Дэвид Бальдаччи - Коллекционеры

— А что с моей одеждой не так? — оскорбился Милтон, оглядывая себя с головы до ног — красный свитер и джинсы, все безукоризненно чистое и отутюженное.

— Да все нормально, — ответила Аннабель. — За исключением одного: она совершенно не подходит для того, что я задумала. — Она ткнула пальцем в Калеба: — Позвоните Милтону, как только узнаете название той фирмы. — И прищелкнула пальцами. — Пошли, Милти.

И вышла из дому. Пораженный Милтон оглядел остальных и безнадежным тоном переспросил:

— Милти?!

— Милтон! — позвала Аннабель с улицы. — Пошли же!

Милтон выскочил в дверь. Робин тут же напустился на Стоуна:

— И ты позволишь ей вот так его увести?

— А что ты предлагаешь, Робин? — просто ответил Стоун. — Эта женщина — сущий ураган пополам с землетрясением, и все в одном флаконе.

— Ну не знаю… Ты мог бы… То есть я… — Он рухнул в кресло и проворчал: — Черт побери, почему у меня нет фотографической памяти?!

— Благодари Бога, что у тебя ее нет, — заметил Калеб с отвращением.

— Почему ты так говоришь? — требовательно спросил разгорячившийся Робин.

— Потому что в таком случае она стала бы называть тебя Робби и меня бы стошнило.

Позже в тот же день, приехав в библиотеку, Калеб отправил по электронной почте сообщение в административный отдел. Час спустя он уже знал название частной архитектурной фирмы, которая участвовала в реконструкции Джефферсон-билдинга. И передал эту информацию по телефону Милтону.

— Ну и как ты там с этой женщиной? — спросил он приглушенным голосом.

— Она только что купила мне черный костюм и жутко яркий галстук, — шепотом ответил Милтон. — И еще хочет поменять мне прическу. Ну, понимаешь, чтоб я смотрелся более современно.

— А она сказала зачем?

— Пока нет. — Он помолчал, потом добавил: — Калеб, она меня что-то пугает. Она такая… уверенная в себе… — Милтон и не подозревал, как он был близок к истине.

— Ну тогда держись, Милти. — И Калеб, посмеиваясь, повесил трубку.

Потом он позвонил Винсенту Перлу, зная, что услышит автоответчик, поскольку магазин редких книг открывался только вечером. Дело было в том, что он не хотел разговаривать с самим Перлом, так как еще не решил судьбу коллекции Джонатана, тем более «Книги псалмов». Когда о ее существовании станет известно широкой публике, это вызовет настоящую бурю среди коллекционеров редких книг. И он окажется в самом центре водоворота. Эта мысль одновременно и ужасала, и привлекала его. Побыть некоторое время в центре всеобщего внимания — совсем не плохо, особенно для ничем не примечательного человека.

Единственное, почему он никак не мог заняться наконец делом, так это мысль о том, что, возможно, Джонатан приобрел уникальную книгу каким-то незаконным образом. Поэтому и скрывал ее в своем сейфе. А Калебу вовсе не хотелось делать ничего такого, что могло бы бросить тень на память о друге.

Отрешившись от беспокойных мыслей, он отправился поговорить с Джуэлл Инглиш, которая, как и поклонник Хемингуэя Норман Дженклоу, была в последние несколько лет постоянным посетителем читального зала.

Когда он подошел к ней, Джуэлл сняла очки, засунула пачку аккуратно исписанных заметками листов в небольшую папку и пригласила его присесть рядом. Он сел, и она взяла его за руку и сообщила возбужденно:

— Калеб, я получила информацию об отлично сохранившемся экземпляре издания Бидла. «Малеска, индейская жена белого охотника». Здорово, правда?

— Кажется, у нас есть один экземпляр, — задумчиво ответил он. — Надо убедиться, что книга действительно в хорошем состоянии, Джуэлл. Бидл всегда выпускал дешевые издания, плохо сброшюрованные.

Джуэлл захлопала в ладоши.

— Ох, Калеб, но это же замечательно, не правда ли? Просто здорово!

— Да, замечательно. Если хотите, чтобы я на нее взглянул, буду рад.

— Ох, вы прямо душка! Надо как-нибудь пригласить вас вместе выпить. У нас так много общего! — Она погладила его по руке и вопросительно подняла свои выщипанные и подведенные брови.

Захваченный врасплох, Калеб торопливо ответил:

— Да-да, конечно, отличная идея. Как-нибудь, может быть… Потом. Возможно. — Он еле сдерживался, чтоб не броситься обратно к своему столу. Стать объектом внимания семидесятилетней старушенции вовсе не льстило его самолюбию. Но к нему быстро вернулось хорошее настроение и он оглядел зал. Это было успокаивающее зрелище — лицезреть библиофилов, таких как Джуэлл или Норман Дженклоу, углубившихся в старинные книги за красивыми столами. Весь окружающий мир начинал казаться более нормальным и разумным, чем он был на самом деле. Калеб любил предаваться подобным иллюзиям — пусть всего на несколько часов, но зато каждый день. Да-да, вернуться в мир пергамента и гусиных перьев, хотя бы ненадолго, — это замечательно.

Он просидел за своим столом минут двадцать, погруженный в работу, когда услышал, как отворилась входная дверь читального зала. Он поднял взгляд и замер. К стойке выдачи книг направлялся Корнелиус Бин. Он спросил что-то у женщины, выдававшей книги, и та указала на Калеба. Когда Бин приблизился, Калеб встал из-за стола и протянул руку. Охранников с Бином не было — вероятно, служба безопасности не пропустила их внутрь с оружием.

— Мистер Бин? — спросил он и тут же вспомнил Бина голым, с женскими трусиками, повисшими на члене. Ему пришлось подавить приступ смеха. — Извините. Поперхнулся.

— Пожалуйста, зовите меня просто Си-Би. — Они пожали друг другу руки. Бин оглядел читальный зал. — А я и не подозревал о существовании такого места. Реклама бы вам не помешала.

— Мы Могли бы шире информировать публику, — признал Калеб, — но при сокращении бюджетных ассигнований трудно найти на это средства.

— Верно, верно. Мне хорошо известно обо всех недостатках финансирования государственных учреждений.

— Ну вы-то с Вашингтоном сумели договориться, — заметил Калеб и тут же пожалел о сказанном, поскольку Бин непонимающе вытаращился на него.

— Похороны были отлично организованы, — сказал Бин, внезапно меняя тему разговора. — Насколько похороны вообще могут быть отличными.

— Да, вы правы. Я был рад познакомиться с вашей женой.

— Ага. Я тут, знаете, был в центре, встречался кое с кем на Холме, вот И решил заглянуть к вам. Столько лет был соседом Джонатана, а так никогда и не видел, где он работает.

— Что ж, лучше поздно, чем никогда.

— Полагаю, Джонатану действительно нравилось работать здесь?

— Нравилось. И он всегда приходил на работу первым.

— У него, как я понял, здесь осталось множество друзей. Уверен, тут все его любили. — И он вопросительно уставился на Калеба.

— Думаю, что у Джонатана со всеми здесь были хорошие отношения.