Дэвид Лисс - Этичный убийца

Я вздохнул:

– Ну ладно.

И когда подошла официантка, я заказал овощное ло-мейн, [52] Ло-мейн – китайское блюдо на основе пшеничной лапши. а Мелфорд – овощи в кляре.

– Я не слишком проголодался, – объяснил он.

– Тогда зачем мы сюда пришли?

Мелфорд пожал плечами:

– Ну, главным образом мне хотелось проверить, зайдет ли сюда женщина, которая за нами следит.

– Какая женщина?

– Та, что ехала за нами в «мерседесе», а теперь сидит за столиком позади тебя. Только не оборачивайся. Вообще-то в этом нет никакого смысла. Похоже, она сама идет сюда.

Действительно, к нашему столику подошла женщина. Она встала между нами и принялась смотреть то на одного, то на другого, словно выбирая, кого положить в корзинку для покупок. Она была довольно высокой, с темно-русыми волосами до плеч и мягкими чертами лица, которое некогда могло бы считаться воплощением женственности, но в современном мире казалось немного детским. Словно для того, чтобы смягчить это впечатление, одевалась она очень вызывающе: на ней были узкие розовые джинсы и почти прозрачная белая блузка, сквозь которую просвечивал черный лифчик.

– Ты что, не даешь ему есть рыбу? – Она взглянула на Мелфорда поверх солнечных очков, строго нахмурив брови. – Чего это ты не даешь ему есть, что он хочет? Разве можно так командовать друзьями?

На несколько секунд воцарилось молчание. В конце концов я решился его нарушить:

– Вовсе он мной не командует.

– Он что, тебя обижает? – Женщина посмотрела на Мелфорда. – Что это за хулиганство!

– Да ничего он меня не обижает! – возразил я, сам не вполне понимая, с чего это вдруг я защищаю Мелфорда перед этой женщиной, кем бы она ни была.

– Иногда людей обижают так, что они сами этого не понимают, – заметила она, а затем вновь обернулась к Мелфорду. – По-моему, человек сам имеет право решать, что ему есть, а что нет.

– Не согласен, – возразил Мелфорд, но голос его звучал приветливо. Когда я говорил «нет», мой ответ звучал враждебно и резко, будто я защищаюсь от нападения, а Мелфорд словно приглашал женщину присоединиться к нашей беседе. – Человек сам решает, стоит ли ему носить одежду, из-под которой видно белье, использовать или нет губную помаду. Мы можем сами решать, пойти ли нам в кино или принять участие в каком-нибудь дурацком соревновании по гольфу. Но если человек совершает некое действие, в результате которого страдают другие живые существа, – это уже вопрос морали.

Женщина взглянула на Мелфорда с хитрецой, но в то же время с уважением.

– А знаешь что? – сказала она. – Похоже, ты куда более любопытный тип, чем мне показалось сначала. Позволите присесть к вам за столик?

– С восторгом, – ответствовал Мелфорд.

Она села, положила очки в нагрудный карман своей прозрачной блузки и вместе со стулом слегка наклонилась вперед к Мелфорду.

– Меня зовут Дезире, – сказала женщина.

Они протянули друг другу руки, и Мелфорд бросил беглый взгляд на несколько линий, нарисованных на тыльной стороне ее ладони. Он аккуратно придержал ее руку таким движением, будто собирался ее поцеловать.

– Цзе? – спросил он.

Дезире кивнула, даже не стараясь скрыть удивление:

– Да, точно.

Мелфорд отпустил ее руку.

– Значит, ты собираешься порвать с прошлым?

Она попыталась сохранить невозмутимый вид:

– Думаю, да.

– Я тоже. – И с этими словами он скрестил руки на груди. – Так, значит, ты подумываешь, не стать ли тебе вегетарианкой?

– Вовсе нет, – возразила она. – Мое привычное меню вполне меня устраивает. А подумываю я о том, какое тебе, собственно, дело.

– Очень даже большое, – ответил Мелфорд. – Когда у нас на глазах совершается зло, мы должны попытаться его предотвратить или исправить. Молчаливо его отрицать, поздравляя себя с тем, что не участвуешь в нем, – недостаточно. Я считаю, что каждый из нас обязан противостоять злу.

По лицу Дезире пробежала темная туча. Сперва я подумал, что она разозлилась, но потом вдруг понял, что это была то ли печаль, то ли смущение или, скорее, сомнение.

– При чем тут вообще мораль? Разве животные созданы не для того, чтобы служить человеку? Так почему бы нам их не использовать?

Мелфорд взял со стола пустую чашку:

– Она ведь тоже существует, чтобы нам служить, не так ли? Ее создали для нашего удобства. А что, если я швырну ее об стену? Ведь мой поступок посчитают в лучшем случае невежливым, а скорее всего еще и агрессивным, антисоциальным и злым, и даже вредительским. Эта чашка существует для моего удобства, но это не значит, что я могу поступать с ней, как мне заблагорассудится.

Женщина пожала плечами:

– Звучит логично.

– Но не настолько логично, чтобы ты сменила свой рацион питания.

– Нет, не настолько.

Мелфорд обратился ко мне:

– Любопытно, не правда ли? Ты убедил собеседника в своей полной правоте, он с тобой согласился, понял, что есть животных нехорошо, но все равно не собирается менять свои привычки.

– Идеология? – спросил я.

– Вот именно.

– Ну ладно, ребята, а что вы вообще собираетесь делать сегодня? – поинтересовалась Дезире.

– Да так, всякие дела – то да се, – ответил Мелфорд.

Она склонилась поближе к нему:

– А если конкретнее?

Он тоже склонился к ней ближе, и на мгновение мне показалось, что они сейчас поцелуются.

– Не могла бы ты объяснить мне, почему я должен ответить конкретнее?

– А потому. Я очень, очень любопытная особа.

– Настолько любопытная, что хотела бы попробовать отказаться от животной пищи?

– Нет, не настолько.

Мелфорд слегка отодвинулся, а затем протянул руку и коснулся черных отметин, которые Дезире начертила на своей ладони.

– Ты можешь пытаться убедить себя, что твои действия – ничто по сравнению с соотношением сил во Вселенной, но ты сама знаешь, что это не так. Сколько можно закрывать глаза на зло, творящееся у тебя под боком, только потому, что так легче и удобнее? Ты способна на большее.

Женщина отдернула руку, но не слишком резко. Казалось, слова Мелфорда вызвали в ней не возмущение, а замешательство или удивление.

– Ты меня не знаешь! Ты понятия не имеешь, кто я такая.

По лицу Мелфорда пробежала тень улыбки.

– Может быть, и так. Но мое шестое чувство мне кое-что подсказывает.

С минуту Дезире молчала. Она вскрыла пакет с одноразовыми палочками для еды и стала постукивать ими друг о друга.

– И что, нравится тебе защищать животных?

Мелфорд покачал головой:

– Разве людям, которые помогают больным и утешают отчаявшихся, это нравится? Разве может, например, человеку нравиться уход за прокаженными в Судане? Сомневаюсь. Нравится – не нравится… Тут дело совсем в другом. Просто это помогает ощутить гармонию с окружающим миром, что гораздо важнее, чем любые приятные ощущения.