Сергей Бакшеев - Конкурс на тот свет

Лейтенант другой. Долго беседовать не стал, только пугливо пялился, а остатками воды, смочил полотенце, чтобы ухо красное охладить. А то, что подследственного нестерпимая жажда мучит еще с тех самых пор, как Борис смачно пил лимонад и рассказывал про кока-колу, не додумался. Не опытный еще, со знанием дела решил Тихон. Но это и хорошо, не измывался. А опытный да жестокий под желание попить простой водицы слабака и расколоть может. Или заставить признаться в том, чего не совершал.

Тихон с тяжким вздохом осмотрел рубашку, вернее то, что от нее осталось. Сколько футболок и рубашек он здесь испортил? Осталась ли хоть одна целая? Живя без мамы, пришлось научиться стирать, пора, наверное, учиться и зашивать. Когда выпустят, надо будет купить что-нибудь из одежды. Но он даже размеров своих толком не знает. Может, попросить о помощи Наташу? Женщины практичнее, любят делать покупки, им так нравится опекать в этом вопросе мужчин. Эту истину Тихон давно усвоил, наблюдая за родителями.

Да, многому еще придется научиться в самостоятельной жизни. Вот и первые попытки приготовить что-нибудь съестное уже были. С большим трудом удалось поджарить картошку с колбасой. Не каждый же день в столовку ходить! Так никаких денег на новые рубашки не хватит.

После окончания экзаменов и до начала учебы в институте останется десять дней. Заколов и Евтушенко планировали съездить домой.

Тихон представил, как мама разберет порванную одежду и будет задавать много тревожных вопросов. Если он расскажет ей всю правду, она в обморок упадет. Придется что-нибудь соврать, например, что в футбол часто играл.

Эх, взрослая жизнь! Иногда приходится врать во благо.

Вот и со случаем в кинотеатре так же, подумал Тихон. Начну лейтенанту про Бориса все как есть объяснять, не поверит, подумает, что стрелки с больной головы на здоровую перевожу. Уж очень он меня подозревает. А так, что-то про безумную любовь и ревность наплел — и все понятно, вроде сошло.

Когда он его выпустит? Хорошо, что экзамены позади, можно и в камере позагорать. Здесь, кстати, не так жарко, стены толстые, окошки маленькие. Благодать.

С этими мыслями Заколов повалился на нары. Тело блаженно растянулось, глаза закрылись, и он мгновенно уснул.

На удивление, выпустили его из камеры сразу поутру. Даже завтрака не дали — сэкономили, отметил Тихон. Впрочем, без обиды.

Он вышел на волю, зажмурился от яркого солнца, а когда открыл глаза, то увидел Сашку и Бориса, спешащих к нему. Евтушенко от души улыбался.

— Мы в институт направляемся, решили о тебе узнать. Я вчера тут час проторчал. Ничего не сказали. — Сашка кивнул на отделение милиции. — Ты что, переселиться сюда задумал?

— Пока только на ночевку оставляют, а днем, чтобы не кормить — выгоняют, — попробовал отшутиться Тихон. Он косился на Бориса, не зная, как себя вести после вчерашнего инцидента.

— Ну, ты в киношке устроил классную котовасию! — Борис, как ни в чем не бывало, дружески похлопал Тихона по плечу. — Смотри, какой фингал мне заделал? Класс! А как все друг друга мутузили! Посмотреть бы сейчас на их рожи. Ты чё, Тихон, на Лизку запал? Ну, так предупредил бы. Я бы может, и подвинулся. Девчонок красивых в этом городке пруд пруди.

— Да я так… обознался.

— Знаю, как ты обознался. Сашка все мне рассказал. В убийцы меня записать задумал? В душители!

Тихон недоуменно взглянул на Сашку. Зачем он все выболтал? Теперь Борис станет крайне осторожным, и его просто так не поймаешь.

Евтушенко понял взгляд друга:

— Обстоятельства сильно изменились. Я думаю, что все было по-другому. Потом поболтаем. Хорошо, что тебя выпустили, потопали в институт. Меня прямо нервная дрожь берет.

— Да, уж — согласился Борис. — Финал близок!

Махоров, прищурившись, посмотрел в сторону института. На его лице расплылась снисходительная улыбка победителя.

Во дворе института было гораздо шумнее обычного. Оказывается, помимо результатов сочинения вывесили итоговый проходной балл. Те, кто набрали по сумме четырех экзаменов и аттестата этот балл — уже могли считать себя студентами. Хотя окончательные списки зачисленных должны были вывесить только завтра, многие, не скрывая эмоций, радовались, прыгали от восторга, а девчонки по-детски визжали, не в силах сдержать слез счастья.

Ребята пробились к стенду с оценками, и нашли свои фамилии. У всех троих были четверки.

— По-божески поступили. Не ожидал, — рассудил Заколов. — Мне же переписать не дали, по черновику проверяли. Думал, трояк влепят.

— А я старался короткие предложения писать, чтобы в запятых не запутаться. У меня с ними всегда проблемы, — сообщил довольный Сашка.

— Я все аккуратно со шпоры сдул, ничего от себя не добавил, — гордо заявил Борис.

— У тебя что, было сочинение на нужную тему? — удивился Сашка.

— У меня на любую было. В Москве купил, — похвастался Борис. — В Москве, что хочешь можно достать.

Он не скрывал радости. А когда ребята узнали проходной балл — 17,5, то Борис взревел от восторга, вскинул кулак вверх и крикнул:

— Йес! Я сделал это! Ровно семнадцать с половиной набрал!

Евтушенко и Заколов тоже были довольны, но улыбались скромнее. Их сумма баллов была далеко за двадцать.

Среди неудачников пополз слух, что существует еще полупроходной балл. Из тех абитуриентов, кто чуть-чуть не добрал до семнадцати с половиной, отберут нескольких и тоже зачислят в институт. А вот, исходя из каких критериев, будут принимать решение, никто толком объяснить не мог. Одни считали, что преимущество будут иметь те, у кого выше средний балл аттестата, другие полагали, что оценки за экзамены окажутся важнее.

— Вечером отметим! — крикнул Борис и умчался искать Лизу.

Заколов и Евтушенко выбрались из института и примостились в тени стены. Сашка коротко пересказал то, что узнал от Бориса про злополучную цепочку.

— Неужели она — Питоконда? — удивился Тихон.

— А почему бы и нет? — меланхолично возразил Сашка.

— Не верю, не может быть! Я с ней общался больше чем ты, я ее лучше знаю. Не могла она это сделать! Она добрая.

Заколов сильно расстроился. Даже радость от поступления, которая минуту назад переполняла его, сжалась в маленький комочек, ухнула куда-то в глубины памяти и воспринималась уже как нечто давно случившееся. Неужели он совсем не разбирается в людях? Еще вчера следил за Борисом, до этого подозревал Павленко — эх, да что вспоминать! Он никак не мог собраться с мыслями.

— Как думаешь, убийства теперь закончатся? — спросил он Сашку.

— Зависит от того, устроят ли ее результаты экзаменов. Для нее же все на волоске висело. Если цель уже достигнута, то убивать ни к чему, а если нет, и остается хотя бы маленький шанс, то… Я даже не знаю, что и подумать.