Итан Блэк - Мертвый среди живых

«За последние недели я много прочел о серийных убийцах, просмотрел хронику, изучил специальную литературу. Когда начинаешь заниматься этими людьми, в глаза бросается одна вещь — они попадаются только потому, что их действия растянуты во времени. Черт, дай тупому полицейскому или любому агенту-идиоту несколько месяцев на поиски, годы на слежку, и он обязательно найдется. Вполне естественно. Я не допущу такой ошибки».

В непринужденной широкой улыбке Уэнделл демонстрирует упругие блестящие щеки, отливающие бумажной белизной, которая остается даже после самого искусного пластического хирурга. Уэнделл не выделялся из общей массы после полученной им страшной травмы лица именно благодаря пластическому хирургу.

Он задерживается на Гранд-Арми-плаза, где поток машин огибает триумфальную арку, установленную в память о Гражданской войне. Во всех пособиях по саморегуляции подчеркивается, что, когда задумываешь грандиозный проект, очень важно уделять внимание повседневным радостям. В последней новинке «Маленькие поступки приносят большие деньги» — бестселлере издательства «Саймон и Шустер» — сказано: «Намечая крупное дело, не давайте логике подчинить себя полностью и не забывайте о ежедневных удовольствиях. Вы удивитесь, как это поможет вам сохранить работоспособность».

Именно поэтому Уэнделл останавливается и заставляет себя оглядеться и запечатлеть в памяти вид этой красивой площади, прежде чем покинуть ее навсегда. Если план сегодня сработает, он не вернется назад.

«Избежать другой ошибки… не оставить следов».

Майский воздух чудесен, а небо такое голубое. Он подозревает, что через несколько часов эти простые радости будут восприниматься совсем иначе. Он говорит себе: «Как прекрасны эти огромные дубы! Как мирно и приятно их соседство!»

Действует! Поразительно, насколько послушное изменение взгляда на вещи может ободрить. Поблескивающие желтые такси, курсирующие по Уэст-Проспект-парк, внезапно становятся олицетворением лучшего из отлаженной суеты города — он ощущает изумительный аромат духов проходящей мимо молодой женщины. Каблучки звонко стучат по тротуару, безукоризненные бедра плавно перемещаются в такт шагам, лопатки чисто по-женски слегка подрагивают под просторным шелковым платьем цвета лайма.

«Ну я пошел, — говорит Уэнделл в микрофон, словно прощаясь с супругой, хотя на самом деле слова предназначены блондину. — Позже я отчитаюсь полностью. Узнаешь все подробности. Пока».

Сердце забилось быстрее, и он сливается с толпой, которая пересекает черное как смоль пространство Гранд-Арми-плаза и стекает ко входам на станцию подземки, через турникеты, к переполненным платформам. Возможно, вход в ад выглядит именно так.

Когда поезд въезжает на станцию, Уэнделл сосредоточенно вспоминает, все ли положил в дипломат. Однако он ни за что не раскроет его, когда вокруг столько народу. Окруженный нетерпеливой толпой, он входит в раскрытые двери, думая о том, что надо будет надиктовать потом на ленту: «Если бы копы вздумали проверять сумки в подземке, как это делается в аэропортах, то закатали бы меня в тюрьму „Рикерс-Айленд“, а там мне и конец».

Но полиция никогда не проверяет сумки у пассажиров в метро. При такой скрупулезности город не смог бы функционировать. Простейшая поездка стала бы кошмаром для службы безопасности. Рухнула бы вся система перевозок.

Автоматические двери закрываются, поезд трогается, мигая огнями и унося Уэнделла под Бруклином к Ист-Ривер… возможность пойти на попятный тает с каждой минутой… мимо пролетают названия знакомых станций: «Невинс-стрит»… «Хойт-стрит»… «Боро-Холл»; теперь Уэнделл едет в туннеле под большой черной Ист-Ривер к «Чэмберс-стрит» на Манхэттене, где пересаживается на другую ветку.

Его решимость растет вместе с учащающимся сердцебиением. Уэнделл выходит на станции «Шеридан-сквер» и поднимается на Седьмую авеню, где, щурясь от яркого солнечного света — бесчисленные окна, блестящие остроконечные крыши и машины усиливают его яркость, — он начинает вести себя как разведчик на вражеской территории и старается как можно незаметнее пройти через район Гринвич-Виллидж. Уэнделл смотрит на часы — в положенное время укладывается. «Каждый прохожий — потенциальный свидетель; надо немедленно переодеться в первый костюм».

Он переодевается в туалетной комнате работающего круглосуточно ресторанчика «Парфенон». Пока играет музыкальный центр и официанты, перебрасываясь шутками по-гречески, моют руки, Уэнделл в закрытой кабинке надевает темный парик и очки в черепаховой оправе. Затем проверяет оружие — пистолет девятого калибра целехонек и лежит в дипломате сверху. Он вынимает оттуда пакетик с хлебными крошками и перекладывает в карман. В главное помещение он входит прихрамывая.

Ресторанчик забит студентами Нью-Йоркского университета, местными жителями и безработными актерами. Сидя на табуретах за виниловой стойкой, посетители говорят о делах — любимая тема в Нью-Йорке — или ждут своей очереди, чтобы сесть за столик. Голоса перекрывают неумолкающее радио. Люди рассказывают друг другу: «Я написал новый киносценарий… Мне позвонили по поводу нового предложения акций. Есть квартира с двумя спальнями, ее скоро можно будет снять за небольшое вознаграждение наличными прямо мне, и тогда я дам номер телефона старушки, освобождающей жилье…»

Никто не замечает, как Уэнделл Най проходит через зал и выходит на улицу.

Сердце грохочет так, что не слышно шума уличного движения на Четвертой Западной улице. Через три коротких квартала он уже на Шестой авеню, где работает Габриэль Вьера. Там, подходя к городскому скверику — асфальтированной баскетбольной площадке, обнесенной сеткой, — расположенному между Бликер-стрит и Четвертой Западной, он замедляет шаг. «Сядь на скамейку и жди, когда Габриэль придет на работу. Сделай вид, что ты чем-то занят».

7.10.

Сзади — баскетбольная площадка, напротив, через улицу, — аптека, кинотеатр, пиццерия, кафе. Из кармана торчит пакетик с крошками. Опустив голову и отвернувшись, Уэнделл Най кормит голубей, поглядывая на одно из окон второго этажа дома напротив. В книгах о серийных убийствах его поразила одна деталь — свидетели замечают на улицах незнакомых людей, когда те слоняются без дела. Может быть, какой-то первобытный инстинкт, рудиментарная способность чувствовать хищника. Уэнделл вспоминает историю некоего чикагского убийцы Джерома Винсента Бека, который зарезал шесть женщин на городских автостоянках. В конце концов его арестовали, но лишь благодаря тому, как он вел себя до совершения преступлений. В поисках жертвы Бек болтался вокруг стоянок. Было очевидно, что он ничем не занят, но явно что-то высматривает. Потому-то его и заметили, опознали и в итоге повесили.