Харлан Кобен - Чаща

— Да. Что нам делать?

— Ничего, Алексей. Прошло столько лет.

— Подобные преступления в этой стране не имеют срока давности. Начнется расследование.

— И что выяснится?

Кокоров промолчал.

— Все в прошлом. Нет необходимости защищать комитет или страну.

Молчание. Алексей поглаживал подбородок, смотрел в сторону.

— Что такое?

— Тебе недостает тех дней, Сош? — спросил Алексей.

— Мне недостает молодости. Ничего больше.

— Люди нас боялись. Все дрожали, когда мы проходили мимо.

— И что, это было хорошо, Алексей?

Улыбка Кокорова скорее пугала. Зубами, очень мелкими для такого рта, он напоминал грызуна.

— Не притворяйся. Мы обладали властью. Мы были богами.

— Нет, мы были громилами, выполняли грязную работу богов. И властью обладали они. Мы боялись, а потому заставляли остальных бояться еще больше. Вот откуда это ощущение крутизны — мы запугивали слабых.

Алексей отмахнулся:

— Просто ты постарел.

— Мы оба старики.

— Не нравится мне, что все это возвращается.

— Тебе не понравилось и возвращение Павла. Потому что он напоминает тебе своего деда, так?

— Нет.

— Человека, которого ты арестовал. Старика и его престарелую жену.

— Думаешь, ты был лучше, Сош?

— Нет. Знаю, что не был.

— Решение принимал не я. Ты знаешь. На них донесли, мы отреагировали.

— Именно так. Боги отдали тебе приказ. Ты его выполнил. И по-прежнему чувствуешь себя крутым?

— Дело не в том.

— Как раз в этом.

— Ты сделал бы то же самое.

— Да, сделал бы.

— Мы шли на все это ради высокой цели.

— Ты когда-нибудь в это верил, Алексей?

— Да, и сейчас верю. До сих пор удивляюсь, как мы могли допустить такие ошибки. Неужели не способны были просчитать, какую опасность несла с собой свобода?

— Я не удивляюсь. Мы были головорезами.

— И что произойдет теперь? — спросил Кокоров после долгой паузы. — После того как нашли тело?

— Может, ничего. Может, умрет кто-то еще. А может, Павел наконец-то получит шанс узнать свое прошлое.

— Разве ты не говорил ему забыть об этом? Не говорил, что не следует тревожить покой мертвых?

— Говорил, — ответил Сош, — но он не послушал. И еще непонятно, кто из нас окажется прав.

В палату заглянул доктор Макфадден, сказал, что мне крупно повезло: пуля прошла навылет, не задев ни одного жизненно важного органа. Мне всегда хотелось смеяться, когда в фильме героя ранили, а он продолжал идти по жизни, словно ничего не случилось. Но, по правде говоря, многие пулевые ранения заживали быстро. Лежать или сидеть на кровати я мог и дома.

— Меня больше беспокоит удар по голове, — признал доктор.

— Но я могу ехать домой?

— Поспите немного, хорошо? Посмотрим, как вы будете себя чувствовать, когда проснетесь. Думаю, ночь вам лучше провести здесь.

Я уже собрался возразить, но что я выгадывал, требуя отправки домой? Чувствовал себя скверно, да и выглядел, наверное, соответственно. Только напугал бы Кару.

В лесу нашли еще одно тело. Я все еще не мог сжиться с этой мыслью.

Мьюз факсом отправила в больницу предварительное заключение коронера. Многого они еще не знали, но мне уже с трудом верилось, что это не моя сестра. Лоуэлл и Мьюз еще раз проверили список женщин, пропавших в этом районе, и ни одна не соответствовала найденному скелету. За исключением моей сестры.

Пока коронер не определилась с причиной смерти. Удивляться не приходилось, учитывая состояние скелета. Если жертве перерезали горло ножом или похоронили заживо, установить причину смерти не представлялось возможным. На костях-то никаких следов не было. Хрящи и внутренние органы давно исчезли, став легкой добычей обитающей в земле живности — например червей.

Я сосредоточился на ключевом моменте — углублении на лобковой кости.

Жертва рожала.

Вновь задумался. Могло ли такое быть? При обычных обстоятельствах я бы лелеял надежду, что это не моя сестра. Но если из земли вырыли не ее скелет, то чей? Неужели в тех же местах и в то же время убили и зарыли в землю девушку, никоим образом не связанную с лагерем?

Такого просто не могло быть.

Что-то я упускал. Что-то важное.

Я достал мобильник. Нашел телефон Йорка и набрал его на аппарате, который стоял в палате.

— Есть что-нибудь новое? — спросил я.

— Вы знаете, который час?

Я не знал. Посмотрел на часы:

— Начало одиннадцатого. Есть что-нибудь новое?

Он вздохнул:

— Баллистики подтвердили то, что мы и так знали. Силверстайн пользовался одним и тем же пистолетом, когда стрелял в вас и убил Джила Переса. И хотя анализ ДНК займет несколько недель, известно: кровь на заднем сиденье «фольксвагена» и кровь Переса — одной группы. Поэтому, пользуясь спортивной терминологией, можно сказать, что игра закончена.

— Что сказала Люси?

— По словам Диллона, она нам ничем не помогла. Пребывала в шоке. Сказала, что ее отец был не в себе, вот, вероятно, и вообразил что-то.

— Диллона это устроило?

— Конечно, почему нет? В любом случае наше дело закрыто. Как вы себя чувствуете?

— Погано.

— Диллона тоже однажды подстрелили.

— Только однажды?

— Зато ранили тяжело. Но теперь он показывает шрам каждой женщине, с которой встречается. Говорит, их это возбуждает. Запомните.

— Уроки соблазнения от Диллона. Спасибо.

— Знаете, что он говорит им, показав шрам?

— «Эй, крошка, хочешь взглянуть на мой пистолет?»

— Черт, откуда вам это известно?

— Куда поехала Люси после разговора с вами?

— Мы отвезли ее в кампус.

— Ладно, спасибо.

Я положил трубку, тут же снял и снова набрал номер Люси. Включился автоответчик. Я оставил сообщение. Затем позвонил Мьюз.

— Где ты? — спросил я.

— Еду домой, а что?

— Я подумал, ты едешь в Университет Рестона, чтобы допросить Люси.

— Уже съездила.

— И?..

— Она не открыла дверь. Но я видела, что в квартире горит свет. Она дома.

— Как она?

— Откуда мне знать?

Мне это не нравилось. Ее отец умер, а она одна в своей квартире.

— Далеко ты от больницы?

— В пятнадцати минутах.

— Как насчет того, чтобы заскочить за мной?

— А тебе разрешат уехать?

— Кто меня остановит? И потом, я же скоро вернусь.

— И ты, мой босс, просишь, чтобы я отвезла тебя к дому твоей подружки?

— Нет, я, прокурор округа, прошу отвезти меня к дому человека, сыгравшего важную роль в спасении твоего босса от верной смерти.

— В любом случае я за тобой подъеду.

Никто не остановил меня, когда я выходил из больницы.

Чувствовал я себя неважно, но бывало и хуже. Я тревожился из-за Люси, и осознавал, что это не просто тревога.

Мне ее недоставало.

Недоставало, как недостает человека, которого любишь. Я мог бы сказать, что это преувеличение, мог бы как-то смягчить фразу, объяснить ощущение чересчур бурными событиями этого дня, ностальгией по тем счастливым временам, когда родители были вместе, сестра — жива. Черт, даже когда Джейн еще не болела, а радовала тех, кто рядом, и радовалась сама! Но это были бы отговорки.