Карин Слотер - Кровь отверженных

Файн замолчал. Джеффри и Ник не просили его продолжить. Им показалось, что прошло долгое время, когда он начал с прерванного места.

– Мы делали это, – сказал он очень тихо. – Мне стыдно признаться, но мы это делали.

– Ты это делал, – сказал Джеффри с упором на первое слово.

– Да, – согласился Файн. – Я это делал.

– Ваши сношения происходили только в комнате Дженни? – спросил Джеффри, предполагая, что только по этой причине Дотти не рискнула очистить эту комнату.

Единственное свидетельство, которое они нашли, должно было указать на Дейва Файна.

– Да, – у него дернулся кадык. – Только в ее комнате.

Мужчины снова замолчали. Файн, кажется, собирался с мыслями. Он очень умело изображал из себя беспомощную жертву. Тринадцатилетняя девочка могла бы этому поверить, но чем больше оправданий находил для себя Файн, тем сильнее Джеффри хотелось его убить.

Наконец Файн сказал:

– Дотти фотографировала. Я узнал об этом позднее.

Он невесело хохотнул.

– Она принесла снимки в церковь на следующий день и пригрозила показать их, если я не сделаю того, что она мне прикажет.

– Чего она от тебя хотела?

– Развозить журналы, – сказал он. – Я использовал для этой цели церковный фургон.

Он приложил руку ко рту.

– Господи, прости меня. Я использовал церковный фургон.

Джеффри мысленно уговаривал себя успокоиться. Ник Шелтон так разозлился, что от него, казалось, шел жар. Он не мог понять, как этот жалкий потаскун мог плакать из-за себя. Дейв Файн жалел себя больше, чем ребенка, которого изнасиловал.

– Где сейчас Дотти? – спросил Джеффри.

– Не представляю, – сказал Файн и для пущей убедительности похлопал ладонью по Библии. – Клянусь Богом.

– Когда ты видел ее в последний раз? – спросил Джеффри, зная, что не услышит правдивого ответа.

– В понедельник. У нее в доме был Марк. Они все оттуда вынесли. Покрасили стены, убрали печатный станок.

– Куда они все это перевезли?

– Не знаю, – в этот раз он, кажется, сказал правду. – Они сложили все в какой-то грузовик.

– А потом?

– Она сказала, что я должен сделать последнюю доставку, иначе она пошлет фотографии в полицейский участок.

– А что скажешь о Лэйси Паттерсон?

Джеффри не мог понять, промелькнуло ли что-то в глазах Файна.

Тот сказал:

– Понятия не имею. Дотти мне о таких вещах не рассказывала. Меня в это не посвящали. Я делал только то, что она приказывала. Чтобы защитить семью. И наши жизни.

– Когда ты забрал журналы? – спросил Джеффри.

– В ту ночь, – ответил он. – Я положил их в церковный подвал.

– Ты уже знал о встрече в Огасте?

– Нет! – ответил он и отчаянно замотал головой. – Она позвонила мне вчера вечером. Похоже, что по мобильному телефону.

– Ты сказал, что видел ее последний раз в понедельник, – напомнил Джеффри.

– Да, так и есть, – воскликнул Файн. – Вы спрашивали, когда я в последний раз видел ее, но не когда в последний раз говорил с ней.

Джеффри оставил эти слова без комментария.

– Что она сказала?

– Она сказала мне о гостинице, об условленном часе встречи с Джо, сообщила пароль.

Джеффри помолчал.

– Сказала, что она где-то рядом, следит за мной.

– Ты в это поверил? – спросил Ник. – Думаешь, она до сих пор в городе?

Файн пожал плечами.

– Она на все способна, – сказал он.

– На что, например? – спросил Джеффри.

Когда Файн не ответил, задал следующий вопрос:

– Как думаешь, что она хочет сделать с Лэйси Паттерсон?

Файн посмотрел в сторону.

– Не знаю, что она делает. Я был связан только с Дженни.

Джеффри задумчиво посмотрел на него, пытаясь понять. Файну очень хорошо удавалось оправдывать свои поступки. Возможно, он сумел бы пройти детектор лжи. Джеффри серьезно сомневался в том, что священник считает свою связь с девочкой-подростком чем-то предосудительным.

– Я знаю, что Дотти нуждается в деньгах, – сказал Файн. – Она говорила, что ей придется ждать следующих денежных поступлений.

Он заговорил громче, пытаясь защитить себя.

– Это был шантаж. У меня не было выбора.

Джеффри его слова проигнорировал. Он думал о почтовом отделении Дотти в Атланте. Дотти не знала, что им об этом стало известно. Она считала, что находится в безопасности. Возможно, у них есть шанс схватить ее, прежде чем она изнасилует еще одного ребенка или продаст Лэйси Паттерсон.

– Итак, – сказал Ник, – сегодня утром ты сложил журналы в церковный фургон и отправился в Огасту?

– У меня было дурное предчувствие, – сказал он, перебирая страницы Библии. – Кажется, я даже хотел, чтобы меня схватили. Я не мог больше жить под таким грузом.

– У Марка были такие же ощущения, – сказал Джеффри.

Файн фыркнул:

– Марк!

Он произнес это слово так, будто говорил о дьяволе.

Ник переглянулся с Джеффри.

– Знаете, почему Дженни хотела его застрелить? – спросил их Файн со слабой гримасой на лице. – Потому что он хотел делать то же самое.

– Что делать?

– Ему это очень нравилось, – сказал Файн. – У Марка не было угрызений совести по этому поводу.

– А у тебя были? – спросил Ник.

Файн этот вопрос проигнорировал.

– Ты говоришь, Марку нравилось позировать для фотографий? – спросил Джеффри и тут же вспомнил выражение боли на фотографиях Марка в найденных ими журналах.

Вряд ли такое лицо бывает у человека, которому нравится то, что он делает.

– Не просто нравилось. Он хотел это делать.

Файн постучал по столу пальцем.

– Еще немного, и он начал бы делать это с собственной сестрой. Дженни знала это. Она знала, в кого превратился Марк. Знала, что он кончит тем, что начнет жить с Лэйси.

Он фыркнул носом, словно сдерживая слезы.

– Дженни пыталась защитить Лэйси от этого животного.

– А доказательство у тебя есть? – требовательно спросил Джеффри.

– Грейс ввела его в игру с шести лет, – сказал Файн. – Еще немного, и он стал бы таким же. Дженни это знала.

– Да ты понятия не имеешь, кем стал бы Марк, – заявил Джеффри. – Если каждый подросток, которого изнасилует такой урод, как ты, повзрослев, сделается педерастом…

Файн прервал его.

– Вы не знаете Марка, шеф Толливер. Поверьте мне, он стал бы насиловать детей, как и его мать.

Файн покачал головой и злобно фыркнул:

– Он прошел обучение у мастера.

– Он сам еще ребенок, – возразил Джеффри.

Файн поднял палец, словно поймал Джеффри на противоречии.

– Он уже взрослый. Мог бы и остановиться.

– Ты тоже мог, – прорычал Ник.

Эти слова достигли цели – Файн посмотрел на Библию и сложил губы, как человек, которого несправедливо обвинили.

В комнате стало тихо. Казалось, все одновременно сделали глубокий вдох.

Пытаясь говорить спокойно, Джеффри спросил:

– Ты рассказал Дженни свою теорию насчет Марка? Поэтому она и захотела его застрелить?