Александр Ходырев - Удар ниже пояса

— Как скажете, — надвигая ее на глаза, сухо отреагировал Ходунов.

Оба они были напряжены и около часа ехали молча.

— Можно снимать, — наконец сказал Друзин. — Почти приехали.

Ходунов снял с лица бейсболку и зажмурился от яркого солнца. Они уже подъезжали к Шереметьево-2. Ходунову тут же вспомнилось, что обычно в это время его охватывало приятное возбуждение перед интересным путешествием. Да, сейчас возбуждение тоже было, его было даже в избытке. Но вот назвать его приятным…

Машину Друзин оставил на стоянке, и они неторопливо пошли к аэровокзалу.

Ходунов, много раз уже обдумывавший свою линию поведения с Друзиным, про себя решил, что сейчас было бы совершенно неразумным в чем-то его провоцировать. Бесполезно было бы и пытаться усыплять его бдительность, надеясь на какую-нибудь случайность.

«Нет, случая больше не будет, — сказал про себя Ходунов. — Была одна случайность. Слава богу. И я ее использовал. Другой такой случайности не будет. На это рассчитывать нечего. Случай надо создать».

Ходунову чаще всего приходилось улетать в командировки в субботу. Сегодня был будний день, и народу в аэропорту было относительно немного. Таможню, регистрацию и пограничников они прошли быстро, без задержек.

— Ещё больше часа нам ждать, — сказал Друзин. — Где будем ждать?

— Мы ждали обычно в буфете. Здесь, наверху. У нас был стандартный набор для этого случая: коньяк, апельсиновый сок и кофе.

— Ничего набор. Особенно для утра. Ну, пошли.

В буфете Друзин заказал по рюмке самого дорогого коньяка, по бокалу сока и по чашке кофе. Ходунов отпил сок и поднял на свет коньяк.

— Цвет — что надо. И запах прекрасный. — Подняв рюмку, он сделал глоток. — Да и вкус вполне соответствует. Высокий класс.

Друзин тоже попробовал коньяк и поставил рюмку.

— Что, не понравилось? — спросил Ходунов.

— Нет, очень неплохо. Но не сейчас.

— А, понимаю.

Друзин отхлебнул кофе и поморщился.

— Растворимый. Уж могли бы здесь и получше предложить.

— Да, кофе — законченная ерунда. Не без недостатков. Тем не менее этот комплект должен быть. Если пить по глоточку в последовательности — сок, коньяк, кофе, создается особое предполетное настроение.

— Ну, создалось у вас?

— Честно говоря, что-то не получается сегодня. Чего-то не хватает. — Ходунов вздохнул. — А может, что-то лишнее.

— А может, кто-то? — усмехнулся Друзин.

— Не знаю, не знаю. Настроение — штука тонкая.

Оба пытались как-то уменьшить напряжение. Ходунов допил рюмку.

— Хотите ещё? — спросил Друзин.

— Хочу, — ответил Ходунов. — Но не буду. По нашему распорядку вторую рюмку — в самолете. У нас обычно всегда с собой было.

— Можно здесь взять. Давайте возьмем бутылку вот такого.

— Зачем? Здесь очень дорого получится. Уж лучше тогда купить внизу, без пошлины. Если хотите, можно спуститься.

— Пошли. Время еще есть, все равно делать нечего.

Уже в магазине, выбирая коньяк, Ходунов спросил:

— А как вы планируете организовать наш быт в Женеве? Вы ведь наверняка это тоже продумали.

— Конечно. Я заказал два номера в той гостинице, где вы жили в последний раз. Нельзя же было брать один номер. Не так поймут. Но не обольщайтесь, жить-то мы будем в одном номере.

— Понял, — кивнул Ходунов. — Ну, в нашей ситуации другого варианта просто нет. А вы иностранный язык знаете какой-нибудь?

— Практически нет. Учил английский, но почти без всякого толку.

Когда они заняли свои места в самолете, Друзин напомнил Ходунову:

— Мы хотели посмотреть ваш список.

— Да, конечно. — Ходунов достал из сумки блокнот. — Вот, одиннадцать пунктов. Ну, я их просто для себя обозначил. Могу дать пояснения по каждому пункту.

— Давайте, — серьезно сказал Друзин.

— Так, пункт номер один. Это замок в Шильоне. Там, в замке, на уровне второго этажа есть внутренний двор. И со двора есть выход на дорожку, которая уступом идет вдоль стены. Обычно по этой дорожке никто не ходит. Место подходящее.

— Понятно. Дальше.

— В Женеве на набережной в парковой зоне есть такие небольшие каменные павильоны. По виду им не меньше ста лет, и выглядят они довольно неказисто. Три из этих пунктов — это как раз такие павильоны. Ну, и все остальные точки такого же плана — в Женеве во многих местах есть такие хозяйственные сарайчики, где уборщики хранят свой инвентарь. Они, как правило, скрыты кустами. Такой сарайчик есть у фонтана в парке, у летнего дворца на другой стороне озера.

— Понял. А какое место из этих в Женеве вы бы сейчас выбрали?

— Нет особых предпочтений. Надо спокойно, методично осмотреть все. Я не исключаю, что ещё какое-то место всплывет. Походим, посмотрим.

— Ну и на сколько же дней вы планируете наши поиски?

— Три-четыре дня будет достаточно. За это время или уж найдем, или…

— Будем надеяться, что никаких «или» не будет, — усмехнулся Друзин и потянулся в кресле. — Найдём. Обязательно.

Вскоре принесли обед, и Ходунов позволил себе ещё одну рюмку коньяка из той бутылки, что они купили. Коньяк оказался таким хорошим, что Ходунов позволил и ещё одну. Друзин коньяк не пил. А потом Ходунов уснул.

Сквозь сон Ходунов услышал, как объявили посадку и предложили пристегнуть ремни. Он открыл глаза.

Самолет сильно накренился, делая поворот, как будто специально показывая в иллюминаторах сверкающие белоснежные заснеженные вершины, выделяющиеся на их фоне черные зазубрины скал. А ниже — плотная, неподвижная вата облаков, казавшихся такими, что по ним можно было ходить. Даже не верилось, что через несколько минут самолет сможет нырнуть туда и приземлиться.

— А погода-то в Женеве, похоже, неважная, — сказал Ходунов, протирая глаза, обращаясь к Друзину, который рассматривал яркую картину сверкающих гор в иллюминаторе на противоположной стороне.

— Да, облачность, — ответил Друзин, повернувшись к Ходунову.

— Что-то вид у вас усталый, — сказал Ходунов, взглянув на Друзина. — Вы хоть поспали немного?

Сам-то Ходунов чувствовал себя намного лучше. Напряжение, которое не спадало с раннего утра, ушло. Друзин отрицательно покачал головой.

— Ну и напрасно. — Ходунов попытался вытянуть ноги, затекшие от долгого сидения в том узком пространстве, которое, по мысли создателей самолетов, должно быть вполне достаточным для пассажиров туристического класса. — Пользовались бы случаем. Тут-то я уж точно никуда не денусь. Не полезу же через вас. Или вы боитесь, что я вас задушу?

Друзин повернул голову к Ходунову и хмыкнул:

— Просто никак не спалось. А душитель из вас, конечно, тот еще. Но я смотрю, вы оживились. К добру ли это?

— К добру, к добру, — улыбаясь и потягиваясь в кресле, сказал Ходунов. — Это коньяк, наверное. Целебное действие.