассердилась бы, если б узнала, что они смотрят такую программу. Но теперь мамы не было и никто не говорил им, что делать, и мальчики сидели, стараясь не двигаться и не шуметь, чтобы не привлечь к себе внимания.

Наконец, когда маленький Дагги не выдержал и заснул, положив голову на ручку кресла, Уилл услышал, как хлопнула входная дверь. Отец ушел.

Уилл тут же поднялся и выключил телевизор, затем разбудил брата, и они вместе пробрались по ступенькам в свои спальни. Их кровати были не застелены, простыни лежали комком. Но они оба так устали, что не обратили на это внимания.

Однако Уилл заснул не сразу. Некоторое время он лежал, глядя в потолок и размышляя, куда ушел отец. Он тихонько молился, чтобы отец направился не в сарай и чтобы он оставил Куколку в покое. Хотя те люди по ночам больше не приходили, Уилл знал, что отец делает что-то плохое.

Всю свою жизнь Уилл прожил на ферме. Он знал ее обычаи и порядки, понимал, как она живет. И одно он знал особенно хорошо – в такое время на ферме нет никаких неотложных дел.

– Хорошо, сколько там в итоге насчитали психов?

Бену Куперу показалось, что на самом деле главному суперинтенданту Джепсону совсем не хочется услышать ответ. Этот вопрос вполне мог испортить утреннее собрание в четверг еще до его начала. Купер изо всех сил старался слиться со стенами. Вместе с Тоддом Уининком им было поручено отработать линию расследования, связанную с белым фургоном. Один из свидетелей видел этот фургон в районе фермы «Рингхэмский хребет», и скорее всего он принадлежал кому-то из местных. На это утро ему вполне хватало развлечений.

Купер видел, что вопрос главного суперинтенданта вызвал замешательство и у старшего инспектора уголовной полиции Тэлби, и тот поискал глазами инспектора Хитченса. Для такого раннего часа Хитченс выглядел довольно жизнерадостно, и у него уже был наготове ответ.

– В оцеплении сказали, что им с трудом удалось отогнать компанию личностей в черных плащах, – доложил он. – На их телах было столько металла, что они не прошли бы контроль аэропорта без помощи хирурга.

– Чего хотели?

– Говорят, на Девственниц пролилась кровь и в ближайшие сутки проявится сила, поэтому им необходимо быть здесь, чтобы получить ее.

– Чушь какая-то, – пробормотал Джепсон.

– Ребятки попались настойчивые. Под конец они все-таки ретировались в паб в Рингхэме. Инспектор опасается, что когда они вернутся назад, то будут пьяны и еще более агрессивны. Надеюсь, нам удастся сделать так, чтобы они не встретились с другой группой.

– Какой еще группой?

– Эти заявили, что должны совершить обряд очищения, посвященный Великой Богине, чтобы снять заклятие с каменного круга, который является местом священным. И некоторые полицейские едва не пропустили их туда.