Грег Айлс - Истинное зло

Снаружи засигналила машина. Доктор выругался и поспешил назад. У ворот стоял огромный грузовик-рефрижератор с намалеванными на бортах рожками фруктового мороженого. Тарвер замахал рукой, показывая, что надо сделать разворот и приблизиться к зоне выгрузки. Грузовик послушно развернулся, и Элдон поспешил за ним, морщась от запаха выхлопных газов. Доктору не терпелось посмотреть, что на сей раз доставили ему мексиканцы.

Луис Алмедовар выпрыгнул из кабины и взволнованно закивал Тарверу. Обычно этот плечистый парень с черными усами всегда улыбался, но сейчас доктор заметил на его лице смущение.

– Вы только что приехали? – спросил Тарвер.

– Нет-нет. Мы в городе уже несколько часов. Ксавьер решил перекусить.

– Сколько вы мне привезли?

– Две, сеньор. Вы ведь так просили, верно?

– Да. Открывайте грузовик.

По лицу Луиса промелькнула тень тревоги. Он отпер дверь в задней части рефрижератора, и доктор приподнялся, наступив на бампер. В нос ему ударило таким густым зловонием, что, не будь он профессиональным патологоанатомом, его свалило бы с ног.

– Какого черта это значит? – воскликнул Тарвер.

Луис в отчаянии воздел руки к небу.

– Холодильник, сеньор. Он сломался!

– О Господи, – пробормотал Элдон, стараясь дышать через рукав рубашки. – Когда это случилось?

– В Матаморосе, сеньор.

Доктор с отвращением покачал головой и вошел внутрь фургона. Он был набит всевозможными животными, в том числе дюжиной НЧО, то есть нечеловекообразных обезьян, все еще запертых в своих клетках. В горячем воздухе, до предела раскаленном южным солнцем, все провоняло экскрементами. Мухи жужжали так, что могли свести с ума любого, кто рискнул бы задержаться в этом месте.

Элдон шагнул вперед и увидел, что два сидевших в клетках резуса уже мертвы. Мексиканцам это, конечно, влетит в копеечку, но Тарвера больше волновало, какой ущерб понесут его исследования. Индийские макаки как нельзя лучше подходили для его опытов со СПИДом, и он старался использовать их на всю катушку. Но главный груз Элдона находился дальше, за следующей переборкой. В просторной клетке, опустив головы, сидели два измученных шимпанзе. Когда он подошел ближе, они подняли головы и взглянули на него с немым упреком. Щеки одной обезьяны покрывала грязная слизь, на шкуре другой виднелось несколько проплешин – явные следы болезней. Тарвер понял, что животных не кормили несколько дней, а может, и дольше.

– Чертовы болваны! – выругался он. – Тупые мексиканцы. – Доктор обернулся и крикнул маячившему в дверном проему Луису: – Быстро вытаскивай клетки!

Тот торопливо закивал и стал проталкиваться в узком проходе мимо Тарвера.

– Безмозглый кретин, – набросился на него Элдон. – Ты хоть понимаешь, как это меня задержит? Я не смогу проводить опыты, пока не верну животных в нормальный вид. Не говоря уже о том, что полученный ими стресс не поддается измерению. Я даже не представляю, как это повлияло на их иммунную систему.

– Но, сеньор…

– Если бы это была машина за шестьдесят тысяч долларов, ты бы тоже обращался с ней как с дерьмом?

– Нет, сеньор. – Луис крякнул, пытаясь поднять клетку. – А ваши обезьяны…

– Это шимпанзе. Где твой тупоголовый напарник?

– Сеньор, это очень злые твари.

– Разумеется, они дикие.

– Да, однако дьявольски умные. Прямо как люди.

«Может, умнее тебя», – подумал Элдон.

– Они притворяются, будто им плохо или они спят, а потом – раз! – впиваются вам в голову и норовят удрать.

– Разве ты не сделал бы то же самое, если бы тебя морили голодом?

– Да, но… я человек. Ксавьер едва не потерял из-за них глаз. Он уже болтался у него на ниточке. Я не лгу, сеньор.

Тарвер усмехнулся.

– А что вы будете делать с этими животными?

– Заражу их разными болезнями.

– Простите?

– А потом вылечу. Вероятно, работа, которую я здесь выполняю, когда-нибудь спасет тебе жизнь, Луис. Это стоит потерянного глаза.

Водитель кивнул, но по его лицу было видно, что он далеко в этом не убежден.

После безуспешных попыток сдвинуть клетку в одиночку Луис позвал на помощь Ксавьера Санчеса. Тарверу пришлось выложить еще сто долларов, и вскоре совместными усилиями они вынесли шимпанзе из грузовика и перетащили в пекарню. Доктору не хотелось доплачивать этой парочке, однако после того, как он потратил шестьдесят тысяч долларов на контрабандных обезьян, лишняя сотня ничего не значила.

Тарвер вывел мексиканцев наружу и проводил до ворот. Ни один из поставщиков не заходил в пекарню дальше зоны выгрузки. Вернувшись, Элдон попросил приемного брата Джуда погрузить клетку на тележку и вкатить в грузовой лифт бомбоубежища. Джуд, один из четырех братьев в приемной семье Элдона, вполне мог сделать это в одиночку. В свои пятьдесят пять он был кряжистый и крепкий, как старый дуб, с угольно-черной шевелюрой и блеклыми глазами под низким лбом. Когда-то Джуд был очень несговорчивым ребенком, но отец сумел выбить из него дурь. С тех пор паренек сделался угрюм и молчалив, но был глубоко предан приемному брату, который всегда проявлял о нем заботу и опекал во «внешнем мире», абсолютно не похожем на мир их детства в Теннесси. Пока лифт с грохотом ехал вниз, Элдон объяснил Джуду, как вымыть и дезинсектировать шимпанзе, а потом усыпить и подготовить к полному медицинскому осмотру. Брат молча кивнул.

Лифт остановился, Элдон покрутил колесо, открывавшее дверь в шлюзовую камеру, и вошел в лабораторию. Никому из прохожих на поверхности земли и в голову не приходило, что внизу скрывается что-нибудь подобное. Стены и полы в помещении были такими чистыми, что на них мог спокойно есть самый ярый поборник гигиены; Джуд каждый день надраивал их до блеска. Опасность контаминации делала стерильность предметом первой необходимости. Доктор Роберт Гало узнал это на собственном опыте, когда занимался исследованием СПИДа; а всего пару лет назад из-за такой ошибки пришлось уничтожить половину вакцины от гриппа, приготовленной на всю страну.

На западной стене лаборатории крепились клетки для обезьян – эксклюзивные устройства со всеми удобствами, спроектированные самим Тарвером и изготовленные с помощью Джуда. В них сидели четыре шимпанзе, две дюжины макак, пять мартышек, два бабуина и один тамарин. Приматы, включая зараженных смертельными болезнями, получали самый тщательный уход. Доктор поддерживал круглосуточный контроль за климатом и включал специальную музыку, успокоительно действовавшую на животных. Сейчас как раз заканчивалась Седьмая симфония Моцарта.

У северной стены размещались пластиковые клетки для мышей. На восточной висели специальные пузырьки для размножения плодовых мушек – Drosophila melanogaster. Ниже тянулись три больших аквариума, на вид пустых, если не считать разросшихся на дне растений. Но, приглядевшись, внутри можно было разглядеть чешуйчатые тела змей.