Пи Трейси - Наживка

– Эй, Лео! – Джино взбежал на веранду, бросил сумку. – Несу в подарок животную плоть и перебродившее зерно.

Магоцци вздернул темную бровь.

– В восемь утра? Признайся, что Анджела, в конце концов, дала тебе коленом под зад. Если так, то я ей позвоню, предложение сделаю.

– Не думай, не мечтай. Чистая благотворительность. Старики повезли Анджелу с ребятишками в кустарные мастерские в торговом центре «Мейплвуд», так что у меня свободное воскресенье. Решил приобщиться к твоей серой жизни.

Магоцци встал, заглянул в сумку:

– В какие кустарные мастерские?

– Ну, знаешь, ларьки, где делают всякую белиберду из старых продуктовых упаковок и прочей дряни.

Магоцци покопался в сумке, вытащил пакет с тошнотворными с виду толстыми серо-белыми сосисками.

– Что это? Похоже на твои ноги.

– Сырые колбаски, доставленные прямо из Милуоки, пигмей. Где гриль?

Магоцци махнул рукой на старую заржавевшую жаровню в углу веранды.

Джино толкнул ее ногой, она рухнула.

– Неси скотч.

Магоцци взвесил на ладони темно-оранжевый кусок сыра.

– Двенадцатилетний чеддер? Нелегальный?

Джино ухмыльнулся:

– Обещаю, взвоешь от счастья. Раздобыл в грандиознейшей сырной лавчонке в округе Дор. Кто-то позабыл в чулане кружок, через двенадцать лет обнаружил, на фут заросший плесенью. Нирвана, друг мой, чистая нирвана. Потрясающе, что может сделать корова вместе с несколькими бактериями.

Магоцци понюхал и сморщился.

– Угу. Видя корову, всякий раз думаю: хорошо бы поймать пару-тройку бактерий и действительно что-нибудь сделать. Зачем ты сунул папку в сумку-холодильник?

– Дело холодней покойника.

– Очень смешно.

Джино приподнял гриль, от которого в облаке ржавчины отвалилась еще одна ножка.

– Одно из девяноста четырех. Я подумал, что стоит взглянуть, знаешь, просто на случай, если когда-нибудь в этом городе еще кто-то кого-то убьет. Слышал о деле Валенского?

Магоцци сел в кресло, открыл папку.

– Более или менее. Водопроводчик?

– Он самый. Семь выстрелов, три в такие места, о которых даже думать не хочется.

– Водопроводчики слишком много берут.

– Можешь мне не рассказывать. Но этот был почти кандидатом в святые. Поляк, умудрившийся пережить войну, эмигрировал в старые добрые Соединенные Штаты Америки, занялся бизнесом, женился, родил троих детей, стал диаконом своей церкви, предводителем скаутов, полностью осуществил «американскую мечту», а потом истек кровью на полу собственной ванной, когда кто-то превратил его в мишень, как на стрельбище.

– Есть подозреваемые?

– Нет, черт меня побери. Согласно протоколам опросов, его все любили. Дело заглохло примерно через две секунды.

Магоцци хмыкнул, бросил папку на пол.

– Нормальные люди в свободное воскресенье найдут себе другое занятие, например посидеть на скамеечке у озера Калхун, пересчитывая бикини.

– Правильно, но я борец с преступностью и преследую высшие цели. – Джино задумчиво провел рукой по густым светлым коротко стриженным волосам. – Вдобавок для бикини еще слишком рано.

Пока Магоцци склеивал липкой лентой ножки гриля, раздался звонок. Джино, разгружавший в доме сумку-холодильник, выскочил на веранду.

– Слушай, хочешь увидеть труп?

Магоцци нахмурился, сидя на корточках.

– Который ты на моей кухне нашел?

– Нет. Принял телефонный звонок. В диспетчерскую сообщили о настоящем убийстве. В питомнике в Верхнем городе. Жена владельца нашла его рано утром перед теплицей, заподозрив инфаркт – ему почти восемьдесят пять, что еще может случиться с мужчиной в таком возрасте? И поэтому вызвала похоронщика. Тот обнаружил в черепе пулевое отверстие, набрал 911.

Магоцци с тоской покосился на гриль и вздохнул.

– А дежурные где?

– Тинкер и Петерсон. Я тоже поинтересовался. Их как раз вызвали на железнодорожную станцию где-то на северо-востоке. Там обнаружили какого-то бедолагу, привязанного к рельсам.

Магоцци скривился.

– Не волнуйся, поезд его не переехал.

– Значит, жив?

– Мертв.

Он вопросительно посмотрел на напарника.

– Не смотри. Больше ничего не знаю. – Джино вздрогнул, когда в кармане его рубашки назойливо зазвучала свербящая переработка первых тактов Пятой симфонии Бетховена.

– Это еще что такое?

Джино выхватил из кармана сотовый телефон, лихорадочно тыкая в кнопки, слишком мелкие для пальцев-сосисок.

– Проклятье. Хелен без конца выбирает другие сигналы, хорошо зная, что я ничего не смогу изменить.

– Забавно, – усмехнулся Магоцци.

Снова грянул Бетховен.

– Забавны только чужие четырнадцатилетние дочки. Черт побери… Изобретешь такую хреновину с жирными крупными кнопками, заработаешь триллион долларов… Алло, Ролсет слушает.

Магоцци поднялся, стряхнул с рук ржавчину, пару минут послушал бурчание Джино, потом зашел в дом. Когда вновь вышел на веранду, напарник вытаскивал пистолет из машины, прицеплял к ремню, державшему бермуды почти на нужном месте. В результате получился турист, который вооружен и опасен.

– Вряд ли у тебя найдутся штаны, подходящие мне по размеру.

Магоцци только улыбнулся.

– Ох, молчи. Это Лангер звонил. Их с Маклареном только что вызвали на предполагаемое убийство. «Предполагаемое» означает, что комната расписана парой галлонов крови, а трупа нет. Знаешь, что еще?

– Лангер хочет, чтоб мы занялись?

– Нет. Диспетчер ему сообщил, что мы заняты делом в питомнике, и поэтому он позвонил. Залитый кровью дом всего в паре кварталов оттуда.

Магоцци нахмурился:

– Район вполне приличный.

– Именно. Для убийств не совсем подходящее место, и вдруг в один день сразу два случая. И еще кое-что. Хозяину – или бывшему хозяину – того самого дома тоже за восемьдесят, точно так же, как нашему.

Магоцци задумался.

– Лангер считает, что кто-то нацелился на определенную возрастную группу? Некий псих убивает стариков в округе?

Джино пожал плечами:

– Просто предупреждает, чтоб мы были в курсе, если еще что-нибудь приключится.

Магоцци со вздохом бросил долгий взгляд на гриль.

– Значит, снова беремся за дело.

– Замечательно. – Джино замолчал ненадолго. – Тебе никогда не казалась слегка ненормальной работа, которая начинается только с убийства?

– Всегда, приятель.

Марти Пульман сидел на закрытой крышке унитаза, глядя в дуло «магнума-375». Круглая черная дырка неприятно большая. Хуже того – перед унитазом раздвижные зеркальные дверцы, за которыми стоит ванна. Не особенно хочется наблюдать за реальным убийством, как в грязном кино. Минуту подумав, он влез в ванну, закрыл за собой створки, с легкой улыбкой направил струю из душа к задней стенке, пустил воду на полную мощь. Превратив жизнь в грязную кашу, нечего превращать в нее смерть, черт возьми.