Итан Блэк - Мертвый среди живых

— Вы сделаете на этом миллионы, — говорит Воорт, а тем временем освещение тускнеет и кондиционер начинает затихать, но потом запускается снова.

Воорт слышит, как по крыше стучит дождь. Гроза наконец-то разразилась.

«Черт возьми, может быть, мы спугнули Уэнделла?»

Но на самом деле он не верит, что это возможно.

— Управление сэкономит миллионы, — говорит Прист. — Так почему бы мне на этом не сделать деньги? Я получаю распределение зон застройки. Получаю скидку по налогам. А они получают новое здание. Несколько лет управление осторожничало насчет привлечения частного капитала. Теперь они летят в тартарары и им нужна помощь. Что ж, есть сотни видов частной помощи. Победа везде и во всем.

«Сначала ты грабишь их вслепую, а потом получаешь контроль над обломками. Может быть, именно это переполнило чашу терпения Уэнделла?»

Радио отвлекает внимание от макета, и слышно, как Салливан кричит:

— Опять это такси! Это оно, оно!

— Он ждал, когда начнется дождь, — говорит Мики.

— Оставайтесь здесь, — приказывает Воорт Присту, но в этом нет необходимости, потому что он не из тех, кто стремится навстречу опасности.

Прист дико озирается.

Воорт и Мики бросаются к двери.

Как там говорится? «Когда мир рухнет, то это будет не взрыв, а плач»? Когда наступит финал, он кончится еле слышным тончайшим вздохом. Последним медленным вздохом. Облачко пара, исчезающее в воздухе.

Когда детективы подбегают к лужайке перед фасадом, Салливан держит водителя на земле лицом вниз. Льет как из ведра. Воорт с трудом различает предметы на расстоянии пятнадцати шагов. От грома закладывает уши, вместо такси желтое пятно с открытой дверцей, которое зажато между патрульной машиной и «каприсом». Над лежащей на земле фигурой склонились еще двое полицейских — крепко держат таксиста, пока их начальник не защелкнет наручники.

Сосредоточившись на водителе-индусе, Воорт замечает рядом с ним на лужайке бумажный пакет, которого здесь раньше не было. Ясно, там что-то есть, и Воорт думает: «Что же в этом пакете?»

Салливан переворачивает водителя, и Воорт понимает, что это не Уэнделл — еще не видя лица, а потом различает испуганные глаза, смуглую кожу, мокрую от дождя бороду и длинные волнистые волосы: тюрбан сбит набок.

— Это не он.

— Что? — произносит Салливан, а водитель говорит:

— Отпустите, мистеры. Он велел передать пакет.

— Кто? — спрашивает Салливан, словно они не знают.

— Еврей.

— Где ты его видел?

— На Ривердейл-авеню. Я ехал по шоссе семь-одиннадцать, — лепечет человек, трясясь от страха и глядя на вооруженных полицейских, которые кажутся почти такими же перепуганными, как и он.

— Уберите оружие, — велит Воорт.

В нем рождается, растет некое осознание.

Водитель дрожит, ливень прижимает его шелковую рубашку к телу, бьет по листве деревьев, а земля, кажется, отражает его гул.

— Еврей сказал, что здесь проходят учения, и просил доставить еду точно в двадцать три сорок. Сказал, что даст большие чаевые — двадцать долларов.

— Еду? — переспрашивает Мики и смотрит на пакет так, словно только что его увидел.

Зрачки Салливана расширяются.

— Уходите! Все! Быстро!

Дело набирает обороты, полицейские отходят назад, а Воорт не двигается — просто не отрываясь смотрит на пакет и знает, что предупреждение Салливана напрасно, ведь Уэнделл знает — если полицейские здесь, то пакет не окажется внутри дома Приста.

Взявшись за пакет, Мики спрашивает:

— Если мы все на лужайке перед домом, то кто охраняет заднюю лужайку?

Кто-то кричит: «Туда!» — поскольку Салливан бросается на задний двор с криком: «Один из вас — в дом!»

Большая круговая оборона смята в минуту. Полицейские мчатся во все стороны. Мики бежит к неохраняемой дороге посмотреть, не едет ли кто. Зовет на помощь индус:

— Наручники давят, сэр!

А Воорт переворачивает пакет и вытряхивает содержимое, пытаясь прикинуть, что там. И конечно, оттуда выпадают сандвичи. Теплые сандвичи в целлофане, кока-кола, салфетки и еще что-то небольшое.

Что-то в пару дюймов длиной лежит на траве. Пластиковое, прямоугольное.

Еще одна пленка?

Но зачем посылать пленку, если только…

И Воорт видит наконец ответ, засовывая пленку в карман.

Позади дома Уэнделла тоже нет.

Мики на улице, Салливана нет, и полицейские исчезли.

Воорт наедине с водителем, который говорит:

— Наручники очень сильно давят, сэр. Очень-очень сильно.

Обычно признание — один из самых лучших моментов следствия. Все нити сводятся воедино. Непонятное час назад выстраивается в логические цепочки и становится таким ясным, что удивляешься, почему раньше этого не понимал.

«На каждой следующей пленке ты говорил все дольше, Уэнделл. И теперь ты хочешь, чтобы мы прослушали эту, не так ли? Потому что, слушая запись, мы потеряем последние минуты и ты успеешь закончишь свои дела».

Воорт бежит к Мики, который нервно скользит взглядом по улице, ожидая нападения с любой стороны. К Воорту вдруг приходит понимание, что совершенно бесполезно пытаться остановить то, что должно произойти.

— Ключи, — задыхаясь, произносит Воорт. — Ключи от машины.

— Ты уезжаешь?

— Он не появится.

— Ты в своем уме?

— Он и не шел сюда! — перекрикивает ливень Воорт.

— О чем это ты? Таксист говорил с ним. Он уже в чертовом доме.

Воорт хватает напарника за грудки, Мики говорит «ладно-ладно» и отдает ключи.

Воорт бежит к «капрису», но тот заклинен между такси и патрульной машиной. Вся эта проклятая улица заставлена автомобилями, которые стоят бампер в бампер, потому что их водители сговорились — нью-йоркская повадка — сторониться удобных стоянок. Недостаточно и места, чтобы развить скорость, отодвинуть такси или патрульную машину с пути.

В рации на поясе Воорта раздается пронзительный крик Салливана:

— Задние двери заперты!

— Остаешься здесь и проверяешь все, — говорит Мики сзади. — Ты слышал, что сказал Салливан. Даже Прист знает, что Уэнделл идет.

В такси нет ключа зажигания. Ключа от патрульной машины, разумеется, тоже нет, и Воорту приходится возвращаться к водителю такси, приходится успокаивать промокшего перепуганного человека, говоря, что в конце концов кто-нибудь снимет наручники, и поэтому водитель позволяет Воорту ощупать его карманы в поисках ключей.

— Неужели в кармане их нет? Они, должно быть, упали в траву, когда тот мужчина сбил меня с ног.

Полицейский по рации сообщает:

— Я с Пристом. С ним все в порядке.

Воорт становится на колени на лужайке.

Ползая в грязи, он в ярости пытается найти ключ и объясняет Мики:

— Уэнделл тихий. Посвятил жизнь детям, и ученики любили его. Он вроде героя Джимми Стюарта из фильма «Жизнь чудесна».