Мартин Смит - Волки сильнее собак

– Значит, вы не спасали меня от Воропаев?

– Как видите, нет. Вы здесь так никого и не вычислили, только воду взбаламутили.

– Не хватает только подушки, которой вы задушили Карела.

– «Я ни о чем не жалею»? Я только чуть-чуть прикрыл Карелу лицо. Он немного подергался и умер. Я видел, как он страдает, и проявил милосердие.

Алекс отступил на два шага от Аркадия в тень колеса обозрения и поднял пистолет. Не слишком далеко и не слишком близко.

Зазвонил мобильник Аркадия.

– Пусть звонит, – произнес Алекс. – Все едино.

Телефон продолжал звонить. Когда звонок замолкал, человек на другом конце провода, видимо, тут же нажимал на кнопку «повторный набор номера». Это мог быть только Женя, подумал Аркадий. Ни один нормальный человек не стал бы проявлять такого безумного упорства. Мобильник звонил до тех пор, пока Алекс не вынул его из кармана Аркадия и не раздавил ногой.

Вот и все, мертвый город безмолвствует, только тревожно глядит пустыми глазницами окон. Алекс чуть отошел назад и снова поднял пистолет. Аркадий заметил, как сзади к нему подползает Оксана.

– Последнее желание. Можно попросить вас выйти из тени?

– Хотите видеть меня во всей красе, когда я выстрелю? – усмехнулся Алекс.

– Если не возражаете.

Алекс сдвинулся из тени на серебристый лунный свет.

Главное, лихорадочно думал Аркадий, не дать Алексу ни малейшего повода обернуться. На лице Алекса возникло мгновенное замешательство – казалось, он удивлен, что Аркадий оказался такой покорной жертвой.

И вдруг Алекс дернулся, замер на мгновение, а затем грузно рухнул наземь – выстрел Оксаны был негромким, словно треснула ветка. Она вышла из-за карусели и вынула руку из петли, на которой держала винтовку – Аркадий видел ее в квартире Катамая в Славутиче.

– Какая жалость: оставила винтовку в мотоцикле! Едва успела, – сказала Оксана.

– Слава Богу, успели!

– Этот зверь убил моего брата! – Оксана с остервенением принялась пинать Алекса.

– Он же мертвый. – Аркадий попробовал оттащить ее, но она яростно сопротивлялась.

– Не человек, а дьявол. Я слышала каждое его слово. – Оксана, вырвавшись, плюнула в лицо трупа. Аркадий схватил ее в объятия и удерживал до тех пор, пока она не успокоилась, затем вытер лицо Алекса. Следа от пули не видно. Глаза стали тускнеть, рот искривился в понимающей ухмылке, тело обмякло. Аркадию пришлось сунуть палец в ухо Алекса, чтобы убедиться, что пулевое отверстие именно там.

– Меня арестуют? – спросила Оксана.

– Кто-нибудь еще знает, что вы снабжаете своего дедушку «сырьем» для набивки чучел?

– Нет, ему было бы неловко. А вы знали?

– Сначала думал на Карела. Когда увидел, как он плох, понял, что это вы.

– Могут ли проследить траекторию пули?

– Современная лаборатория могла бы, но здесь… Расскажите мне о Гулаке. – Аркадий едва держался на ногах, но он чувствовал, что ковать железо надо, пока горячо.

– Гулак сказал дедушке, что собирается получить от вас деньги и отправить на корм рыбам.

– Вы ждали его в лодке?

– Иногда я рыбачу.

– И стреляю в Гулака. – Аркадий даже пошутил.

– У него был пистолет.

– Это вы застрелили Гулака.

– Он втягивал дедушку в плохие дела.

– Выходит, вы защищаете своих родных?

Оксана нахмурилась – ей не понравился этот вопрос. Она присела на кушетку и положила голову Карела себе на колени.

– Знаете, как заболел брат? – спросил Аркадий.

– Карел добавлял цезий в солонку и обронил пару кристалликов. Он был в специальных перчатках, но потом он съел бутерброд и… – Лицо Оксаны горько искривилось. – Вы не возражаете, если я посижу здесь немного?

– Пожалуйста.

– Мы с Карелом обычно сидели вот так подолгу.

Она коснулась плеча брата, заботливо разглаживая складки хоккейной рубахи, сложила ему на груди руки и пригладила волосы. Оксана прямо на глазах все более и более уходила в себя, и Аркадий понял, что больше никаких ответов не будет.

– Мне надо идти, – тихо сказал Аркадий.

– Так мне можно остаться?

– Это ваш город.

Аркадий вел грузовик Алекса по дороге к реке, к пристани и уничтоженным яхтам, по мосту и над бурлящей плотиной. Его мотоцикл лежал в кузове грузовика. Не было иного способа вовремя добраться туда, куда он стремился. Он чувствовал, что надо спешить. Вдоль жилых кварталов, пустых, всегда пустых и по двойному следу шин автомобильной дорожки через поле колыхающихся папоротников – в гараж, наполовину скрытый деревьями и кустами сирени.

Он выключил мотор. Белый грузовик, казалось, занял весь двор. Домик стоял в безмолвии, распространяя вокруг себя атмосферу мрака и горя. Ветер тихо шелестел листвой деревьев. Хлопнула сетчатая дверь.

Ева была в халате, глаза – в расплывшейся туши, она крепко держала пистолет обеими руками. Она пьяно покачивалась, но взгляд был устремлен прямо на Аркадия.

– Говорила же я тебе, если вернешься, застрелю.

– Это я. – Аркадий взялся за дверцу и стал вылезать из грузовика.

– Не двигайся, Алекс. – Ева продолжала идти вперед.

– Все хорошо. – Аркадий распахнул дверцу полностью, чтобы Ева могла его разглядеть. Он не собирался спасаться. Кроме того, Аркадий был страшно измотан и больше не мог никуда ехать. Ева сделала еще шаг и только тогда узнала Аркадия. Выглядел он не лучшим образом. В самом деле, вид его отпугнул бы всякого нормального человека. Ева задрожала. Она дрожала, как в ледяной воде, и Аркадий потянул ее в дом.

Зурин был вне себя, потому что Аркадий не захотел сидеть в VIP-зале. Прокурор уже договорился с администрацией, но Аркадий отказался коротать время в ожидании рейса на Москву и лицезреть в виде развлечения Зурина, поглощающего виски. Пролетев от Москвы до самого Киева за своенравным следователем, Зурин посчитал даже плюшевое VIP-сиденье недостаточным комфортом для своего ранга. Однако Аркадий устроился в пивном баре, где было полно народу.

Аркадий больше месяца не видел детей. И другой одежды, кроме камуфляжа. Да и ходить привык, только ориентируясь на чернобыльских пугал – указателей радиации. Здесь же люди прокладывали себе путь, уткнувшись взглядом в пол и сгибаясь под тяжестью чемоданов чудовищных размеров. Усталые бизнесмены, такие же помятые, как и их костюмы, даже здесь стучали по клавишам ноутбуков. Супружеские пары, летящие в южном направлении, на Кипр или в Марокко, были одеты как отпускники – ярко и вызывающе. Люди вглядывались в табло с расписанием рейсов в лучах утреннего солнца, льющегося сквозь стекла зала ожидания. Многие выглядели сонными и уставшими. И тем не менее все было чудесно.

После пустых квартир Припяти радовало все вокруг. Один малыш кричал и сучил ножками в коляске, другой, в ползунках, отважился на первые в жизни шаги. Симпатичные близняшки со светлыми голубыми глазками прогуливались, держась за ручки. Мальчугана в стеганом одеяле несла, как принца, его миниатюрная мать, индианка или пакистанка. Вокруг была жизнь.