Алексей Яковлев - Астральный летчик

Алик засмеялся вдруг. Звонко хлопнул ладонью по лбу:

— Теперь я понял, зачем ты Марину подставил на десять тысяч баков! Теперь я понял! Ты и ей хотел доказать, что она без твоих денег в этом земном зеркале никто! Тень, как ты говоришь. Тень!

Василий помрачнел:

— Во-первых, я не ее подставил. А тебя. Мне тебя нужно было проверить.

Алик резко повернулся к нему всем телом:

— Проверил?

— Проверил. — Василий хлопнул Алика по плечу. — Ты все для нее продал. Голым остался. Мужик.

— Она мои деньги не взяла.

Василий его успокоил:

— Ты же гордый. Ты ей ничего не сказал. Она про них и не знала. А во-вторых, я хотел ей доказать, что…

— Что она не от мира сего? — подсказал Алик.— Что она — атавизм?

Василий посмотрел на него с жалостью:

— Она не атавизм. Она-то как раз от этого мира. Родная дочь своей мамы Светы. И папы-профессора. Я ей хотел только наглядно показать, что этот мир — жуткая штука! Что в этом мире только одна сила, одна вера, надежда и любовь!

— Твои деньги?

Василий многозначительно поднял палец:

— Деньги ничьи. Деньги — это предмет без вкуса и запаха. Так! Деньги — это абсолют. Абсолютный эквивалент человека. Только и всего. Деньги — показатель того, что ты стоишь в этом мире! Что ты смотришь на меня так? Я знаю, что ты хочешь мне сказать. — Василий кивнул на дрожащий голубой столбик. — Я не спорю. В том мире — это твой эквивалент. Но мы пока живем в этом. И за этот год Марина уже привыкла к моим деньгам. Для нее уже нет другой жизни. Что и требовалось доказать.

Алик засвистел вдруг набившую оскомину песенку про Ксюшу в юбочке из плюша.

— Слушай, Вася, а зачем тебе моя помощь? Ведь тебе и так хорошо. Многие живут без этого света. Очень многие. И ничего. И не замечают даже. Наслаждаются жизнью. Живи себе, Вася. Тебе и так хорошо.

Василий хмуро сверкнул тусклым черным глазом.

— А мне тебя, Саша, жалко.

— Не надо. Не жалей.

— Ты же не живешь, Саша,— сокрушался Василий, — ты же весь там. Ты же не замечаешь жизни. Не видишь чистоту и свежесть утра. Не чувствуешь запах этих прелых листьев. Не ощущаешь грусти заката. Ты уже там. За закатом. Ты уже умер. Ты здесь — тень. Мне тебя очень жалко, Саша.

— Не жалей меня, Вася, — успокоил его Алик, — не жалей. Не сокрушайся.

Василий помрачнел:

— Ты отказываешься мне помочь?

Алик встал:

— Каждому свое, Вася. Давай разойдемся при своих.

Василий тоже встал. Его загорелое лицо побледнело.

— Ты не хочешь меня вылечить, доктор?! Ты же клятву Гиппократа давал!

Алик усмехнулся:

— Тебе поможет Никита. Он уже многое умеет.

— Никита мне ничем не может помочь! — заорал вдруг Василий.

Вороны, угомонившиеся на ночь, вдруг возмущенно заворчали. Заметались в тенистой кроне, как в рыболовной сетке.

— Он сказал, что меня можешь вылечить только ты! Ты же спас второго АЛа! Ты же ему помог.

Алик поморщился:

— Это совсем другое дело.

Василий крепко обнял Алика:

— Почему другое?! Ты же сам сказал, ты — это я! Ты же подписался даже!!! Помоги мне, Саша. Спаси меня!

Алик за рукава кожаной косухи оторвал от себя Василия:

— Я не могу тебе помочь. Не могу.

— Почему?

— Ты мне правду не говоришь. Я вижу: с тобой что-то происходит, и не могу понять. А правду ты же мне не скажешь, Вася. Все равно не скажешь.

— Скажу, — вдруг выдохнул Василий и сам испугался своего порыва.

Он опустил голову. Крепко провел ладонью по седому ежику.

— Сядем.

Они снова сели на низенькую скамейку у сломанной колонны. Василий с ненавистью посмотрел на дрожащий голубой столбик. Становилось все темнее. От черной колонны на соседний белый крест легла длинная тень. Перерубила крест наискось.

— Взорвал бы этот чертов камень! Бандитов бы нанял и взорвал! Плюнул бы я на всю эту мистику! На эту собачью чушь!

Василий замолчал. Алик терпеливо ждал его признания. Наконец Василий выдавил из себя:

— Все это было бы смешно. Только она меня не узнала, Саша. Понимаешь? Она меня не узнала!

Алик спросил осторожно, как врач:

— Как она могла тебя не узнать?

— А вот так. — Василий тяжело вздохнул. — Ты, говорит, стал совсем другим человеком. Капитан.

— Конечно, — помог ему Алик, — Ты изменился… Поседел… Постарел…

— Да не в этом дело, — со злобой махнул рукой Василий. — Что она, маленькая? Не понимает этого? Дело не в седине. Я действительно стал совсем другим, Саша.

Алик молчал. Боялся помешать ему неосторожным словом.

— Я все жду, Саша, когда ты меня спросишь. Как она спросила: «А где твоя родинка?»

Алик посмотрел на него, и только сейчас заметил, что его смуглое загорелое лицо было совершенно чистым. Никакого намека на родинку не было. Василий ждал, подставив лицо под последний луч уходящего солнца. Алик спросил его серьезно:

— А ты вообще-то он?

Василий мрачно хмыкнул:

— Вот-вот. И она меня так же спросила. Оказывается, эта родинка для нее — самое главное. Ни мои деньги, ни мое положение, ни моя любовь. Родинку ей подавай!

Алик смотрел на него с интересом:

— Как же она согласилась на помолвку?

Василий ткнул пальцем в щеку у рта:

— Вот здесь она была. Еще в прошлом году была. Маленькая, но была. И пропала. За год совсем пропала. И свет мой пропал.

Алик задумался. Засвистел что-то себе под нос, заулыбался рассеянно. Случай был действительно очень интересный: человек, потерявший свое поле, стал изменяться физически. Тут было над чем подумать.

Василий его улыбки не понял. Снова стал закрытым и сухим:

— Марина мне сказала, тебе деньги нужны. Сто тысяч. Это не проблема. Ты их получишь.

— Это не проблема, — весело согласился Алик. — Срочно поехали в лабораторию. Мне нужно тебя на приборах посмотреть.

Василий сморщился. С усилием сдернул с левой руки массивный серебряный перстень. Алик подумал, что это он ему в подарок, и резко возразил:

— Не надо, Вася! Не надо. Мне ничего не надо. Поехали.

Но Василий и не собирался дарить ему перстень. Крепко зажал его в кулаке.

— Если ты мне поможешь, Саша… Ты странный человек, тебе ничего не надо. Но сто тысяч ты возьмешь. И мою дружбу, если захочешь. У меня нет друзей. Я тебя всего на семь лет старше. Подходит тебе такой друг? Друг старик Хоттабыч? Любое твое желание исполню. Любое, Саша!

Алик встал:

— Да ладно. Поехали.

— Садись. За нами сейчас Чен приедет.

— Чен прямо сюда приедет? — удивился Алик.— Как он узнал, что мы здесь?

Василий раскрыл кулак. В темноте сверкнул серебряный перстень.

— Это янки придумали. Сначала они придумали электронный браслет для заключенных, которых из тюрьмы за хорошее поведение домой отпускают. В браслете передатчик. Заключенного везде можно найти. А снимешь браслетку — на пульте тревога. Потом догадались такие же передатчики в супружеские кольца вставлять. «Кольцо верности» — так это у них называется…