Кит МакКарти - Окончательный диагноз

Айзенменгер, не догадывавшийся о том, что за ним наблюдают, увидел, как Пендред скрывается в тени. Он бросился под мост, и только тогда, когда каждый его шаг стал отдаваться эхом, а звуки плещущейся воды сделались отчетливее и громче, до него дошло, что Пендред уже не впереди него, а позади.

Именно в этот момент кто-то, возникший из темноты справа, схватил его за плечи. Хватка была настолько сильной, что, как он ни сопротивлялся, ему не удавалось вырваться. Он закричал, однако его крик был тут же заглушён огромной, как у медведя, лапой. Он начал брыкаться и извиваться, но, несмотря на это, его неуклонно продолжали тащить к воде, и вскоре он оказался на самом краю дорожки.

Акустические особенности сводов моста придали истошному и короткому вскрику оттенок трагичности. Деннис Каллен разрывался между желанием вмешаться и стремлением сохранять здравомыслие. Поэтому он замер и начал прислушиваться к шорохам и шарканью, доносившимся из темноты. Время от времени он видел мелькавшие на границе света ноги или ботинки.

Он чувствовал, что происходит что-то серьезное. Возможно, это было ограбление, а может, и того хуже. И что ему было делать?

Он не был героем, но считал себя честным человеком — рядовым гражданином, одним из тех, на ком держится страна. И поэтому решение было принято им не столько из смелости, сколько из ярости при мысли о том, что нравственные устои на его родине настолько расшатались, что никто уже не обращает внимания ни на насилие, ни на убийство. Он встал и начал подниматься вверх по берегу к дорожке.

Айзенменгер почувствовал, что падает в воду, и, как ни странно, первой его мыслью было то, что она мокрая и холодная. Однако его падение не было бесконтрольным — руки, поддерживавшие его за плечи и зажимавшие ему рот, с легкостью управлялись с его весом, так что он чувствовал себя чуть ли ни ребенком. Затем та же несокрушимая сила подняла его в воздух, а рука, зажимавшая рот, прижала его голову к бетонному покрытию дорожки.

Айзенменгер попробовал было сопротивляться, поскольку руки его стали свободны, однако это намерение тут же пришлось отбросить, когда периферическим зрением он увидел слева нож, который медленно приближался к его горлу.

Каллен быстро шел вперед, пытаясь что-либо различить в темноте. Впереди на краю дорожки виднелась фигура человека, стоявшего на коленях и как будто глядевшего на реку.

До Айзенменгера донеслось тяжелое дыхание, а потом какой-то свистящий звук, слово, которое он не смог разобрать. Говорить он не мог, так как рот у него по-прежнему был зажат. Пошевелить головой он тоже не мог, так как та была настолько сильно прижата к бетону, что скрежет отдавался в костях черепа. Единственное, что он мог, это попытаться схватить руку, которая вместе со зловещим лезвием приближалась к его горлу.

Каллен замедлил шаг. Что этот болван там делал? И где был второй?

И в этот момент он понял, чем занимался склонившийся над водой человек — он что-то запихивал под воду. А затем Каллен покрылся холодным потом, потому что догадался, что это было.

На его глазах топили человека.

Он открыл было рот, набрал в легкие воздуха и собрался закричать, чтобы застигнуть преступника врасплох, но что-то его остановило.

Он заметил яркий серебристый блеск, двигавшийся над водой, ему стало страшно, и он бросился вперед.

Айзенменгер вцепился в руку, но с таким же успехом он мог бы попытаться остановить поршень паровоза. Лезвие ножа продолжало приближаться. Несмотря на ограниченные возможности, он попытался отодвинуть голову, но эта попытка оказалась бесплодной.

Нож надрезал кожу и начал углубляться.

Теперь Деннис Каллен руководствовался лишь дерзким безрассудством. План его действий был прост, и он прекрасно его осуществил. Он с разбегу набросился на склонившегося человека и повалил его наземь.

Позднее он вспоминал, что столкновение с этим типом напоминало удар о кирпичную стену, однако он добился желаемого результата. Человек потерял равновесие, скатился вниз и упал в воду.

Освобождение Айзенменгера произошло мгновенно. Лезвие отскочило в сторону, сделав рваный порез под его нижней челюстью, и исчезло. Он погрузился под воду, одновременно услышав приглушенный всплеск справа, и почувствовал, что захлебывается в грязной речной воде — грудь у него сдавило, а в животе начало нарастать чувство тошноты. Он замолотил руками и, откашливаясь, всплыл на поверхность. Почти сразу он увидел протянутую руку и услышал хриплый голос:

— Вылезайте. Быстрее!

Айзенменгер дрожал от холода — он промок до нитки, разрез на горле болел и пульсировал. Он сидел за обеденным столом Денниса Каллена и пил горячий шоколад, отвечая на вопросы констебля Фишера, а его спаситель сидел напротив с нахмуренным видом.

— Вы уверены, что это был Мартин Пендред?

— Нет, я не могу в этом поклясться, — покачал головой Айзенменгер.

Фишер почесал бровь карандашом.

— Но ведь вы сказали…

— Мне показалось, что это Пендред. Но я не могу утверждать это с уверенностью… Я не встречался с ним четыре года, да и тогда, во время суда над его братом, я видел его лишь мельком. Однако этот человек был похож на Мелькиора.

Фишер достал папку и вынул из нее фотографию.

— Это он?

Айзенменгер кивнул, к вящему удовлетворению Фишера, тут же занесшего это показание в свой блокнот.

— Где вы его увидели?

— На Макардл-стрит.

— И последовали за ним к реке?

Айзенменгер помедлил, прежде чем дать утвердительный ответ. Более опытный или более проницательный следователь заметил бы это, но Фишер не мог похвастаться ни тем ни другим.

— Где он на вас напал.

— Страшное зрелище. — Мнение мистера Каллена было выслушано с вежливым интересом, но записывать его констебль Фишер не стал.

— Интересно, а зачем он на вас набросился? — Фишер снова почесал бровь карандашом.

Айзенменгер пожал плечами:

— Наверное, ему не понравилось, что я за ним иду.

Фишер задумался и счел это вполне вероятным, что и подтвердил медленным и серьезным кивком.

— Ну, я думаю, пока мы можем этим ограничиться, доктор Айзенменгер, — промолвил он.

Айзенменгер допил шоколад и поставил кружку с изображением Уинстона Черчилля на стол.

— Прекрасно, — устало произнес он. Фишер поднялся:

— Вам придется сделать официальное заявление. Вы сможете завтра зайти в участок?

— В какое время?

— Когда вам будет удобно.

— А я? — Деннис Каллен явно был обижен выказанным ему пренебрежением.

— А что вы? — Констебль Фишер проявил полное отсутствие дипломатической гибкости.

— А от меня вы не хотите получить официальное заявление?

Первым желанием Фишера было отказаться от этого предложения, однако предусмотрительность взяла в нем верх. Благодаря работе с Гомером он усвоил, что документальных свидетельств много не бывает.