Филипп Ванденберг - Восьмой грех

— Ну что ж, я могу вам тоже кое-что сказать, — произнесла она с нарочитым спокойствием. — Хотя…

— Вы от этого не пострадаете, синьора, — поспешил заверить ее Мезомед, заметив нерешительность Катерины. — Если я правильно понял, для вас большое значение имеет постановление об аресте Мальберга.

— Как вы об этом догадались?

— Послушайте, все замечать — это моя работа. Я был бы плохим прокурором, если бы не умел делать выводы из незначительных деталей.

Снова разволновавшись, Катерина заерзала на стуле. И конечно, это тоже не ускользнуло от Мезомеда, внимательно наблюдавшего за ней.

— Я не буду вам ничего обещать, — продолжил он, — но если это дело примет иной оборот, я вам гарантирую, что аннулирую постановление об аресте Мальберга.

— Ловлю вас на слове, — ответила Катерина, испытующе глядя на прокурора. Несколько секунд она колебалась, не поменять ли ей свое решение. Потом она полезла в сумочку, вытащила конверт и протянула Мезомеду.

Тот вопросительно посмотрел на журналистку.

Катерина молчала. Она сделала знак, чтобы прокурор открыл конверт.

Мезомед вынул четыре фото форматом тринадцать на шестнадцать сантиметров и копию газетной вырезки и с недоумением на лице разложил содержимое конверта. В газетной вырезке сообщалось о несчастном случае с кардиналом Гонзагой и прилагалась его фотография.

— А эти снимки? Что они значат? — Мезомед удивленно покачал головой.

— Это фотографии, которые я сделала на похоронах Марлены Аммер. Может быть, вы узнали лысого господина в черном костюме? Обычно он носит пурпурную мантию.

— Гонзага! — изумленно вскрикнул прокурор.

— Тут, тут и вот здесь! — Катерина указала на фотографии. — Государственный секретарь Филиппо Гонзага.

Мезомед внимательно смотрел на снимки. Наконец он сказал:

— Вы правы, синьора Лима. Но вы уверены, что эти фото с похорон Марлены Аммер?

— Абсолютно уверена.

— В документах по делу странным образом нет никаких указаний на погребение.

— Меня это тоже очень удивило.

— Но откуда вы узнали…

— У журналистов есть доступ к источникам информации, о которых прокуроры могут только мечтать. И вам, конечно, известно, что, согласно закону о прессе, вы не можете меня заставить выдать этих людей.

— Я знаю, синьора. И я знаю, что вы это знаете.

Катерина самоуверенно улыбнулась.

— Кстати, если еще нужно какое-нибудь доказательство, я вам вот что скажу. После того как я сделала эти снимки, ко мне подошел мужчина. Он потребовал карту памяти из моего фотоаппарата. При этом он действовал настолько уверенно, что у меня не осталось выбора — мне в любом случае пришлось бы расстаться с этим чипом или добровольно, или принудительно. Я открыла камеру, но вместо карты памяти отдала ему программный чип. Старый репортерский трюк.

Мезомед выпятил нижнюю губу, выражая таким образом свое восхищение Катериной.

— Это дополняет общую картину таинственного случая, — констатировал прокурор. — И теперь, глядя на отчет о несчастном случае с Гонзагой, я вижу его в несколько ином свете. Почему государственный секретарь едет в личной машине своего шофера по ночному Риму, имея при себе сто тысяч долларов? Конечно, не для того чтобы раздать эти деньги страждущим.

— Да, мне в это тоже с трудом верится. — Катерина кивнула в знак согласия.

— А Мальберга нет на этих снимках?

— Мальберга? Почему именно его?

— Ну, вероятно, есть какая-то связь между Мальбергом и курией…

Катерина испугалась.

— Этого не может быть, — задумчиво пробормотала она. — Из чего вы сделали такой вывод, доктор Мезомед? Я думаю, что Мальберг — приличный человек, который оказался замешанным в это дело вследствие рокового стечения обстоятельств. Отвечу на ваш вопрос: нет, Мальберга нет на этих фотографиях.

— Однако это еще не значит, что он не наблюдал за происходящим, затаившись где-нибудь поблизости.

У Катерины побежали мурашки по спине. Она не знала, что собой представляет этот молодой Ахилл Мезомед. Он не был столь хитер, каким казался на первый взгляд, но и не был так наивен, как пытался преподнести себя. Тем не менее у него был инстинкт хорошего прокурора. По крайней мере, Катерине казалось, что он пытается загнать ее в угол. «Может, он знает гораздо больше? Может, за мной уже давно ведется слежка?» — думала девушка.

Подперев голову руками, Мезомед смотрел на фотографии, разложенные на столе. Не отрывая взгляда от снимков, он произнес:

— Теперь можно объяснить следы благовоний на одежде синьоры Марлены Аммер. И они ведут в Ватикан, что, честно говоря, немного странно. В любом случае при расследовании некоторых обстоятельств этого дела возникнет ряд юридических сложностей. С точки зрения закона, Ватикан — полноправное государство в государстве с территорией в сорок четыре гектара и оно не подлежит юрисдикции Италии. Хотя раньше финансовые махинации расследовались по итальянским законам. Такое нечасто встречается, знаете ли.

— Особенно если речь идет о кардинале!

— Если мне не изменяет память, в последний раз нечто подобное произошло в эпоху Ренессанса, хотя тогда Италии не существовало как таковой, по крайней мере не в нынешней государственной форме. Вообще-то, след преступления, который ведет в Ватикан, необязательно должен закапчиваться в кабинете кардинала.

Катерина одобрительно кивнула, хотя и думала о своем. Этот разговор все больше и больше не правился Лиме, и она лихорадочно думала о том, как бы достойно завершить навязанную ей встречу.

Прокурор посмотрел на нее. Казалось, он прочитал мысли Катерины. Девушка смутилась, когда Мезомед сказал:

— У вас, наверное, был трудный день. Я не хочу вас задерживать. Вы уже слышали о трагической гибели маркизы Фальконьери? Вы ведь упоминали о ней в своей статье.

— Маркиза…

— Да. Мертва! Вскоре после того, как ее отпустили из-под стражи, в нее стреляли.

— Но это невозможно!

— В этой стране возможно все, синьора Лима.

Катерина нервно сглотнула.

— И кто убийца?

— Коллега из прокуратуры сейчас ведет следствие, — ответил Мезомед.

— Когда это произошло?

— Сегодня около обеда. Перед ее домом. Явно прослеживается почерк мафии. Свидетели утверждают, что стреляли из движущейся машины. Полиция нашла тело маркизы в луже крови. Такой стиль характерен для Неаполя.

— Но это значит, что в убийстве Марлены Аммер замешана мафия! Ни для кого не секрет, что маркиза дружила с синьорой Аммер.

— Я думаю, это маловероятно. Скорее, тут нужно искать мотив в грандиозных мошеннических операциях маркизы. С мафией лучше не шутить.

Прокурор говорил так, будто уже раскрыл это дело. Он высказывался предвзято и явно не хотел связать два преступления вместе.