Алексей Яковлев - «Прощание славянки»

— А когда они вышли на улицу, историк затащил его в кабак и заставил с ним пить. Оценщик вообще не пил. У него язва. Но историк был очень настойчив, и оценщику пришлось пить. А историк вдруг стал рассказывать оценщику, что Россию погубили жидомасоны!…

Это была неправда! Не об этом я говорил.

Я рассказал ему про свою рукопись. Он меня так внимательно слушал. А я говорил, говорил… Я был счастлив, что кому-то интересно меня слушать… А потом он неожиданно спросил меня про барона. И я рассказал ему все, что знал… Оценщик слушал меня очень внимательно, а потом спросил: «Вы думаете, барон был шпионом?» Я не был тогда уверен в этом. Но заказал еще коньяку и стал рассуждать вслух. Про дуэль Пушкина, про волнения в Петербурге после его смерти, про гвардейские патрули на улицах, про его странное отпевание, назначенное в Исаакиевской церкви, но тайно перенесенное в Конюшенную… Про секретные бумаги Геккерна, которые он оставил в России, а потом требовал у Нессельроде их вернуть. Но так их и не получил… И тогда оценщик сам спросил меня о гарнитуре: «Вы думаете, там что-то есть?» Я уже был хорош, конечно. Я засмеялся и ответил ему загадочно: «А почему бы и нет?» Как он посмотрел на меня после этих слов! Как он на меня посмотрел! А я в душе смеялся. Потому что думал, что шучу, что просто играю на его интересе…

— Хотелось бы узнать — для чего он сливал такую ценную информацию? — закончил «кардинал».

— Вот он почему тебе «Толей» представился! Вот почему он тебя испугался! Он тебя принял за сотрудника КГБ! Понял теперь, Ивас-сик?

— Так вы знали это, Константин Николаевич? — удивился «кардинал».

— А как же! — широко улыбался Константин. — А вы, значит, тоже приняли Ивасика за своего коллегу?

«Кардинал» нахмурился.

— Проверить, кто он такой на самом деле — для меня не составляет труда, Константин Николаевич.

— А гарнитур все-таки перекупили! — смеялся Константин. — Купили! Ну и лопухнулись вы, ребята! Ива— сик расслабился, нафантазировал немножко… У него фантазия богатая. За это я его и ценю…

— Вы сказали раньше, — перебил его «кардинал», — вы сказали, что цените его за звериное чутье?!

— И за чутье ценю! — спасал меня Константин. — А вот за пристрастие к зеленому змию ругаю! — Константин звонко шлепнул меня по колену. — Я тебе поставлю такую клизму, Ивас-сик! Сам поставлю! Такую клизму из битого стекла — ты на всю жизнь очистишься, Ивас-сик! Я понятно излагаю?

«Кардинал» и Дмитрий Миронович молча переглянулись. Константин сокрушенно покачал головой.

— Видишь, Ивас-сик, сколько хлопот на свою жопу мы получили из-за твоей пьяной болтовни? Считай, мы с тобой уже могли быть трупами, а люди лопухнулись на сто тонн баков! Из-за тебя, Ивас-сик! Круто лопухнулись!

— Лопухнулись?! — хрипло взвизгнул Дмитрий Миронович. — А два трупа на струне? И я следующий?! Это — лопухнулись?!

Он хотел еще что-то сказать, но махнул рукой «кардиналу», круто повернулся на каблуках и опять отошел к окну.

«Кардинал» наклонился над столом к Константину.

— Константин Николаевич, допустим, что вы и ваш советник ни при чем. Допустим. Но кто-то убил наших людей. Кто-то уже высчитал нас. Кто-то требует, чтобы мы вернули гарнитур.

— Кто? — спросил его в лоб Константин.

— Тот, для кого вы его покупали. Непосредственно.

— Французы? — сморщился Константин. — Отпадает. Профессор — крупный ученый. Он книги о литературе пишет. Я его знаю лет пять. Извините меня, генерал, за каким ху… профессору людей душить? Как говорится, гений и злодейство — разные понятия. Я понятно излагаю? Он только вчера вечером прилетел. Я все время рядом был… Смешно…

«Кардинал» задумчиво свивал на столе в колечко упругую зеленую леску.

— Значит, есть еще третий?

— Какой третий? — не понял Константин.

«Кардинал» спокойно объяснил:

— Первый — это вы и ваши французы. Второй — это мы. Если не вы и не мы… Значит?

— Вы моих охранников пристрелили! — сказал вдруг Константин. — За такой базар круто ответить придется! Очень круто!

— Он еще угрожает! — рванулся от окна Дмитрий Миронович. — Вы слышали, генерал? Он мне угрожает! В моем доме! Пугает меня!

— Одну минутку, Дмитрий Миронович, — пытался успокоить его «кардинал». — Один нюанс! Всего один!

Но небритого мальчика было уже не удержать:

— Хватит ваших нюансов! Я ни одному его слову не верю! Ни одному слову! Я ждать не могу! Ждать, пока меня самого подвесят!

— Вот я и хочу… — пытался вставить слово «кардинал».

Дмитрий Миронович вдруг успокоился, даже поправил свою красную бабочку под подбородком.

— Вы хотите… А я сделаю! Я спущу с него шкуру! Завтра же его хозяева мне сами позвонят! Завтра же! Разговор совсем другой будет! Вы увидите!

— Можно и так, — пожал плечами «кардинал».

Дмитрий Миронович подошел к Константину.

— Я ни одному твоему слову не поверил… Это твоя работа! Это ты мне мстишь! Из-за нее! Ты все думаешь, что вопрос еще не решен… Я докажу, что он решен окончательно! Завтра же я отправлю твоим хозяевам твою сраную шкуру! Ты понял меня, Белый Медведь?!

В тишине звонко цокнула фикса.

— Сус-слик! Кого ты пугаешь? Ты сам давно обоссался. Иди перемени памперс, Сус-слик.

Дмитрий Миронович побледнел и, шатнувшись, подошел к столу. Открыл боковой ящик и достал пистолет. Я узнал «Беретту», которую мне месяц назад предлагал Мангуст. Дмитрий Миронович дернул затвор, сверкнул на секунду светлый кончик ствола. Я думал, что «кардинал» вмешается, остановит его, но тот с интересом наблюдал за Константином. А Константин, сложив на груди руки, буравил бледного Дмитрия Мироновича глазами цвета «металлик». Дмитрий Миронович шумно выдохнул и начал поднимать пистолет…

Стало вдруг ослепительно светло. Я подумал, что он уже беззвучно выстрелил. Но это был не выстрел — просто над моей головой зажглась хрустальная люстра. После полутьмы я ослеп на секунду. А когда я открыл глаза, увидел яркое кровавое пятно у входной двери. И бледное, окаменевшее лицо Константина. Я не сразу понял, что у дверей, у выключателя на фоне белых дверей, стояла высокая женщина в красном шелковом халате. Дмитрий Миронович, криво улыбаясь, прятал пистолет в ящик стола.

— Лю-да… Ты не спишь?

Женщина пошла к столу. Полы длинного халата распахнулись до бедер. Она прошла мимо Константина, задев его полой, и подошла к Дмитрию Мироновичу. Наклонилась к нему с улыбкой, потрепала по небритой щеке.

— Успокойся, Митенька… Я все слышала, милый. Шкуру Белого Медведя я никому не уступлю, Митенька… Договорились, милый?

Я уже говорил, кажется, что женская красота — это энергия. Близкая к электрической. Бывает, войдет в комнату женщина — и ты только по одной ее походке можешь сразу определить и силу тока этого «прибора», и мощность его, и сопротивление. На опытный глаз можно сразу определить, так сказать, все «выходные данные». Характеристики у всех разные. Кому что нравится…