Наталья Нечаева - Скинхед

Стыров хотел. Очень. Особенно сейчас.

— Коллега, — набрал он номер внутренней, стопроцентно защищенной от прослушки сети. — Я по поводу заказа 16701.

— Слушаю.

— Насколько точны ваши выводы?

— В данном случае — 99,9 процента — лениво отозвался голос.

Полковник терпеть не мог общаться с людьми из «Медпункта»: более чванливых и напыщенных сотрудников он в своей жизни не встречал. Хотя… Точность их исследований была безукоризненной, это признавали все, Стыров в том числе.

— То есть ошибка все-таки возможна? — хищно спросил он.

— Конечно. В одном случае из десяти тысяч подобных. Но ваш случай сюда не относится.

— Почему?

— Вам как, попроще объяснить, чтоб вы поняли, или сказать, как есть?

— Попроще, — проглотил хамскую реплику Стыров. — Как есть.

— Ну, вы, конечно, в курсе, что геном человека на 99,9 процента идентичен у всех человеческих особей. Одинаков, короче. А вот оставшиеся 0,1 процента как раз и отвечают за индивидуальные особенности, такие как цвет глаз, волос и так далее.

— Коллега, — простонал Стыров, — мне бы ближе к вопросу, без вводной лекции.

— Генетическая генеалогия, с помощью которой мы проводили исследование, открывает доступ к той части ДНК, которая передается неизменной по мужской линии от отца к сыну. Это — игрек-хромосома. Она в своем роде уникальна, потому что совершенно не подвержена кроссинговеру в каждом новом поколении. В процессе теста специальных маркеров последовательность оснований в них повторяется…

Как глухарь на току, абонент на том конце провода пел хвалебную песнь генетике и собственной научной значимости, а Стыров, уже совершенно не слушая, внутренне возносил точно такую же хвалебную песнь себе.

Было за что! Не зря, слушая рассказ Елисеева о перипетиях личной жизни прокурора города, он стотысячным чувством унюхал, услышал, углядел: не все так просто! В этой истории есть что-то еще! И не зря после ухода зама руки сами потянулись к фотографиям.

Он долго держал перед собой два снимка — прокурора и убийцы, — пока наконец не увидал того, что не разглядел до него никто. Никто! Лица на черно-белых фотографиях были похожи. Очень! Особенно резко очерченные специфически треугольные скулы. С чуть косоватой правой стороной. И уши. Одно, левое, располагалось заметно ниже другого, правого.

Уши-то как раз его и зацепили. Он всегда обращал внимание на эту часть тела. С того самого памятного вечера, когда совершенно неожиданно для себя стал мужчиной.

Стыров улыбнулся, вспомнив.

Сколько ему было? Пятнадцать? Да, только исполнилось. Наигравшись с пацанами в футбол и перепачкавшись до невозможности, он помчался к морю, окунуться и сполоснуть пропотевшую одежду, вставшую на жаре колом, чтоб мать не кричала и не ругалась. Среди огромных валунов где ледяная горная речушка впадала в море, выстирал штаны и футболку, разложил на раскаленных камнях и нагишом прыгнул в воду. Плескался в теплой соленой синеве, нырял, громко отфыркиваясь, ухал и ахал, попадая в холодные прыткие струи речушки, не успевшие смешаться с ленивым прогретым морем. Берег был пуст, отдыхающие заходили сюда редко, а местные жители в эту пору море и вовсе не жаловали — осень.

Свежий и гибкий, он, не торопясь, вышел на прибрежную гальку и тут же увидел ее. Женщина стояла среди серых валунов, как раз там, где сушилась его одежда. Красивая, явно не местная, в открытом голубом сарафане, она держала в руках его синие семейные трусы и странно улыбалась.

— Какой у тебя инструмент! — восхищенно проговорила она, не сводя глаз с его члена.

Пятнадцатилетний Коля дико, невыносимо застеснялся. Он и сам знал, что голышом выглядит почти что уродцем: член болтался практически до колен, — и все ребята потешались над ним: надо носить женские панталоны на резинке, чтоб хозяйство не вываливалось!

Прикрыв пах ладонями, он растерянно остановился.

— Зачем ты прячешь такое сокровище? — хрипловато и тягуче спросила незнакомка в голубом. — Иди сюда!

Конечно, выросший в курортном приморском городке, он и раньше достаточно слышал о распутстве отдыхающих, о взрослых тетках, соблазняющих местных парней. Многие его друзья потеряли невинность именно таким образом — с жадными до утех курортницами прямо на пляже…

— Иди ко мне, — повторила она, — не бойся, дурачок.

И он подошел, по-прежнему стесняясь и краснея.

— Какой ты красивый, как Аполлон, — проговорила она, отводя от паха его ладони и опускаясь перед ним на колени прямо на гальку.

А дальше…

Опомнился он лишь тогда, когда женщина столкнула его с себя на землю.

— Жарко… У тебя это впервые, малыш?

Он кивнул.

— Милый! — Она повернулась на бок и через секунду оказалась над ним. Поерзала, охнула, нанизавшись на снова воспрявший член, и все понеслось сначала…

— Какие у тебя смешные уши, — проворковала она чуть позже, все еще находясь сверху и рассматривая его внимательно, будто стараясь запомнить. — Никогда не видела, чтобы одно было выше другого на целый сантиметр! Странная асимметрия.

Ночью он долго рассматривал себя в зеркало, даже нашел школьную линейку, чтобы замерить уши. Незнакомка оказалась совершенно права: левое размещалось ниже правого на целый сантиметр! От воспоминаний о голубом сарафане член напрягался, разбухал и становился вовсе гигантским. Однако юношу это уже не беспокоило — наоборот, — ведь незнакомка сказала, что это не просто хорошо — прекрасно! Как она выразилась? Береги свой хоботок — в нем твое счастье.

Утром он помчался на валуны и прождал ее там до самого вечера. Она не пришла. Ни в тот день, ни потом. Больше он не видел ее никогда в жизни, но никогда и не забывал…

Чуть позже Коля случайно обратил внимание на то, что и у отца, и у младшего брата уши тоже были не на месте. Не так откровенно, как у него, но…

Вот это сходство ушей на фотографиях и заставило Стырова позвонить давнему знакомому, как раз начальнику того, что соловьем заливается в лежащей на столе трубке, и задать всего лишь один вопрос: может ли у двух блондинов родиться брюнет?

— Может, — ответил приятель. — Если в предыдущих коленах, то есть среди бабушек или прадедушек, был хоть один брюнет. Но точный ответ может дать только ДНК-тест.

Результаты этого ДНК-теста и лежали сейчас перед ним, неопровержимо доказывая, что прокурор города Корнилов является родным отцом скинхеда-убийцы Ивана Баязитова.

Сам собой вспомнился рассказ Асии о муже-профессоре, узнавшем в пятьдесят лет, что не может и никогда не мог иметь детей и что ребенок, им воспитанный, чужой.

Видно, корниловская мамаша согрешила именно с брюнетом… И проявилось это лишь во втором поколении, у внука…

— Ну что, будете записывать код? — донесся из трубки недовольный голос собеседника.