Уильям Лэшнер - Меченый

– Тогда скажите, как в дело оказалась замешана девочка.

– Какая девочка?

– Девочка с фотографии. Шанталь Эдер.

– Никогда ее не видел.

– Джоуи!

– Нет, я узнал фотографию. В свое время она была напечатана во всех газетах. Девочка потерялась примерно в то же время, когда мы ограбили Фонд. Это та девочка, правильно?

– Правильно, – сказала Моника.

– Но не она ошивалась вокруг все то время, когда мы готовились.

– О чем вы говорите? – спросил я. – Кто ошивался?

– Тедди был настоящий Крысолов из сказки. Его любили все дети. У него всегда находилась конфетка или игрушка. Таким он был человеком. А один ребенок все время вертелся вокруг нас, вертелся, как мотылек у света. Светловолосый мальчик.

– Как его звали? – спросила Моника.

– Да разве сейчас вспомнишь, – ответил Джоуи. – Кто его знает…

– Я знаю, – сказал я.

Расследование буксовало, потому что отсутствовал ключевой свидетель. Иногда бывает трудно найти человека, а иногда – легче легкого.

– Что вы здесь делаете? – крикнул он.

В душной и грязной комнате царил жуткий беспорядок. На полу валялась одежда и остатки еды, постель была скомкана. Пахло нездоровым, кислым потом. На экране компьютера, перед которым он сидел, мертвенно-бледные и красноватые тона человеческой плоти неожиданно сменились фотографией покатого зеленого холма под голубым небом с редкими облаками.

– Сюда никому не разрешается входить, – сказал он. – Убирайтесь к черту! Оба.

На нем была грязная футболка, рваные трусы, черные носки. На носу сидели очки. Руки дряблые, лицо небритое, ноги, покрытые черными волосами. Когда он повернулся к нам, на его лице отражалось испуганное негодование святого имама, в чью мечеть ворвались мрачные крестоносцы.

– Привет, Ричард, – сказал я. – Как порнушка?

– Моника, – захныкал он, – убери его из моей комнаты.

Она посмотрела на беспорядок, покачала головой, подняла с пола мятые тренировочные штаны и бросила их брату.

– Надень.

Он прикрылся штанами.

– Уходите. Прошу вас.

– Это вряд ли, – сказал я. – Нам нужно поговорить о деле.

– Моника.

– Надень брюки, Ричард, – попросила она.

Он посмотрел на сестру, потом на меня, опять на сестру, встал и повернулся к нам спиной. Кожа цвета крутого яйца обвисала на пояснице, шею покрывали прыщи. Я вдруг осознал, насколько свежий воздух полезен для здоровья. Ричард натянул тренировочные штаны и повернулся к нам лицом.

– Теперь уйдете?

Я подошел к столу, заваленному объедками, банками из-под содовой, обрывками бумаги, журналами, свернутыми колготками. «Колготки?» Я поработал мышкой, и зеленеющий холм сменился мертвенно-бледной плотью. Склонив голову, я подождал, и на экране восстановились конечности, груди, губы и мужские орудия любви.

– Вот это да, – сказал я. – Ищете материалы для своего веб-сайта, Ричард?

Он нажал кнопку на мониторе, и экран опустел.

– Чего вы хотите?

– Как я уже говорил, нам нужно обсудить одно дело.

– Какое дело?

Я указал на опустевший компьютерный экран. Ричард посмотрел на него, потом перевел взгляд на сестру. Она пожала плечами.

– Мы обсудили этот вопрос, – ответила она. – Я готова тебя выслушать.

– Хорошо. Отлично. – Ричард потер руки. – Я знал, что могу на тебя рассчитывать, Виктор. Я уверен, что у нас все получится. Присаживайтесь.

– Куда? – спросил я, обводя взглядом комнату.

– Сюда. – Он бросил покрывало поверх вороха простыней и одеял. – Садитесь сюда.

Я посмотрел на грязное покрывало, покачал головой и прислонился к дверному косяку.

– Я постою.

– Присаживайся, Моника.

Ричард указал на постель.

Моника неуверенно примостилась на краешке кровати, сложив руки на коленях.

– Хорошо. – Ричард развернул кресло, сел в него и наклонился вперед, словно заключающий сделку коммивояжер. – У меня есть опыт работы с такими сайтами, поэтому я знаю, что нас ждет успех. Начнем с фотографий и небольшого чата. Вести его буду я, потому что знаю, что хотят услышать парни и как уговорить их расстаться с деньгами. Кроме того, я буду отвечать на электронные письма. Возможно, потом мы установим веб-камеру, но только потом, когда ты освоишься. А пока хочу начать с малого. Несколько фотографий, немного объявлений, минимальная плата за разговор с Моникой по Интернету и немного предметов на продажу.

– Каких предметов? – спросил я.

– Ну, нижнее белье, которое носила Моника.

– Ричард, тебя не смущает, что мои фотографии окажутся на таком сайте? – спросила Моника.

– Это всего лишь цифровые фотографии. Все виртуально. Положись на меня, Моника. По сравнению с тобой половина девочек на сайтах, которые приносят большие деньги, – настоящие чучела. Все дело в отношении. Тебе просто придется немного поработать.

– Что насчет фотографий? – спросил я.

– Я буду снимать сам. У меня есть фотокамера. Мы можем устроить студию в подвале, натянуть пару простыней для фона. Или снимать можешь ты, Виктор, если захочешь.

– Какого рода будут снимки?

– Послушайте, я не говорю о жестком порно. Пока. Всего лишь немного задницы, немного груди. Длинные ноги, надутые губки. Можно поднять рубашку. Это просто приманка, чтобы заставить аудиторию раскошелиться.

– И ты действительно хочешь, чтобы я это делала? – спросила Моника.

– Мы говорим только о фотографиях, – ответил Ричард. – А деньги придут большие, намного больше, чем ты зарабатываешь рабским трудом у этих дурацких адвокатов. Не будем делать ничего, что тебе не понравилось бы, Моника. Если хочешь, даже подберем новое имя.

– Например, Шанталь, – сказал я.

Он вздрогнул, словно получил пощечину. Выражение восторженности на его лице поблекло.

– Я имею в виду, что нужно быть последовательным, Ричард. Вы собираетесь торговать одной сестрой. Так почему бы не использовать имя другой сестры, той, которую вы уже продали?

– О чем ты? О чем он говорит, Моника?

– Мы говорим о Тедди, – объяснил я. – Мы говорим о том, как ваш дорогой друг Тедди покончил с Шанталь.

– Моника?

– Я тебя не виню, Ричард. Ты был такой же жертвой, как она. Просто нам нужно знать, что произошло.

У Ричарда задрожали губы.

– Я ничего не знаю. Я говорил тебе раньше. Я всем уже говорил. Ничего.

– О, Ричард! – Моника встала с кровати, подошла к брату, опустилась перед ним на колени и прижалась головой к его ляжкам. – И ты все время держал это в себе… Как ты страдал!

Губы у Ричарда дрожали сильнее, на глазах появились слезы.

– Моника, – с трудом выдавил он.

– Оглянись вокруг, Ричард. Посмотри, что случилось с тобой. Посмотри на эту комнату. Ты мой старший брат, мой герой. Взгляни на себя. Держать все в себе и жить так, как живешь ты, тяжелее, чем рассказать правду о том, что произошло.