Михаил Зайцев - Час волкодава

– Почему-у?

– На, прочти заголовок на первой странице. – Иннокентий протянул жене «Московский комсомолец».

– «Авторитету по кличке Мурзик бандиты отрезали голову!» – прочла Марина набранный аршинными буквами заголовок. – Какой кошмар! Как страшно стало жить! Кошмар... Мой руки, котик, пойдем обедать. Твоя рыбка приготовила угощение из двух блюд. Ценишь?

– Ценю.

На кухонном столе Кешу ожидали открытая консервная банка сардин, неровно нарезанный черный хлеб и салат из помидоров вперемежку с зелеными листьями под толстым слоем сметаны.

– Извини, Кеша, ты женился на плохой хозяйке. Готовить я никогда не умела и не любила.

– Как же ты жила? – Кеша вытер салфеткой небрежно вымытую ложку. – Где питалась?

– Не поняла. – Марина зажгла газовую конфорку, поставила чайник на огонь. – Что означает – «где питалась?»

– Ты всегда жаловалась на малый заработок. В твоей однокомнатной квартире на кухне, кроме тарелок и чашек, всего одна сковородка и два ножа... а, и микроволновая печка «Филипс». Полуфабрикаты для микроволновки стоят дорого. Где ты обычно питалась? Ужинала где? Завтракала?

– Это что? Допрос? Ну хорошо, отвечу... – Марина с притворной серьезностью нависла над сидящим на табурете мужем. Уперев красивые руки в стройные бока, широко расставив длинные ноги, она заговорила трагическим голосом: – Обычно я обедала в ресторане. Завтрак заказывала на дом. На ужин разогревала в печке котлеты по-киевски по сто рублей штука. Так уж и быть, открою любимому мужу страшную тайну. Я подрабатывала. Вот этим, смотри...

Марина распахнула короткий ситцевый халатик. Упругие груди с большими нежно-розовыми сосками и треугольник внизу живота с рыжеватыми колечками шелковых волосков выделялись белым на шоколадном загорелом теле. Но привычного томления в паху Кеша почему-то не ощутил.

– Не виноватая я! – Марина, актерствуя, вскинула руки, нагнулась. Мячики грудей коснулись Кешиного лица. Она обхватила его голову, не давая возможности отстраниться. – Готовить не умею, костюмершам в театре платят мало, а кушать очень хочется. Случалось отдаваться за порцию пиццы или пачку пельменей. За эскимо на палочке делала минет, за батончик пористого шоколада соглашалась на анальный секс!

И все же в паховой области завибрировало. Кеша обнял жену за талию, Марина, сделав изящный пируэт, отскочила в дальний угол кухни и, томно прикрыв глаза, проворковала:

– О нет, мой господин! Сначала сводите девушку в ресторан, Иннокентий Петрович. Накормите шашлыком, угостите мороженым, побалуйте шоколадкой, а потом делайте со мной все, чего вам будет угодно.

Марина поклонилась, сделала книксен, придерживая пальцами полы распахнутого халата за неимением кринолина, засмеялась звонко, выходя из образа, и задорно спросила своим обычным голосом:

– Ну, как? Хорошая я актриса? Гожусь на роль Катюши Масловой?

– Талантливо притворяешься. – Кеша поправил очки, пододвинул поближе тарелку с салатом. – Странно, что ты работаешь костюмершей. Актриса ты прирожденная, врешь убедительно.

– Два раза поступала в театральный. Провалилась. – Марина застегнула халатик. – Чай будешь или кофе?

– Кофе. Марина, а где ты раньше работала?

– Не поняла? – Марина убавила огонь под закипевшим чайником, открыла кухонный старинный буфет и принялась разыскивать растворимый кофе.

– Ты говорила, что костюмершей на нынешнем месте работаешь недавно. А раньше где работала?

– Я же рассказывала тебе. Забыл?

– Ты говорила – работала костюмершей в другом театре. В каком?

– Какая разница! – беззаботно отмахнулась Марина. – Все театры одинаковые. Актеры пьют, актрисульки спят по очереди с главным режиссером, костюмершам платят мало. В предыдущем храме Мельпомены я вообще, как жрица искусства, вкалывала почти бесплатно. Зарплату по полгода не платили, противно вспоминать... Где же кофе? Вот он! Я нашла кофе, похвали меня... Поросенок! Да ты еще, как я погляжу, салата и не попробовал. Я старалась, и вдруг такая неблагодарность. А ну, ешь салат! Обижусь!

Кеша ухватил ложкой половину помидора в сметане с прилипшим зеленым листиком. Прожевал.

– Что это за зелень намешана с помидорами?

– Отгадай. – Марина сделала себе кофе, села напротив, улыбнулась мужу.

Кеша старательно прожевал зеленый листок.

– Не знаю.

– Не угадал? Что у тебя на балконе растет?

– Помидоры.

– А на чем они растут?

– На балконе.

– Ах-ха-ха-ха!.. – рассмеялась Марина, мотнув головой с гривой светлых густых волос. – Помидоры растут на стебельках с листиками! На вкусных и питательных зеленых лепестках. Ты жуешь листья помидоров. Здорово я придумала, где взять зелень к столу? А, милый?

– Листья томатов – смертельный яд. – Кеша положил ложку.

– Да брось ты! А как же я? Я, пока салатик резала, сжевала листочек и здорова, как видишь. Ты меня разыгрываешь, милый?

– Нет. У людей со слабым сердцем листья томатов провоцируют инфаркт. Регулярный прием этих листьев подрывает работу здорового сердца.

– Да ты что?! Откуда ты про это знаешь?

– Из книжек про японских ниндзя.

– Это про таких, в черном, которые в кино обычно по крышам прыгают и визжат низкими голосами? – Марина хихикнула.

– Не смейся. Я прочитал про яды, применяемые ниндзя, в серьезной книге. Настоящие ниндзя к киношным не имеют отношения. На самом деле ниндзя в основном занимались интригами. Входили в доверие к военачальникам, добывали секретную информацию, травили ядами знаменитых полководцев. В том числе и листьями томатов.

– Вот это да! Никогда бы не подумала, что с помощью листиков помидоров можно свести человека в могилу.

– Самураи тоже не верили. Яд в зелени томатов – секрет ниндзя.

– Тебе ни в коем случае нельзя это есть. – Марина отодвинула подальше от Иннокентия тарелку с салатом. – Кушай сардины. Не бойся, консервы свежие, срок годности до марта будущего года.

«Покупаются свежие консервы. Открываются. Содержимое спускается в унитаз. Пустая консервная банка заполняется сардинами из просроченной, вздувшейся банки. Я ем рыбу, уверенный, что жую продукт без анаэробных бактерий, и в результате – острое отравление. Диагноз – ботулизм, равносилен констатации смерти», – так подумал Кеша, но промолчал, разумеется. Молча подвинул баночку с сардинами к Марине.

– Ты сама почему консервы не ешь?

– Странный вопрос. Ты же знаешь – я рыбу терпеть не могу. Это ты у нас, котик, любитель рыбки.

– Я тоже не буду. Сегодня что-то не хочется.

– Господи! Ты ведь так ничего и не съел! Хлебушка поклевал, и все. Пообедал, называется! А я-то! Я-то хороша! Называюсь молодой супругой и не могу мужа накормить! Кошмарики какие! Кофея-то хоть отпейте, Иннокентий Петрович, прежде чем гнать меня, хозяйку-неумеху, взашей!