Итан Блэк - Мертвые незнакомцы

– Не помните, говорил ли кто-нибудь из них что-то еще?

– В ту ночь в отеле было оживленно. В нашем квартале было церковное собрание, приезжали иногородние. Миллион вопросов. Безопасно ли выходить? И тому подобное.

– Вы помните хоть что-то, что говорил Мичум?

– Он выглядел спокойным. Нет, не спокойным. Знаете, таким озабоченным, нахмуренным.

– Они когда-либо приходили или уходили вместе?

– Я никогда не видел их вместе. Помнится, я говорил тому, второму, что не могу впустить его без разрешения. Но люди часто проводят любовников тайком, чтобы сэкономить двойной тариф.

– Может быть, вы что-то слышали о них от горничной или других жильцов? И нам понадобится связаться с горничной.

– Теперь, когда вы спросили… Немец из соседнего с ними номера позвонил и пожаловался, что у них слишком громко включен телевизор. Я позвонил, чтобы попросить приглушить звук, но никто не ответил. Мы были слишком заняты, чтобы послать коридорного. А потом начался пожар.

– Сосед слышал что-нибудь еще?

– Если и слышал, то не сказал. – Брэдли вздыхает. – Вот бедняги, – добавляет он. – Подумайте, уж в двадцать первом-то веке голубые могли бы просто, без помех, делать что хотят. Но мы по-прежнему вынуждаем их притворяться, скрывать, кто они, от друзей и родных. У меня есть приятель-гей, а его родители до сих пор не в курсе. Его это убивает.

Воорт просто слушает и надеется: вдруг Брэдли, говорящий несколько бессвязно, вспомнит что-то еще или, расслабившись, добавит какую-то деталь, а это окажется серьезной уликой. Большая комната залита солнцем из окон во всю стену, несмотря на вделанную в стекла защитную проволоку. Книги по юриспруденции, сваленные на полу между растениями в горшках, массивный диван, чудовище 1950-х годов, вероятно, унаследованный вместе с квартирой. Черно-белый телевизор «Зенит», множество настольных игр вроде скрэббла и «Монополии» на книжной полке и старинный плакат к фильму «Женщина-оса», на котором оса с лицом красивой женщины сжимает в лапках крохотного вопящего мужчину.

Брэдли уходит в уборную.

– Погляди на этого парня. Он напоминает мне половину дел, которые мы расследуем, – говорит Микки.

– Кто-нибудь еще посещал Мичума, когда он был в отеле? – спрашивает Воорт, когда Брэдли возвращается.

– Не помню такого.

– Он куда-нибудь звонил?

– Звонки идут напрямую в город, не через коммутатор. А все записи сгорели при пожаре. И я не помню имени того немца.

– Где вы теперь будете работать? – спрашивает Воорт: он действительно беспокоится, но также помнит, как важно расспросить человека, вызвать на откровенный разговор, дать возможность вспомнить что-то важное или, в случае неудачи, создать связь, чтобы позже, если источник что-то вспомнит, он взял телефон и позвонил.

– В университете неплохая служба трудоустройства. Сегодня у меня назначено два собеседования. В «Хилтоне» нужен ночной портье.

– Хотите, мы вас куда-нибудь подбросим? – предлагает Воорт. – Мы едем в центр.

– Я вам признателен, но не надо. Мне надо позаниматься до собеседования. Я… я сам проверял батарейки в том датчике. – Нахмурившийся Брэдли качает головой. – Следователь смотрел на меня так, будто не верил ни одному слову, но, клянусь, я знаю, насколько важна сигнализация. Когда я был совсем маленьким, в этой квартире начался пожар, и сигнализация разбудила нас, спасла маму и меня. Говорю вам, накануне сигнализация работала. Может быть, от жара батарейки взорвались, а может быть, когда расплавился пластик, они просто выпали.

– Вполне возможно, – говорит Воорт, видя, что Брэдли, как любой порядочный человек, волнуется, не могла ли его небрежность, пусть даже в какой-то мелочи, привести к смерти.

– Дымовая сигнализация должна была бы разбудить их, – говорит Брэдли. – У них было время уйти.

«Дело не в отсутствии предупреждения. Дело в том, что Мичум не мог выйти».

Пока Воорт едет в центр, страшась предстоящей встречи с Линн Киф, подполковник Рената С. Уилкс во Всемирном торговом центре просматривает план работ по углублению дна в гавани и жует ленч – принесенные из дому блинчики с курицей. На столе звонит внутренний телефон.

– Полковник Грей на линии один, – говорит диспетчер. Это звонит друг подполковника еще по курсам военной подготовки, ныне руководящий военным транспортом в Форт-Брэгге, где, согласно досье, служил до увольнения Мичум.

– Привет, Сладкий Рей. – Она приветствует его старым прозвищем. Миниатюрный полковник Грей настолько похож на знаменитого боксера, [9] Рей Робинсон (1920–1989) – боксер-чемпион по прозвищу Сладкий Рей; выступал в 1940–1965 годах. что, когда он в штатском, у него до сих пор просят автограф.

– Рената, я тут порасспросил народ о том офицере. – Грей растягивает слова, как истый уроженец западного Арканзаса.

– Почему его уволили?

– Официально или неофициально?

– Официально.

– Проблемы с позвоночником.

– А неофициально?

– Сексуальные проблемы. У него был роман с женатым офицером. Мужчиной.

Подполковник Уилкс откладывает блинчик. Она достаточно услышала из утреннего телефонного разговора Воорта, чтобы понять: старый друг Воорта оказался геем. Но ей все равно кое-что непонятно.

– А почему же в досье этого нет? Почему его не уволили за недостойное поведение?

– Потому что здешний генерал знал отца Мичума, служил с ним во Вьетнаме. Другой офицер подал в отставку. Никто не хотел скандала. Круговая порука, Рената. Мичум пообещал проконсультироваться у психоаналитика, поэтому вместо карцера обоих по-тихому уволили. Мне бы такие связи! А то я не могу, черт возьми, даже замять штраф за нарушение правил движения.

– Могу я повторить здешней полиции то, что ты рассказал?

– Насколько я понимаю, у парня было двойственное отношение к армии. Он пытался быть достойным отца и брата, но при этом чувствовал себя в своем теле, как в ловушке, – и тому подобный психиатрический вздор. Если хочешь рассказать это своему приятелю-детективу, рассказывай без протокола. Нас и так достаточно трепали в прессе насчет того, кто кого трахает. Журналистам не интересно писать о том, насколько армии нужны новое оружие или деньги, или о том, почему мы каждый год теряем новобранцев. Они лучше сосредоточатся на сексе. А кто воспитывает этих людей? Бульварные газетенки!

– Воорт может сохранить секрет.

– А откуда вообще интерес к Мичуму? Снова вляпался на сексуальной почве? – спрашивает протяжный голос из Северной Каролины.

– С сексом для него покончено, – отвечает подполковник Уилкс.

К трем часам, поговорив с подполковником Уилкс и не найдя ничего полезного в квартире Мичума, Воорт смотрит, как начальник детективов Нью-Йорка Хью Аддоницио расхаживает по кабинету на тринадцатом этаже Полис-плаза, один. Эрни, ротвейлер Аддоницио, названный в честь Эрни Харуэлла, старого бейсбольного комментатора из «Бруклин доджерс», спит в углу под последним украшением, повешенным Аддоницио на стену, – вставленной в рамочку первой полосой «Нью-Йорк миррор», с прискорбием извещающей, что «Доджерс» переезжают в Лос-Анджелес.