Михаил Зайцев - Час волкодава

Как только босые ноги Сан Саныча прикоснулись к блестящему полу спортзала, он взмахнул руками и, намеренно потеряв равновесие, обрушился, словно подрубленный под корень старый крепкий кедр, на инструктора по борьбе, которого три секунды назад опрокинул тяжеловес-культурист. Опрокинутый навзничь мистером Торнадо спортсмен успел выбраться из-под тяжелых мослов культуриста и собрался было вскочить на ноги, когда на него рухнул Сан Саныч. Если продолжить сравнивать Сан Саныча с подрубленным кедром, то его оттопыренный локоть справедливо сравнить с корявой, твердой, как сталь, веткой. Словно торчащая ветвь падающего дерева, острый локоть врезался в сгорбленную спину поднимающегося на ноги спортсмена и, сломав ему пару ребер, вторично припечатал бедолагу к полу.

Перекатившись через голову и оказавшись на ногах, Сан Саныч бросил равнодушный взгляд на покалеченных профессионалов-самбистов и их великана-ученика. Все четверо валяются двумя живописными кучками. Спортсмен со сломанной ключицей корчится поверх притихшего собрата с раздробленной челюстью, в метре от них плечом к плечу лежат неподвижные мистер Торнадо и ассистент с травмой ребер.

– Я же вас, ребята, честно предупреждал в первые минуты нашего знакомства: не связывайтесь со мной, – укоризненно покачал головой Сан Саныч, печально вздохнул, расправил плечи и пошел к двери, ведущей в коридорчик, где на вахтерском месте скучал Турист.

Пересекая зал по прямой, Сан Саныч замедлил шаг, заметив сваленный в уголке инвентарь, используемый на занятиях тяжелой атлетикой: штангу, пудовые гири, разнокалиберные гантели. Изменив направление движения, Сан Саныч свернул в заинтересовавший его угол, придирчиво осмотрел тяжелоатлетическое железо и, присев на корточки, стиснул ладонями пузатые бока шестнадцатикилограммовой гири. Сан Саныч поднял гирю с пола, удерживая ее так, как обычно держат резиновый мячик. Встал, играючи подбросил гирю в воздух, с легкостью поймал, как будто она действительно была сделана из дутой резины, и, продолжая подбрасывать и ловить пудовый спортивный снаряд, привыкая на ходу к его стандартному весу, подошел к выходу из спортзала.

Бывший работник госбезопасности, потерявший работу, когда буквы К и Г во всем известной аббревиатуре заменили на буквы Ф и С, сотрудник «Синей Бороды», известный Сан Санычу под кличкой Турист, чутко дремал, сидя на вахтерском месте перед пультом сигнализации. «Чутко дремал» – как такое возможно? Или человек дремлет, клюет носом, балансируя на грани сна и бодрствования, или сосредоточенно, чутко контролирует и себя, и окружающее его пространство. Между тем Турист именно чутко дремал. По-другому не скажешь. Годы оперативной работы научили его мозг отдыхать в то время, как все сторожевые системы организма оставались напряжены, за исключением разве что зрения. Да и то исключение это весьма условно. Периодически, примерно раз в минуту, приоткрывались сомкнутые веки Туриста, глаза считывали картинки с черно-белых экранов, на которые шел сигнал с установленных во дворе видеокамер, и спокойно закрывались на долгие пятьдесят пять секунд. Расслабленная кисть Туриста покоилась на согнутой коленке как раз под проволочной конструкцией, прикрепленной к обратной стороне столешницы и удерживающей скрытый от посторонних случайных взглядов пистолет Макарова с глушителем. В обычные дни под столешницей прятался мало отличимый от огнестрельного «макарова» его пневматический аналог. Сегодня конструкция из гнутой проволоки удерживала «настоящий» пистолет, плюс ко всему снабженный глушителем. Не слишком выдающийся рукопашный боец, Турист был прекрасным стрелком.

Как только начала открываться дверь за спиной у отставного офицера КГБ, его дремота моментально исчезла, расслабленная рука с колена потянулась к пистолету, голова повернулась, скошенные зрачки сфокусировались на кромке дверной панели. Выпрыгни Сан Саныч в коридор, как это делают герои в голливудских кинобоевиках, прошедший спецподготовку и крещение огнем офицер, пусть и бывший, непременно отреагировал бы на резкое движение. Как правило, только враг двигается быстро и резко, стремясь опередить и либо выстрелить, либо ударить, либо метнуть первым.

Сан Саныч вышел в коридор не спеша, даже с некоторой ленцой. От него не исходило флюидов нервозности или страха, кои опытный человек сразу сумеет почувствовать. Враг, двигающийся как друг, обнаженный, с чем-то темным и круглым в руках, обманул реакции Туриста. Процесс узнавания в спокойно шагнувшем в коридор Сан Саныче противника отнял полторы драгоценные секунды. Рука схватилась за пистолет слишком поздно – пудовая гиря уже летела в Туриста, когда его пальцы стиснули рукоятку «макарова». То, что летит в него именно гиря, Турист понять не успел. Слишком непринужденны и легки были движения Сан Саныча, когда он бросал округлый, похожий на мяч предмет. Обычный человек, пусть и очень сильный, так запросто не может швыряться пудовыми гирями. А про то, что Сан Саныч не обычный человек, что он в некотором роде уникум, Турист, разумеется, не догадывался. И отреагировал на летящую в него гирю, словно это тяжелый, двухкилограммовый мяч. Тем паче что в спортзале, помимо прочих физкультурных аксессуаров, имелись и так называемые набивные мячи. Вместо того чтобы уклониться от стремительно приближающегося темного предмета, Турист попытался отбить гирю левой рукой и одновременно выстрелить в Сан Саныча, благо правый кулак уже сжимал пистолетную рукоятку, а указательный палец ласкал курок. Ни первого, ни второго не получилось. Левая рука Туриста сумела изменить траекторию полета шестнадцати килограммов железа, однако не намного. Вместо того чтобы ударить развернувшегося лицом к Сан Санычу Туриста точно посреди лба, гиря попала ему в щеку. Удар был настолько силен, что не выдержали кости черепа. Турист погиб на боевом посту, а орудие его убийства, стукнувшись о столешницу, сшибло со стола пару телевизионных приемников и гулко шлепнулось на пол. Слабым эхом после грохота свалившейся гири прозвучал стук выпавшего из руки Туриста пистолета.

За десять последующих минут, если принять за точку временного отсчета момент гибели Туриста, Сан Саныч сумел переделать множество неотложных дел. Травмированных самбистов и гордеца Торнадо перенес в комнату-карцер, запер замок железной двери, нетрадиционным образом использовав отмычку. Добивать спортсменов он не хотел, а позволить им, израненным, ползать по территории спортклуба не мог. Поэтому и запер всю четверку в карцере, не утруждая себя размышлениями об их дальнейшей судьбе и все же прикидывая в уме примерный текст показаний про невероятно сильного рэкетира, про которого самбисты и качок Торнадо напишут в ментуре после того, как кто-нибудь в конце концов их освободит. В спортивной раздевалке Сан Саныч подобрал себе кое-какую одежонку. Напялил на голое тело светлые летние брюки одного из ассистентов мистера Торнадо и прикрыл торс просторной рубахой, завязав ее узлом на животе и закатав рукава. Рубаха цвета хаки, судя по выдающемуся размеру, принадлежала великану Торнадо. Одевшись, Сан Саныч заглянул в директорский кабинет, нацепил на ноги собственные сандалии и, взяв со стола стакан с ватой и початой ампулой, а также использованный однажды разовый шприц, вернулся к месту гибели Туриста. Стакан с ампулой поставил на вахтерский столик, рядом с пультом сигнализации положил шприц. Собираясь сделать еще одну, последнюю ходку, Сан Саныч прихватил одной рукой погибшего Туриста, в другую взял погубившую его гирю. И Туриста, и гирю бросил в спортзале. Прошел в административный коридор, в комнату с диваном и телевизором, перекинул через плечо обездвиженного, с кляпом во рту, отставного капитана Василия, вернулся опять на вахту. Сгрузил Васю на пол, рядом с разбитыми телеприемниками, уселся в крутящееся полукресло вахтера.